Но вместо того, чтобы выхватить меч и встретить внезапного противника как подобает воину, Митридат вновь ощутил приступ странного безразличия, даже какого-то умиротворения при мысли о близкой смерти. Что ж!.. Удар топора – и конец всему!.. А главное – он не станет пленником собственного сына и не будет выдан ненавистному Помпею или другому римскому воеводе! Если не могущество и не власть, то только смерть, но не унизительный плен!
Однако тот, кого Митридат счел за убийцу, упал на колени и положил топор на каменный пол. Он протянул к царю руки с выражением мольбы на бородатом лице и сказал голосом хриплым и прерывистым, выдававшим его физическое и душевное перенапряжение:
– Великий Митридат, государь и живой бог! Поспеши за мною, ибо через миг сюда ворвутся враги!.. Ты слышишь треск – это взламывают последнюю дверь!.. Твои преданные кельты падают, как трава под косой! Поспеши!
– Куда? – с изумлением поднял голову царь, испытующе разглядывая облик бывшего раба. Ему почудилось, что это уловка врага, который хочет выманить его отсюда и схватить живым с целью передать его Риму. – Куда, Кир? Кто послал тебя? Кому ты служишь?.. Сыну моему?..
– Тебе служил и служу! – с жаром вскричал Евлупор. В глазах его отразилось столько искренности, что Митридат невольно поверил ему. – А за дверями нас ждет Гиерон, получивший от тебя свободу! Он проведет тебя тайным ходом за стены акрополя, а там ты скроешь лицо плащом, и мы поможем тебе бежать в скифские степи или переправиться через пролив к горным племенам, с которыми ты дружен! Там ты наберешь новое войско и отомстишь за себя!.. Поверь мне, рабу твоему, моя жизнь в твоих руках!.. Не веришь – убей меня!
На мгновение старческие глаза сверкнули былым огнем. Митридат выпрямился с гордым видом, ему показалось, что боги не оставили его и открывают перед ним таинственные врата спасения… Но вспышка оказалась мимолетной, взор погас, голова опустилась. Митридат прислушался к шуму сражения и с какой-то совсем не привычной мягкостью произнес:
– Честный и отважный воин!.. Ты последний из тех, кто остался верен мне, и я ценю это!.. Ты служил мне преданно, воевал за мое дело, исполнял мои поручения! Ты был мною наказан, но не озлобился душой и не соблазнился сладостью измены! И вот ты хочешь помочь мне бежать!.. Если бы ты сказал это раньше, до того, как я умертвил дочерей и сам выпил яд, я последовал бы за тобою и сделал бы тебя своей правой рукой! Но жребий брошен, и возврата нет! Уже никакие благожелатели в степях Скифии и в горах Кавказа не помогут мне, ибо чаша моей судьбы – пуста!.. Я допил ее до дна, и теперь мне осталось лишь умереть!
– О великий царь!.. Зачем тебе умирать? Ты могуч, ты любимец богов! Встряхнись и следуй за мною, впереди тебя ожидают новые победы!
– Нет, впереди меня уже ничто не ожидает!.. Разве позорный плен… Ты знаешь, что они сделают со мною? Они поведут меня за колесницей Помпея через весь Рим, и римские плебеи будут бросать в меня грязью!.. Это в Митридата-то!
– Спеши, государь, спеши! Времени остается совсем мало!
– Да, времени мало!.. Для живущих – это так!.. Но для тех, кто уходит из жизни, впереди вечность! И я хочу скорее покончить расчеты с жизнью!.. Но принятый яд бессилен свалить меня! Боги сжалились, послали тебя, сильного и честного! Ты – посланец богов и действуешь по их указанию!.. И я прошу тебя – не медли, спеши выполнить волю богов, возьми мой меч, вот он… И этим мечом, одним ударом, умертви меня!.. Избавь от унижений и страданий, мой удел завершен!
Евлупор отшатнулся от этих слов, не веря своим ушам. Послышались крики, приближающийся топот ног. Грубые голоса перекликались. Искали царя. Митридат вскричал, топнул ногой:
– Если ты предан мне и не хочешь, чтобы я назвал тебя предателем, торопись!.. Повелеваю тебе убить меня! Исполняй или берегись моего проклятия!
Как во сне увидел Евлупор стоящего на коленях великого Митридата. Царь бережно снял корону-китару и склонил для удара львиную голову, ту голову, которая не склонялась ни перед кем.
Преданному воину показалось, что сейчас грянет гром, рухнут своды дворца и мир перестанет существовать, не переживет унижения величайшего из царей, и солнце уже не будет освещать своими лучами землю.
– Спеши! – прорычал Митридат. – Спеши, или я прокляну тебя!
В это время еще одни двери с треском рухнули, в глубине смежных покоев показались отступающие последние защитники Митридата. Некоторые тут же падали и оставались недвижимы, другие зажимали кровоточащие раны, пытаясь защищаться. Их преследовали римские воины-перебежчики.
– Руби! – умоляюще простонал Митридат.
Евлупор схватил царский драгоценный меч и, описав им в воздухе сверкающий полукруг, опустил наточенный клинок на шею Митридата. Царская голова отскочила от туловища и покатилась по полу. Обезображенное тело грузно осело и повалилось набок, орошая черной кровью плиты пола.
Словно в сильном опьянении огляделся исполнитель последней царской воли, не веря происшедшему. Случилось нечто неслыханное и невероятное, после которого все остальное сразу теряло свой смысл и значение. Хотелось стоять, вперив глаза в мертвую голову, и смотреть долго, вопрошающе, с мучительным ожиданием. Должно произойти чудо, мертвые глаза вновь блеснут жизнью, обескровленные губы зашевелятся и ответят на вопрос: что же будет дальше? И возможно ли дальнейшее?..
В странном оцепенении воин стоял с мечом в руке, ошалело переводя взгляд затуманенных глаз с мертвого тела на дверь царской опочивальни, к которой приближались враги. Они через несколько мгновений будут здесь, они не пощадят цареубийцу!.. Кто убил царя, должен умереть – таков закон!.. Странно, почему боги еще не испепелили его небесным огнем!..
В душевной простоте Евлупор не мог воспринять совершившееся как-то по-иному, ибо продолжал верить, что только боги решают судьбы таких великих людей, как Митридат, и не простят ему, человеку ничтожному, вмешательства в их дела!..
Он не знал, что именно в этой опочивальне такой же раб, как он, по имени Савмак, в страшную ночь рабского восстания отсек голову последнему боспорскому царю Перисаду. И боги допустили это неслыханное дело!.. А если бы и знал, то едва ли смог бы понять причины такого попустительства со стороны богов. Он лишь проникся бы суеверным трепетом, тщетно пытаясь разгадать скрытый смысл столь разительного совпадения.
Кто-то нетерпеливо дернул его за рукав. Это был Гиерон, бледный, дрожащий, с выпученными от страха глазами.
– Воин, чего ты раскрыл рот и некстати задумался? Смерть пред тобою!.. – зашептал он побелевшими губами. – Ты сразил его, выполнил его приказ. Но все равно тебе никто не поверит и не простит!.. Бежим, бежим скорее! Теперь нам одна дорога – бежать за пролив!.. Панталеон перевезет нас на ту сторону, а там видно будет!.. Только надо выручить Евпорию, захватив ее с собою!..
Едва они скрылись в полутьме дворцового лабиринта, торопясь воспользоваться тайным выходом, как в Митридатово убежище вбежал окровавленный Битоит. Он хромал, лицо было перекошено, меч иззублен, покрыт свежей кровью.
– Государь! – кричал он на ходу. – Государь! Мы окружены, наши люди пали, сейчас ты будешь схвачен мятежниками!
Увидев обезглавленный труп того, кто был для него божественным повелителем, государем, кельт остановился, пораженный. Он не понимал, что произошло. Осознал лишь, что сражался за мертвое тело и теперь лишился самого смысла той борьбы насмерть, которую готов был продолжать до конца. А сейчас?.. Что сейчас?..
– Хватай его! – грянул громовой голос. – Вот он!..
– Митридат убит! – в изумлении отозвался другой. – Его убил Битоит!.. Митридат мертв!..
Битоит с устрашающим криком кинулся навстречу врагам. Это были римские перебежчики с Гаем и Публием во главе. Они остановились перед страшным взглядом и сверкающим мечом кельтского витязя. Этим мгновенным замешательством Битоит и воспользовался. Он отскочил в дальний угол опочивальни и, бросив прощальный взгляд на отрубленную голову царя и валяющуюся в пыли золотую китару, символ великой власти, повернул меч в свою сторону и упал на него грудью. Окровавленный клинок вышел между лопаток.
Римляне окружили трупы царя, его дочерей и верного телохранителя. Гай подошел ближе и поднял с пола золотую китару, осыпанную драгоценными камнями. Обтер с нее кровь и бережно завернул в край плаща.
Публий поспешил завладеть не менее драгоценными ножнами царского меча, о которых было известно, что цена им – четыреста талантов!.. Подражая Гаю, он так же обтер свой трофей, потом спрятал под полу плаща, пробормотав:
– Странно, ножны здесь, а меча нет!
– К трупам царя и его дочерей не прикасаться и ничего тут не брать! – внушительно обратился Гай к воинам. – Идите в другие покои и ищите там добычу!
Войны рассыпались по соседним коридорам и залам, спеша поживиться царским добром.
