не хотел бы быть.
– Брат мой, – отозвался Флориан, – у наших землевладельцев, правда, очень горячая кровь, и когда она в них закипит, рубить и убивать готовы, но также никто так быстро не остывает, как мы. Воевода вернулся домой, люди из лесов также вышли и заново сколотили хаты; потери понемногу забылись – оставят его в покое. Винч имеет то за собой, что тевтонского грабежа никоим образом предотвратить не мог.
– Но смотрел на него, но с ними ходил, – добавил Лелива. – Наленчи не Наленчи громы на него бросают – он во всём виноват. Он! Говорю тебе, что в его шкуре не хотел бы быть. Из хорошего источника знаю, что на него насели и что его убьют, а с ним всех, кто жив…
Беспокойный Флориан вскочил с сидения.
– Упаси Бог! – воскликнул он. – Если бы я знал, что ему действительно грозит опасность, ему и Халке побегу на помощь, потому что мне жаль эту женщину… жестокий…
Лелива покрутил головой.
– Ты не много бы помог, – сказал он. – Я знаю то, что на него заговор, что к нему принадлежит много людей и что от них не уйдёт!
Гримала, недавно воротившись со съезда землевладельцев, который был на Сроде, рассказал, что там поклялись неприятели воеводы свои кривды на нём возместить… Предателя обезглавить, из семьи никого не щадить и всё с дымом пустить…
Шарый вздрогнул.
– Ежели так, – сказал он, – завтра на коня с людьми сяду и в Поморье пущусь.
Бросились его все отговаривать, начиная с отца, но Шарый твёрдо стоял при своём.
– Не может того быть, чтобы я нашу родственницу, которая меня больного пеленала и домой везла, покинул… Помогу не помогу, долг исполню.
Домна не говорила ничего, умоляюще смотрела на мужа. Далибор раздражённого смягчил.
– Байки плетут, – шепнул он тихо, – напрасно сорвёшься, – и людей подвергать опасности нехорошо. Оставь это в покое. Пальцы в дверь вкладывать не нужно.
Флориан молчал, но после отъезда Леливов на другой день начал собираться в дорогу.
Подобрал себе несколько десятков вооружённых человек, попрощался с женой, с отцом и пустился самыми простыми дорогами на всю ночь.
На расстоянии шести миль от дома пришлось отдохнуть. На постоялом дворе сидели за пивом путники. Ехали к своим в Серадзу, а были они великополянами.
– Что там слышно около Познани? – спросил Шарый.
Усатый, толстый землевладелец начал дико смеяться.
– Хорошо слышно! Хорошо, – сказал он, подбочениваясь, – негодяев обезглавливают, чтобы другие покаялись.
– Каким? Кому? – спросил Флориан, немного побледнев.
– В самый канун рождества Иоанна Крестителя, – продолжал далее путник, – наши приехали на двор в Поморье и – свершилось правосудие, предателя воеводу изрубили на кусочки, не осталось живой души, усадьбу сожгли…
Божье наказание, хоть людскими руками. Пусть так со всеми предателями будет. Amen.
Koniec
1881 год
Есть слёзы для бед (лат.) Из «Энеиды» Вергилия.
Слава Господу в вышних (лат.)
Высшая должность в средневековой Польше, фактически губернатор какой-нибудь её части; в данном случае Поморья.
Владислав I Локоток, король Польши (1320–1333). Прозвище Локоток (Локоть) он получил из-за маленького роста.
Связка чего-нибудь, особенно трав, цветов, род венка.
Пытающихся искоренить польское племя (лат.)
Папа римский Иоанн XXII с 1316–1334 гг. Резиденция римских пап находилась тогда в Авиньоне.
Кто там? (стар. нем.)
Не понимаю! (стар. нем.)
Представитель деревенского самоуправления.
Речь идёт о родовом гербе этого рода Jelita. Слово jelita на польском языке означает внутренности.
