— А я всегда хотел детей, — вздохнул Том, потом взглянул на меня. Чего это он на меня взглянул? Давно пора было ехать.
В фургоне я сказал:
— Она лжет. Она, видимо, что-то скрывает. Не знаю что, но она определенно лгала.
— Слушай, ты параноик.
— Нет, Том. Я не параноик. Просто я вижу вещи такими, как они есть. — Я доехал до конца квартала, завернул за угол и остановился. — Элтон был дома.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все. Он не хотел меня видеть. Ты оставайся здесь, я иду назад.
— Ничего подобного. Я иду с тобой.
— Тебе надо побыть с собаками.
— Кстати говоря, им пора обедать.
— Прекрасно. Покорми их, а я пока схожу туда, к дому. Под сиденьем — корм для собак.
— Джои не может есть старый корм. Ему нужна еда с высоким содержанием протеина. Давай вернемся к моей машине, я приготовлю им обед, а потом разберемся, что нам делать дальше.
— Том, так дело не пойдет. Мне необходимо попасть к ним в дом, пока он не ушел.
— У золотистых ретриверов очень чувствительный желудок.
— У нас нет на это времени.
— Посмотри на Электру! Она практически молит тебя об обеде!
— Ты просто вешаешь мне лапшу на уши.
Но пришлось посмотреть правде в лицо: я явно проигрывал в этом споре. И мы поехали в центр, к почтамту; я думал, что Тому вовсе не следует тут находиться, и непрестанно повторял себе это. Когда подъедем к его машине, надо будет сказать ему, чтобы уезжал.
Однако, прежде чем я успел это сделать, он уже готовил собакам еду. Его багажник был похож на домашнюю кладовку: пластмассовые контейнеры с органическим сухим кормом, миски, пищащие игрушки, гигиенические салфетки для протирания лап, бумажные полотенца, дезодоратор и освежитель воздуха «Фебриз». Том выставил все это на капот и отмерил ровно столько корма, сколько положено, до последнего маленького кусочка. Я совершенно не курильщик, но если бы был, я в этот самый момент закурил бы сигарету и пошел прогуляться. Мне необходимо было уйти подальше от всего этого. Я медленно прошел к противоположной стороне здания почты. С западного края неба послышался рокот грозы, тучи копились — серо-сине-зеленые. Я прислонился к стене здания и закрыл глаза.
Вот тут я что-то услышал. Что-то — будто ящик упал. И очень тихо сквозь стену: «Ох, чтоб тебя!»
Я отошел на несколько шагов, чтобы посмотреть на почтамт. В верхней части стены шло окно, длиной равное линии крыши. Оно находилось слишком высоко, чтобы в него заглянуть, но в нем был виден свет ламп. Я вернулся к Тому:
— Сестра Карен на почте.
— На почте?
Том очищал собачьи миски и убирал все на место.
— Мы оставим с ней собак.
— Мне эта идея вовсе не по вкусу.
Слишком поздно. Я уже стучал в стеклянную дверь холла. Через некоторое время Карен отодвинула складную металлическую стенку.
— Вы сможете взять собак?
— Что? — спросила она сквозь стекло.
— Мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за собаками минут двадцать, полчаса — максимум.
— Не сегодня. Сегодня не выйдет.
Но я упрашивал. Упрашивал и упрашивал. Почуяв приключение, собаки примчались и прижались мордами к стеклу. Потребовалось еще немного упрашиваний, но я знал — Карен уступит. Она отперла дверь и провела нас в заднюю комнату.
— Я тут занята организацией — привожу кое-что в порядок, — сказала она. — Они могут побыть со мной. Только, пожалуйста, не задерживайтесь.
Том явился с полными руками припасов — корм, миски, собачья постель.
— Господи, Том, они же пробудут здесь совсем недолго!
— Просто на всякий случай.
Он устроил им постель в углу и наполнил миски водой. Все его движения были такими точными и целенаправленными, словно в гигантской космической системе вещей он был поставлен на земле специально, чтобы заботиться о нуждах этих двух собак.
И вот тогда я их увидел. И не сводил с них глаз, но так, чтобы сестра Карен не заметила. Хозяйственную сумку с вещичками для маленькой девочки и вещевой мешок, набитый брюками и рубашками.
Том в этот момент читал сестре Карен настоящую литанию из инструкций:
— Им вряд ли потребуется покакать, но если Джои начнет ходить кругами и сделает три круга, это означает, что ему надо выйти. Вот, я оставляю вам большие пакеты на всякий случай.
У него оказался целый список собачьих правил, типа что можно, что нельзя!
Вещевой мешок был открыт, и я, подтолкнув ногой, открыл его чуть шире. Моя ступня тихонько сдвинула строгую белую сорочку, лежавшую сверху. Под ней оказалась темно-синяя рубашка. Блеск галунов на плече подтвердил, что это форменная рубашка полицейского. Я снова лягнул мешок и смог увидеть половину именной планки: «Элт…»
— А знаете что? — сказал я. — Мы причиняем слишком большое неудобство.
— Да все прекрасно. Только не исчезайте на всю ночь, — откликнулась сестра Карен.
— Нет, они такие суетливые, мне не хочется грузить вас собачьими проблемами.
— Джордан, — вмешался Том, — я же только что все ей разобъяснил. Им здесь будет отлично.
Электра выбрала именно этот момент, чтобы решить, что она устала. Она зевнула, прошла к собачьей постели и повалилась на нее с протяжным вздохом. Джои отправился за ней следом и тоже повалился на бок. Его влажное дыхание затуманило плитки линолеума.
— Том, пожалуйста, — уговаривал я. — Мы просим слишком многого.
Том повернулся к сестре Карен:
— Скажите нам сами. Это не слишком много?
— Да вы только взгляните на них. С ними все будет в порядке.
— Сестра Карен, вы правда вовсе не обязаны…
Но она вытолкала нас за дверь.
В фургоне я спросил:
— Что же ты меня не послушал? Что-то там было не так.
— Что? Сестра Карен на нашей стороне.
— Я не знаю, остались ли в этом деле какие-нибудь стороны.
Но Том вел машину дальше по темным улицам Месадейла. Остановился он примерно в квартале от дома Куини.
— Может, это не такая уж удачная идея, — сказал я.
— Нет, это удачная идея. Пока ты в этом не разберешься, ты так и не начнешь снова жить собственной жизнью.
Мы пошли по дороге. Очень трудно двигаться бесшумно по гравию, но мы пытались. Напротив дома Куини мы остановились. В спальне горел свет, золотым очерком по сторонам задернутых штор. Весь остальной дом был темен. Грозовые тучи стерли с неба луну, и двор скрывался в черноте, патрульная машина — всего лишь большая темная тень.
— Какой план? — спросил Том.
— Хочу посмотреть, дома ли он. Теперь — тихо. Иди за мной.
Я пригнулся, пробежал краем двора к дому и прижался к стене гаража. Том следовал за мной почти вплотную. Я проговорил одними губами: «Обойдем сзади». Мы крались вдоль стены, согнувшись пополам. Так и двигались вдоль стены, пока не оказались позади дома, близ окна. Опустились на колени. Мне было слышно, как стучит сердце Тома у него в груди. Он прошептал:
— Ты в порядке?
Я прижал к губам указательный палец. Мне надо было прислушиваться. Сначала я ничего не мог расслышать. Потом — звуки какого-то движения внутри, закрытая кем-то дверь, мебель, которую передвигают. Потом услышал шаги, за ними шаги другой пары ног. Кто-то произнес: «У тебя есть все, что надо?»
Я махнул Тому — пошли, мол. Мы, по-прежнему согнувшись, проследовали вдоль стены, пока не оказались у гаража.
— Он там, дома, — сказал я.
— Что ты собираешься делать?
— Позвонить в дверь. Вести себя обыкновенно. Нам нельзя их напугать.
Мы прошли вдоль фасада дома, подошли к парадной двери, поднялись на бетонное крыльцо. Я позвонил в звонок. Никто не отозвался. Позвонил снова. Через некоторое время:
— Да?
— Офицер Элтон?
Он отпер дверь:
— Джордан? Привет. Куини говорила, что ты заходил. Я не понял, что ты собирался снова прийти.
— Есть секундочка?
Элтон загораживал вход, рука его крепко сжимала дверной косяк, словно он был готов сопротивляться нападению.
— Время не очень удачное на самом-то деле.
— В том-то и штука. Это дело не может ждать. Я что хочу сказать: ты как-то сказал, обращайся, если что-то прояснится. И что-то прояснилось.
Губы Элтона сжались.
— Ладно. — Он провел нас в гостиную, включил торшер и указал на диван. — Так что случилось?
— Вы собираетесь уехать из города, и я хочу узнать почему.
Том смотрел на меня так, будто я помешался. Но Элтон остался невозмутим:
— Джордан, с чего это тебе в голову взбрело?
— Почему вы удираете тайком?
Элтон хохотнул. Один раз. Он сидел в кресле с откидывающейся спинкой, расставив ноги, расслабившись, но заинтересованный, вроде как когда следишь за игрой в бейсбол на ТВ.
— Я знаю то, что знаю, — ответил я.
— Слушай, я не знаю, что тебе сказать. — Он шумно сомкнул ладони. — Я никуда не уезжаю. А даже если бы и уезжал, к тебе это какое может иметь отношение?
