– Бедная Барти. Бедная девочка.
– Не такая уж и бедная, – возразил Себастьян, ощущая в себе странную и раздражающую потребность защищать семейство Литтон. – Это предложение сулит ей изрядную выгоду. Все не так уж плохо. Селия ее обожает и…
– Надо полагать, быть предметом обожания леди Селии не ахти какое удовольствие, – возразила Пандора.
– Разумеется, нет. Но это лучше, чем пребывать у нее в немилости, как несчастный Джайлз. А пройти редакторскую выучку в «Литтонс» отнюдь не плохой способ для начала карьеры.
– Ты прав. Но знаешь, Себастьян, эти слова, что Барти сказала тебе. О благодарности. Я ее очень понимаю. Наверное, это так трудно.
– Трудно, не спорю. Мне пришлось испытать это на своей шкуре, правда в меньшей степени. Сейчас-то все по-другому, не то, что вначале, когда Селия купила рукопись первой моей книги и боролась за ее выход, а заодно – против Оливера.
– Да-да. Только сомневаюсь, что мне хочется знать слишком много о тех временах, – сказала Пандора. – Довольно об этом, дорогой. Давай ложиться. Я ужасно по тебе соскучилась…
* * *
Позже, гораздо позже, Пандора лежала в объятиях спящего Себастьяна, слушала его дыхание и думала, как же сильно она его любит.
Неистовство ее чувств к нему, захватившее Пандору врасплох, и сейчас продолжало удивлять и даже шокировать ее. То была громадная динамическая сила, наполнявшая все виды наслаждений: эмоциональных, интеллектуальных и телесных. Пандору нельзя было назвать совершенно неискушенной в любовных делах. Когда-то она со своим горячо любимым женихом прошла все уровни любви. Двенадцать лет назад он погиб. Потом у нее были любовники: один или два.
– Вообще-то, два, – призналась она, когда Себастьян стал допытываться об их точном числе.
Тем не менее все последующие годы Пандора жила в состоянии некоторой фрустрации, почти целиком подавляя свои желания. Она и мечтать не могла о сексуальных путешествиях, которые теперь совершала в постели Себастьяна, о великолепии и богатстве их совместных любовных переживаний. Себастьян вывел ее из прежнего подавленного состояния своей опытностью, нежностью и немалой сексуальной изобретательностью. Поначалу Пандора отвечала так бурно, что почти не контролировала себя. Потом поняла: она тоже может одарить Себастьяна своей неиссякаемой сексуальной энергией, любознательностью и готовностью доставлять неограниченные наслаждения. Ей было никак не насытиться им. Стоило ей почувствовать себя удовлетворенной и заснуть, как через несколько часов она вновь ощущала любовный голод и будила Себастьяна, прося новых наслаждений.
– Дорогая, я уже старик, мне надо отдохнуть, – обычно говорил он, хотя на самом деле был безмерно рад, что способен доставить ей удовольствие.
Пандора многое узнала о нем и его прошлом. Себастьян рассказал ей «все, что тебе требуется знать», нежно целуя ее после долгой ночи откровенных рассказов. Часть из них удивляли ее, а некоторые даже шокировали. Пандора чувствовала: есть целый пласт, который Себастьян ей не открыл. Но при всем своем любопытстве она вполне довольствовалась тем, что узнала, а самые потаенные уголки его существа… Что ж, их раскрытие подождет своего часа. В их начавшейся совместной жизни Себастьян вел ее все дальше, одновременно поднимая все выше. Пандора познавала его медленно и сладостно. Сейчас, лежа рядом с ним, она чувствовала, что совершает еще одно путешествие, полностью перемещаясь на другой план – в то время, где у Себастьяна не останется от нее никаких тайн. В том, что это время наступит, Пандора не сомневалась.
* * *
Вилла, которую они сняли, находилась на мысе Антиб – прекрасном уголке Лазурного Берега. Однако отдых семьи Литтон вряд ли можно было назвать успешным. Близняшки скучали и все время были чем-то недовольны, отказывались даже играть в теннис и плавать в бассейне. Джайлз скверно переносил жару и был вынужден почти все время проводить в доме. Оливер слег, подцепив какую-то из желудочных инфекций, которые постоянно преследовали его после ранения во время войны. Зато Кит и приехавший вместе с Литтонами Джей были по-настоящему счастливы. Они целыми днями резвились в бассейне, без конца прыгая и ныряя, словно два расшалившихся дельфина. Селия лежала в шезлонге под деревьями и читала рукописи. Было странно видеть ее никуда не спешащей. Барти удивляла всех, в том числе и себя, став настоящей солнцепоклонницей. Ее лицо и тело покрывал ровный бронзовый загар. Солнце высветлило пряди ее длинных темно-рыжих волос, а на носике появились симпатичные маленькие веснушки. Она вставала рано утром и самозабвенно плавала в бассейне вместе с Селией, которая строго и неукоснительно следила за своей фигурой.
Вечерних развлечений почти не было. На виллах, разбросанных по побережью, вовсю веселились англичане и французы, но Селия решила снять маленькую виллу с минимальной обслугой, о чем потом сожалела. Поэтому она не могла по примеру соседей устроить большую вечеринку. По той же причине она отклоняла многочисленные приглашения, что лишь сильнее злило близняшек.
* * *
В последнюю неделю их отдыха на виллу неожиданно заявился Бой Уорвик с компанией. Их яхта на несколько дней бросила якорь в Порт-де-л’Оливетт, откуда он на машине отправился разыскивать Литтонов. Даже Селия была рада его видеть. Что же касается близняшек, те были просто в экстазе. Обретя вдруг подвижность, они торопились продемонстрировать Бою свои скромные способности пловчих и говорили, что давно мечтали поплавать на парусной яхте.
Однако к концу третьей недели все, даже Кит, были по горло сыты отдыхом.
* * *
В последний вечер их пребывания на вилле Оливер объявил, что на обратном пути собирается навестить мсье Константена – парижского издателя, которого с Литтонами связывало взаимовыгодное сотрудничество.
– Утром я говорил с Ги Константеном по телефону. Он хотел бы обсудить со мной издание ряда книг. Мне тоже есть что ему предложить. Было бы глупо не заехать к нему, раз мы находимся на континенте. Селия, дорогая, думаю, и тебе захочется поехать со мной. Джайлз, тебе тоже не мешало бы побывать в издательстве Константена и кое с кем познакомиться. Поэтому…
– Париж! – радостно воскликнула Адель. – Ох, как чудесно! Папа, а нам тоже можно поехать? Мы там походили бы по магазинам, а то ведь мы до сих пор не позаботились о зимнем гардеробе и…
– Конечно же, вы обе можете поехать с нами, – ответил Оливер, улыбаясь дочери. – Думаю, общество Ги Константена вам понравится не меньше магазинов. Он очень обаятельный человек, хотя и не отличающийся особым знанием английского языка.
– Папа, мы совсем не собираемся забивать себе голову издательскими делами, – быстро сказала Венеция. – Правда, Адель?
– Конечно, – привычно поддакнула та. – Нам это ни к чему. Мы будем просто развлекаться и не доставим вам хлопот.
Оливер потрепал дочь по руке и сказал, улыбаясь:
– Я верю, что вы не доставите нам хлопот.
«Чем только забиты головы этих девчонок?» – подумала Барти, искренне радуясь, что из Парижа она будет возвращаться домой в обществе Джея и Кита. Близняшки порхали по жизни, не прилагая к этому ни малейших усилий. А о какой чепухе они болтают! Они, видите ли, «до сих пор не позаботились о зимнем гардеробе». Нет, ей не надо такой праздной жизни, заполненной лишь погоней за развлечениями. Барти до сих пор не могла побороть раздражение, удивляясь, что большего от близняшек никто и не ожидал.
* * *
По поводу ее собственного будущего у Барти все еще не было ясности. Селия заговорила о ее работе в издательстве и, что удивительно, почти сразу же согласилась взять Барти. Конечно, Селия в тот момент находилась в странном состоянии: отрешенная и слегка подавленная. И в то же время необычайно красивая. Облегающее белое шелковое платье прекрасно сочеталось с ее загорелой кожей, а темные волосы таинственно поблескивали в свете свечей. Селия была удивительно красива.
И молода… Намного моложе, чем дорогой старый Уол…
* * *
– Девочки, мне нужна ваша помощь.
К завтраку в номере парижского отеля «Георг V», где они остановились, Оливер вышел один. Близняшки, которым не терпелось помчаться по магазинам, посмотрели на отца с некоторой тревогой.
– Помощь в чем? А где мама?
– Вашей маме нездоровится, в том-то все и дело. И…
– Маме нездоровится? Но она никогда не болеет.
Это было правдой. Отличное здоровье Селии относилось к числу семейных легенд. Единственным ее телесным нарушением была тенденция к выкидышам, но подобные беды остались в прошлом и уже не беспокоили ее.
– Да, а вот сегодня ей плохо. Вечером она поела устриц и…
– Боже мой, – передернула плечами Венеция. Она сама однажды отравилась устрицами и с тех пор не могла на них даже смотреть. – Я ведь ее предупреждала. Бедная наша мамочка.
– Как видишь, она тебя не послушалась. Ей действительно плохо. Я вызвал врача, и сейчас он с ней. Конечно, ничего опасного нет, но мне сегодня нужно, чтобы кто-нибудь исполнял роль хозяйки за столом. Я пригласил Ги Константена и его главного редактора в «Максим», и одному мне просто не обойтись.
