— Я не солдат, — ловко ускользнул от ответа хитрец Карталон. — И даже не генерал. Решать солдатам и генералам.
— Ты — дипломат! — засмеялся Ганнибал. — Ладно, скоро найдется и тебе работенка! — Пуниец похлопал по шее, успокаивая, заволновавшегося от его хохота жеребца. — Двадцати сотен вполне хватит.
Магон не стал спорить.
— Тебе видней. К тому же, здесь больше и не спрячешь.
— Да.
Ганнибал тронул коня, направляя его прочь — к видневшемуся вдалеке лагерю. Разговор этот имел место у реки Треббия, одного из истоков Пада. Сюда подошли после стычки под Тицином две армии: Ганнибала, увеличившаяся за счет наемников-галлов, и Сципиона, укрепленная посланными из Рима легионами Семпрония Лонга, товарища Сципиона по консульству.
После Тицина римляне и карфагеняне имели еще несколько стычек. Ганнибал напал на воинов, разрушавших мост, через который ночью отступила римская армия, и захватил их. Эта победа вызвала у Пунийца скорее досаду, чем удовлетворение. Вместо того чтобы раздавить два римских легиона, он был вынужден довольствоваться пленением полутысячи неприятелей.
Но успех на италийской земле привлек к Ганнибалу новых союзников. В его лагерь приходили все новые и новые галлы, заверявшие пунийского полководца в преданности ему и ненависти к Риму. Потом — больше. Галлы из армии Сципиона, остановившегося подле Плаценции, взбунтовавшись, ночью устроили в римском лагере резню, после чего переметнулись к Ганнибалу.
Сципион встревожился. Под Плаценцией проживало немало галлов, какие ненавидели поработивших им римлян. Потому он решил оставить город, на преданность обитателей которого не мог положиться, и отойти на более выгодную, как представлялось консулу, позицию за рекой Треббия. Римляне оставили лагерь ночью, опасаясь, что предупрежденный галлами Ганнибал может атаковать на переходе. Раненого Сципиона несли на носилках. Поспешный отход прикрывали всадники.
Консул молил богов, чтобы все произошло благополучно, и боги снизошли к этим мольбам. Ганнибал схватился римлян слишком поздно, хотя тут же бросил вдогонку нумидийских всадников. Легкие на ногу варвары могли настичь арьергард римского войска, но вместо этого нумидийцы принялись грабить брошенный лагерь. Момент был упущен, и Ганнибал во второй раз не воспользовался возможностью уничтожить армию Сципиона. Ему пришлось удовольствоваться захватом укрепленного городка Кластидий, который сдал Пунийцу начальник местного гарнизона. Отсыпав изменнику четыреста монет за предательство, Ганнибал получил взамен огромные запасы зерна, собранные римлянами для снабжения армии. Теперь карфагеняне могли не заботиться о продовольствии: и зерна, и мяса — галлы гнали к пунийцам быков — у них было в достатке.
Как раз в этот момент на подмогу Сципиону прибыл Тиберий Семпроний Лонг, приведший еще два легиона, соответственное число союзных войск и конницу. Теперь силы римлян превосходили по численности армию Ганнибала.
Семпроний отнесся к товарищу по консульству снисходительно. Он был готов выказать презрение неудачнику, но, принимая во внимание его рану, проявил милосердие. Он лишь заметил:
— Рим удивлен твоему поражению.
Корнелий. Сципион, сдерживая себя, ответил:
— Я сам удивлен. Mea culpa![7] Солдаты сражались выше всяких похвал. Я должен был быть осторожней против конницы Пунийца. Она превосходна.
— Ты недооцениваешь моих парней, — с прежним высокомерием заметил Семпроний. Сняв шлем, он разгладил жидкие волосы, не скрывавшие обширной плеши. — Но ты скоро увидишь их в деле!
Удача улыбнулась консулу. Он бросил всадников и отряд пехоты против карфагенских фуражиров и разогнал их. Пунийцы бежали до самого лагеря, римляне ж, собрав оружие и доспехи убитых, с ликованием возвратились в свой.
— Вот все и стало на свои места! — ликовал Семпроний. — Как видишь, друг мой, все не так уж сложно!
Сципион поморщился — от боли и раздражения.
— Ты разбил лишь горстку врагов. Чтобы сделать это не требуется ни таланта, ни даже удачи. Это всего лишь случайность.
Семпроний скорчил желчную гримасу.
— В тебе говорит зависть!
Сципион не стал возражать, он и впрямь завидовал…
На рассвете нумидийские всадники забросали дротиками манипулу, охранявшую западные ворота лагеря. Семпроний отдал приказ трубить тревогу. Быстро натянув доспехи и на ходу хватая оружие, воины устремились к воротам, за которыми маячили нумидийцы. Семпроний приказал идти вперед коннице. Всадники устремились на врагов, но варвары не приняли боя и, устремившись к реке, переправились через нее и скрылись в своем лагере.
— Они проложили путь для доблестных римских когорт! — объявил Семпроний.
Его уже облачили в панцирь и теперь помогали стянуть на плече алый плащ. Опираясь на руку сына, приковылял Сципион.
— Не горячись. Нужно накормить солдат и убедиться, что противник не расставил ловушек.
Семпроний снисходительно усмехнулся. Нет, Сципион определенно завидовал ему, победоносному Семпронию Лонгу!
— Когда разобьем врагов, тогда и попируем! Недолго ждать!
Небрежно кивнув неудачнику, Семпроний вышел из шатра.
Ему подали коня — отменного белого жеребца, достойного триумфатора. Консул легко для своих лет прыгнул на тканую попону и устремился к строившимся за лагерем когортам. Турма отборных всадников, юношей из самых знатных родов Рима, сопровождала своего полководца.
Было холодно, с неба падал сухой колкий снег. Солдаты переминались с ноги на ногу, дожидаясь приказа. Окинув взором подвластную ему рать, Семпроний преисполнился гордости. Он достоин быть победителем Ганнибала. Он покажет всем этим Сципионам, как нужно воевать. Поманив пальцем легата, консул негромко бросил:
— Начинай переправу. Сначала конница и третий легион, затем остальные. На том берегу строиться для атаки.
Легат поскакал к войскам. Взревели тубы, и римляне устремились вперед. Они шли к реке и с ходу начинали переправу.
Пуны не препятствовали. Немногочисленные караулы их лишь наблюдали за неприятелем, а столпившиеся у ворот лагеря солдаты грелись у костров.
— Вперед! — Легионеры с ходу вошли в реку. Холодная вода бурлила, обжигая ноги, живот и грудь. Кое у кого сводило ноги, и ему помогали товарищи. — Только вперед!
Разгоряченные, легионеры выбирались на противоположный берег. Они скользили по глине и падали, мараясь тиной, но упорно стремились вперед. Офицеры криками выстраивали воинов. Переправились всадники, потом третий, второй, первый легионы. В реку вступил четвертый.
— Он дал мне это сделать! Бездарный сопляк! Он дал нам переправиться! Теперь мы раздавим его! — ликовал Лонг.
Честолюбец не задумывался над планом сражения. Все было очевидно. Надлежало проломить середину пунийского строя, рассечь их надвое и опрокинуть. Иберам и галлам не устоять против испытанных римских когорт. Консул выстроил легионы в единую линию и повел их в атаку. Он покажет всем этим Сципионам, как нужно воевать! Покажет…
— Римляне клюнули на нашу удочку! — сообщил Ганнибал толпившимся вокруг генералам. — Они сунули голову в петлю, нам осталось лишь затянуть ее. Махарбал, пошли часть всадников тревожить врагов. Пусть подольше идут до лагеря. Погода весьма располагает к прогулкам по свежему воздуху, особенно после купания в ледяной воде!
Ганнибал засмеялся, генералы поддержали его дружным хохотом. Погода и впрямь располагала. Снег валил все сильнее, а ветер был столь резок, что пронизывал тело даже сквозь накинутую поверх панциря волчью шкуру.
— Я все сделаю так, Ганнибал!
Повернув коня, Махарбал направил его к стоявшим неподалеку темнокожим всадникам. Ганнибал же продолжал размышлять — для каждого, вслух.
— Пусть померзнут. Холод и ледяная вода скуют их члены, а наши воины тем временем пусть греются у костров и растирают тело маслом. Выдайте мясо и хлеб, а также по чарке чистого вина. Пусть подкрепятся перед битвой, но пусть не переедают, они должны быть легки на ногу. Бомилькар, распорядись!
Старый генерал отправился исполнять приказание.
— Ну вот и все! — сказал Ганнибал. — Теперь остается положиться на стойкость наших солдат, на холод, да на милость богов. Хвала Мелькарту!
— Хвала! — дружно поддержали все прочие.
— Да еще на богохульника Магона! — тихо прибавил Ганнибал.
Преодолевая слабое сопротивление всадников-нумидийцев, римляне приближались к строю пунов. Ревели трубы, грозная поступь калиг сотрясала землю, блестели значки и шлемы, стройные шеренги щитов казались змеею, неотвратимо подкрадывающейся к своей жертве. Сорок тысяч легионеров готовились продавить жидкую фалангу наемников Ганнибала. Сорок тысяч!
