— Святая София, помоги! — крикнул киевский князь, с яростью бросаясь на печенегов.
На сей раз дружины атаковали вовремя. Печенежская орда, развернув коней, пустилась наутек.
Великий князь Ярослав поставил, а архиепископ освятил церковь во имя своей небесной помощницы. Обнес храм Святой Софии стеной, включив его в черту города. Заодно расширил и саму территорию стольного града, поставив на юге Золотые Ворота по образцу Византийских ворот.
Стольный град Киев стал неприступной крепостью для лихих конников Дикой степи.
2
В лютой борьбе с законными наследниками за великокняжеский престол Ярослав напрочь забыл о собственном брате Мстиславе Тмутараканском. Когда-то во спасение христиан Кавказа он был послан великим князем Владимиром усмирить дерзких горцев. Усмирил, заодно и отвоевал у хазар Тмутаракань, которая и была ему вскорости пожалована; он стал князем тмутараканским.
Мстислав был богатырь телом и духом, и о нем тогда слагались легенды. Одна из них рассказывала о бескровной победе над воинственными касогами.
Вождь касогов, прозвищем Редедя, тоже был могуч и силен. Когда Мстислав и Редедя построили свои дружины для боя, Редедя сказал Мстиславу:
— Зачем нам губить дружины? Давай сойдемся сами: если ты одолеешь — ты возьмешь всё, а если я одолею, то я возьму всё. Согласен?
— Да будет так, — ответил Мстислав.
Сошлись, и одолевать очень скоро начал Редедя. Тогда Мстислав взмолился Господу, обещая поставить церковь Пресвятой Божьей Матери. И, как говорит легенда, одолел Редедю.
После касогов Мстислав напал на хазар, пленил их царя и получил богатый выкуп.
Теперь вместе с касогами и хазарами Мстислав решил идти на Киев.
Впрочем, может, Ярослав и вспомнил бы вовремя о брате, да опять взбунтовались язычники в Суздале. Это было опасно, и киевский князь с двумя дружинами отправился в Суздаль подавлять мятеж.
Там случился голод, которым воспользовались волхвы, объявив, что во всем виноваты старые женщины. Старых, а заодно и молодых женщин стали убивать. Однако дружинники князя Ярослава сумели быстро расправиться с бунтовщиками, а всех суздальских волхвов доставили в Киев. Ярослав немедля послал в Суздаль обозы с хлебом, волхвов же кого казнил, кого навечно заточил в порубах.
Узнав по возвращении в Киев о приближении Мстислава, он решил дать ему сражение у Листвена, полагаясь прежде всего на своих проверенных варягов. Противники сошлись, как и было задумано, у Листвена, и Ярослав сразу бросил в бой варягов, посчитав, что Мстислав, привыкший воевать с полудикими кавказскими народами, не выдержит их натиска.
Но варягам не суждено было даже приблизиться к противнику. Тучи хазарских стрел разом взлетели в небо, обрушившись на неспешно атакующего врага. И тут же касогская конница вылетела с флангов, стремясь окружить пешие дружины…
Ярослав бежал с поля боя. Однако касоги нагнали его, перерезав путь к отступлению. И держали в окружении, пока не подъехал Мстислав.
— Зачем нам проливать кровь, брат Ярослав? — спокойно спросил он. — Разделим Киевскую Русь между собой. Мне будет левый берег с Черниговом, а тебе — правый с Киевом. И заключим вечный братский мир.
Выходит, все хитросплетения, все тщательно продуманные Ярославом ходы, кровавая междоусобица — все это стоило ровнехонько половины Киевской Руси?! Но у великого киевского князя Ярослава не оставалось другого выхода. Войска его были разгромлены наголову, тогда как победитель, диктующий условия мира, почти никого не потерял.
И Ярослав согласился на разделение Киевской Руси по Днепру.
А впоследствии его брат Мстислав, былинный богатырь и отважный воин, умер от простуды. Вот так, вдруг, ни с того ни с сего простудился и помер.
Все, конечно, случается. Но нельзя забывать при этом, что уж кто-кто, а Ярослав умел продумывать неожиданные ходы, которые поставили бы в тупик грядущие поколения, если бы летописи не сочинялись в монастырях.
Князь Ярослав был, безусловно, хитрым, вероломным, коварным, жестоким. Но в русской истории он получил прозвище Мудрого. И вполне заслуженно: Ярослав Мудрый дал Руси первые общие законы, предопределив ее дальнейшее развитие — согласно этим законам, которые, естественно, тоже должны были совершенствоваться.
В основу же законов Ярослава Мудрого было положено Германское право:
«За голову боярина княжеского, тиуна огнищан или граждан именитых и тиуна конюшенного — 80 гривен.
За княжеского отрока, гридня, повара, конюха, купца или за славянина — 40 гривен.
За убиение жены — полвиры.
За раба, убитого безвинно, — его господину стоимость раба.
За тиуна сельского, дядьку или пестуна и за кормилицу — 12 гривен.
За холопа боярского — 5 гривен.
За рабу — 6 гривен».
Таковы были первые законы для Древней Руси.
Жестокость Ярослава скрыли летописи, редактируемые им самим, а законы продолжали жить и совершенствоваться.
