Впрочем, Владимир не спешил. Дал возможность Ярополку покорить печенегов и наложить на них дань. Не стал торопиться и тогда, когда Ярополк вернулся в Киев во славе победителя печенегов.
— Чего ждешь, князь? — недовольно ворчал Ладимир.
— Думаю. Не мешай.
Владимир всю жизнь взвешивал каждый свой шаг, умело прикрываясь внешней беспечностью. Разгрома победителя печенегов могут не понять. Тогда не поймут и его мести за убийство князя Олега. Кроме того, его прадед, великий воевода, все еще оставался на службе у нынешнего великого киевского князя. Его нельзя было впутывать в междоусобицу. Но Владимир полагал, что либо Свенельд подаст прошение об отставке, либо Ярополк сам освободит его, обвинив в гибели брата.
И вновь он правильно оценил положение: Ярополк более не нуждался в великом воеводе, а потому вскоре и отпустил его, пожаловав за службу поместьем. Об этом новгородскому князю сообщил личный посланник Свенельда. И добавил со вздохом:
— Князь Ярополк глубоко обидел великого воеводу и моего повелителя Свенельда.
— Посчитаемся.
Только после этого сообщения князь Владимир вторгся в пределы Великого Киевского княжения.
3
Воеводой после почетного отстранения Свенельда князь Ярополк назначил своего приятеля по юношеским забавам Блуда. Блуд недолюбливал Ярополка, втайне считая его человеком необязательным и склонным к предательству. Ему куда больше был по душе Олег, гибель которого, а главное, то, что похоронили его как простого дружинника, глубоко возмутили Блуда, воспитанного на законах дружинного братства. Такое не только не прощалось, но и сурово наказывалось.
Первым узнав о вторжении новгородского князя, Блуд посоветовал Ярополку:
— Дай ему бой на протоке Днепра. Он сунется в воду, а за протокой — непроходимые топи.
— А если не сунется?
— Подтолкнем.
— Как?
— Надежно, великий князь.
— Тогда действуй.
Расставшись с великим киевским князем Ярополком, Блуд тут же отправил доверенного челядина к Владимиру с берёстой. На берёсте была очень грубо изображена схема будущего сражения: река, топи, расположение рати Ярополка.
— На словах скажешь, что подслушал наш разговор с Ярополком, а берёсту у меня украл. Проси за берёсту свободу, так Владимир скорее поверит.
— А если не поверит?
— Если не поверит, прикажет заколоть, — усмехнулся Блуд. — Так что старайся…
Князь Владимир долго рассматривал послание. Показал Добрыне:
— Что скажешь?
— Может, да, мой князь. Может — ловушка. Чего гонец-то просит?
— Свободу.
— Пообещай больше.
— Мол, хутор дашь, — подсказал Ладимир.
Владимир вновь всмотрелся в берёсту. Потом вздохнул:
— Ну а что может случиться, если поверим? Ярополк про вас, богатыри, знает. А про Яромира с дружиной моей бабки вообще не знает никто и ничего. Вот вы киевлянам в лоб и ударите. С шумом и криком.
— Знатно может получиться, великий князь, — усмехнулся Добрыня.
— А Яромир — в обход топей.
— Если успеет, — возразил Ладимир. — Топи все-таки.
— Если Яромир успеет, — сказал Добрыня, — Ярополку конец.
— Вот и сделайте так, чтобы успел.
Добрыня вздохнул.
— Легко сказать: «сделайте». А если по шею в топях завязнет? Его же оттуда, из топей, на берег и верхами не выдернем.
— Зато пошумит. И вы пошумите. Да громко, чтобы Ярополковы воины шеи свои свернули. Топи позади. Кругом сплошь камыши да кусты.
— Страшно, — вздохнул Ладимир. — Но шеями завертят, это уж точно.
— А как завертят шеями, я варягов пошлю, — сказал Владимир. — И первую новгородскую дружину. Чтоб отвлекали, пока Яромир топи обойдет.
— Реку переходить все равно придется, — озабоченно вздохнул Добрыня. — А там уж и в топи лезть, как лешакам. Да еще с шумом.
— Главное, чтобы Яромир успел.
— А ну как этот Муромец плавать не умеет? Что, на ремнях его тащить?
— Ты, дядька, сперва узнай у него, умеет он плавать или не умеет…
— Я ее лучше пешком перейду, — сказал Муромец, когда растолковали, зачем ему вообще лезть в воду.
Богатырская застава переправлялась с невероятным шумом, всячески привлекая к себе внимание. Муромец шумел за троих. А переправившись через реку, замерли в прибрежных кустах, стараясь и дышать-то через раз. Надо было дать время дружине Яромира обойти рать Ярополка, воины которого стали вести себя неспокойно, поскольку потеряли вдруг из виду громко оравших богатырей. И пока они разбирались, куда подевались богатыри, дружина Яромира обошла их с тыла, изготовилась и затаилась, ожидая когда князь Владимир пошлет в бой варягов. А как только варяги, развернувшись, пошли вперед, стуча мечами по щитам, Добрыня крикнул:
— Вперед! И с рёвом!..
Взревели, дружно бросившись на воинов Ярополка, которые уже и не смотрели-то в их сторону, завороженно глядя на грозно шагавших под грохот мечей наемных варягов новгородского князя. Сопротивлялись вяло, все еще соображая, кто и каким образом оказался позади, а когда мечи варягов начали рубить их — бросились бежать во все стороны, побросав оружие. Вслед беглецам Владимир направил две конные новгородские дружины. Новгородцы вместе с подоспевшей дружиной Яромира гнали князя Ярополка и уцелевших его воинов до Родни, в которой те и затворились.
Ратная сила великого киевского князя Ярополка перестала существовать навсегда. Однажды струсивший в сражении дружинник уже не воин.
Великий князь Ярополк бежал с двумя десятками отборной личной стражи. А воевода Блуд остался и сам пришел к Владимиру.
— Рад, что ты правильно понял мое послание, великий князь.
— Я не великий князь. Великий князь, которому ты служишь, бежал впереди собственных дружинников.
— Я не служу трусливым князьям.
— Этот трусливый князь не успел освободить тебя от клятвы, воевода.
— Я последую за ним, князь Владимир, — усмехнулся Блуд. — И еще раз докажу тебе, что он — трус и ничтожество. За него все бои Варяжко ведет. Его личный охранник.
— Варяжко? — переспросил Ладимир.
— Варяжко. Остался в наследство от великого киевского князя Святослава.
— Пропустить воеводу Блуда в Родню! — повелел Владимир.
Воеводу пропустили. А Владимир вызвал Добрыню:
— Знаешь что-нибудь про Варяжко?
— Знаю, что христианин, как и Ярополк.
— И клялся Ярополку, как христианин?
— Да. На кресте, как положено.
— Кто может освободить его от такой клятвы?
— Только великий киевский князь, — сказал Ладимир.
— Пусть пока обождет, — усмехнулся Добрыня.
— Как хочешь, дядька, только зашли в Родню своего человека, и пусть человек этот передаст Варяжко, что я сниму с него христианскую клятву, как только стану великим князем. Он мне потом будет нужен.
— Есть такой человек. Зашлю.
Родня не была приспособлена к длительной осаде. И укрепления ее были слабы, и детинец был старым и обветшалым, но самое главное заключалось в том, что в Родне оказалось очень мало еды.
Воевода Блуд исполнил повеление князя Владимира и вернулся к Ярополку. Великий киевский князь был не просто испуган — он никогда смелостью-то и не отличался, — а растерян и подавлен. И верного Варяжко не было под рукой, он ушел налаживать оборону Родни.
— Скажи, воевода, что делать? — умоляюще выпытывал Ярополк у воеводы Блуда. — Что нам делать, скажи? Может… Может, помощь запросить?
— У кого?
— У… у поляков! Я им отдам, чего только пожелают. Все отдам. Все, все, все!..
— Зачем же отчей землей торговать? — Блуд с трудом скрывал презрение к перепуганному насмерть князю. — Здесь надо сидеть, в Родне. Отобьемся, стены помогут.
— Да, да, — забормотал Ярополк. — И дружинники подойдут. Они просто разбежались и попрятались.
— Подойдут, — подтвердил Блуд.
И послал с тем же верным челядином на сей раз устное известие Владимиру:
— Кругом плотно обложи Родню и не торопись с приступом. Здесь нет еды.
В те времена редкий год на Руси обходился без голода. Пахотной земли было недостаточно, недороды стали нормой, поскольку зной высушивал зерна в колосе, а дожди вымывали их едва ли не через два года на третий. Скотины водилось мало даже в боярских и княжеских подворьях, черный люд кормился редькой, репой да капустой, вымирал целыми поселениями, а нищие жены и дети бродили по всей Руси с торбами да протянутыми руками. Русская земля к голоду была привычна. Но голод, который случился в Родне, потряс ее своей глухой безнадежностью. Вот тогда и родилась поговорка — «Беда, как в Родне».
4
Новгородский князь Владимир плотно обложил Родню и прекратил все остальные военные действия. Птичка была надежно спрятана в клетке, вырваться на свободу не могла, а ждать Владимир умел.
