что он преследует меня, несмотря на столь далёкое расстояние. Этой весной мне пришлось сражаться в темноте у дверей моего собственного дома с какими-то проходимцами, которых возглавлял человек по имени Остен из Финнведена. Он пришёл ко мне со множеством своих приспешников, дабы убить меня и послать мою голову королю Свейну. Но вместо этого он потерял многих своих людей, лошадей и добро, а в придачу получил удар по черепу, что наверняка будет обсуждаться на тинге. Как только его голова зажила, я отпустил его с миром и двух его людей с ним, но принудил их всех принять христианство, ибо отец Вилибальд, которому я редко прекословлю, предпочёл, чтобы они крестились, а не погибли от моей руки.
— Иногда самые мудрые из людей совершают глупые поступки, — промолвил Токи, — а человек, который оставил жизнь своему врагу, должен пенять на самого себя. Я знаю, что иногда так поступают христиане, но в этих краях лучше забыть об этом и делать так, как делали наши предки. В следующий раз тебе уже будет трудно убить этого малого, но он попытается отомстить тебе за всё.
— Мы поступили правильно, — сказал отец Вилибальд. — И пусть слуги дьявола делают то, что замыслили.
— Кроме того, Токи, — заметил Орм, — длань Господня сильнее, чем ты думаешь. Но расскажи нам, что приключилось с тобой с тех пор, когда мы виделись в последний раз.
Токи принялся рассказывать свою историю. Он сказал, что не уходил надолго в поход и с ним не случилось ничего подобного тому, что случилось с Ормом. Но так или иначе, на его долю тоже выпало немало бед, а может быть, больше, чем на долю Орма.
— Ибо, вернувшись домой в Листер, я попал как будто в ров со змеями, — принялся рассказывать Токи. — Едва я достиг отчего дома, приветствовал всех старых жителей и разместил мою женщину и всё добро, как ко мне прибежали люди с новостями, и вскоре я был втянут в распрю, которая охватила всю округу. Эту распрю начали люди Орма Огмунд, Халли, Гунни и Гринульв, как только они вернулись домой на корабле Стирбьёрна из замка короля Харальда. По возвращении они обнаружили, что не одни выжили из дружины Крока. Семь лет назад Берси приплыл домой на своём собственном корабле всего с тридцатью двумя людьми на вёслах, но с богатой добычей из крепости Маркграфа, которую ему на двух кораблях удалось спасти от андалузцев.
Берси был очень умным человеком, продолжал Токи, даже если это правда, что он умер от обжорства по возвращении, ибо он был прожорливее других людей, что и привело его к гибели, когда он разбогател. Он потерял так много людей в битве с андалузцами, что у него едва хватило их вести корабль, но он взял всю добычу со второго корабля, и ему удалось доплыть до дома без дальнейших злоключений. Его люди едва не умерли на вёслах, но продолжали грести, ибо знали, что чем меньше людей из них выживет, тем больше добычи достанется уцелевшим. Отправляясь в поход с Кроком, все они были бедны, но, когда они вернулись, не было людей богаче их во всей округе. Так они и жили в достатке и благополучии, пока не вернулись наши люди.
— Но нашим людям хватало золота и серебра, — сказал Орм.
— Они были не бедны, — ответил Токи, — так как захватили много добычи в Испании и, кроме того, получили свою долю из вырученного от продажи андалузских рабов. И пока они не приплыли домой, все были довольны и думали, что им сопутствует удача. Но когда они узнали о людях Берси и увидали их тучный скот и хорошо оснащённые корабли, они приуныли. Сразу припомнились все тяготы и унижения, которые им пришлось испытать за последние семь лет, и они прониклись ненавистью к людям Берси.
— Люди всегда таковы, — заметил отец Вилибальд, — будь они язычники или крещёные. Они довольны тем, что у них есть, пока не встретят соседа, который владеет большим.
— Хорошо быть богатым, — ответил Токи. — Никто не станет этого отрицать.
— Гунни был единственным, которому было над чем посмеяться, — продолжал Токи. — Он был женат, когда ушёл в поход с Кроком, а когда Берси вернулся, всех, кого не было с ним, сочли погибшими. Его жена вышла замуж во второй раз, и у неё уже родилось много детей. Оказавшись свободным, он стал присматривать себе более молодую и красивую девушку, дабы надеть ей на руку свадебный серебряный браслет. Но, несмотря на это, он всё же чувствовал себя обманутым, и вскоре все четверо договорились между собой, что не смирятся с тем, что их так обделили добычей. Они собрали родичей и потребовали у людей Берси, чтобы те поделились с ними. Но ничего, кроме грубых ответов и угроз, они не получили. Это лишь распалило их, и они стали думать, что люди Берси не только должны им много марок серебра, но и что в своё время те поступили бесчестно и, как трусы, бежали, оставив Крока и всех на произвол судьбы. Дело дошло до того, что они объявили, что люди Берси повинны в захвате андалузцами наших кораблей.
— Они ничем не могли нам помочь, — сказал Орм, — ибо половина из них были убиты. Такова была наша участь.
— Может быть, — отозвался Токи, — но округа так и кишит родичами Крока. И вскоре они начали требовать, чтобы доля его, как предводителя, была выплачена им. Обе стороны сняли со стен оружие, и была объявлена распря между нашими людьми, родичами Крока и людьми Берси. К тому времени, когда я вернулся, Халли и Гунни были уже ранены и прикованы к постели, поскольку они попали в засаду. Но они были бодры духом и сразу же поведали мне о том, что происходит. Некоторые их враги, рассказали они, уже убиты: двое были сожжены в собственных домах Огмундом и братом Крока, а кое-кто из них уже заплатил за то, чтобы умереть своей смертью, от старости. Остальные же были упрямы и требовали, чтобы Огмунд, Халли, Гунни и Гринульв были объявлены вне закона. То же самое должно было бы случиться и со мной, если бы я принял участие в распре.
