— Не боись, Кудряша, тебя не слопает, — отвлекся от своих раздумий Чеслав. — Уж больно ты вертляв. Да и ядюч, небось.
Но Кудряш пропустил шутку мимо ушей и негромко проворчал:
— Не накликал бы чего...
Он спрыгнул с коня и пошел рядом с Чеславом — ему совсем не хотелось уступать другу в выносливости. Какое- то время шли молча.
— Водицы б? Жажда совсем замучила, — скорее спросил, чем предложил Кудряш.
А спросил он неспроста. Где-то неподалеку в стороне явно бежал ручей. Ветер частыми порывами приносил оттуда живительную прохладу.
Чеслав и сам не прочь был утолить жажду, а потому они свернули с дороги и взяли немного в сторону. Пройдя расстояние в два полета стрелы, путники таки вышли к ручью, несшему свои прозрачные воды среди буйной травы, разросшейся по берегам. Но первым к воде, бесцеремонно растолкав хозяев, устремился Ветер. Окунув морду в ручей, он принялся жадно пить, карим глазом косясь на своих двуногих товарищей.
Парни, переглянувшись и подивившись Ветровой наглости, нагнулись к воде и принялись ловить непокорную ловкими губами.
Напившись, они присели на бережок передохнуть. Чеслав, сняв кожаные ходы, сунул натруженные ноги в прохладную стремнину и с блаженным чувством откинулся наземь. Кудряш же, заметив спрятавшиеся в траве темные ягоды черники, принялся проворно собирать их и отправлять в рот. Кисло-сладкие ягоды всегда были ему по вкусу.
Чеслав и сам не понял, то ли заснул он, то ли задумался и мыслями унесся далеко, но очнулся он от шума бегущих ног и чужого учащенного дыхания.
Мгновение — и состояния полудремы как не бывало. Чеслав резко сел и посмотрел в сторону, откуда приближался шум. К нему со всех ног бежал Кудряш. На лице парня была тревога. Чеслав схватился за лук, который предусмотрительно положил рядом с собой.
— Говори!
—Там.,. Мертвец там...
Кудряш указал в сторону, откуда только что примчался.
Весть оказалась настолько неожиданной, что Чеслав сперва даже заподозрил, уж не очередная ли это шутка друга. Но взволнованный вид Кудряша говорил о серьезности его находки.
— Веди!
Чеслав быстрым шагом пошел вслед за Кудряшом.
— Я ягоды собирал... а он там... лежит себе... мертвехонький... — на ходу рассказывал Кудряш.
Идти пришлось недолго. Шагов через сорок, обогнув куст терна, они увидели тело усопшего. Звери еще не успели вдосталь попировать плотью, зато птицы оказались гораздо проворнее и полностью лишили его глаз. И сейчас на груди мертвеца сидел иссиня-черный ворон и с гневом следил за их приближением. Когда парни подошли ближе, крылатый разбойник угрожающе открыл клюв и заорал во все горло: мол, чего на мою добычу заритесь, двуногие? И только когда расстояние между ним и людьми сократилось до опасной близости, ворон нехотя отлетел в сторону. Но совсем удалиться и не подумал.
Разглядывать лицо, на котором вместо глаз зияли две кровавые рытвины, — занятие не для впечатлительных, но Чеслав и не был таковым, а после увиденного на пожарище на хуторе Молчана это зрелище не показалось ему более отвратным.
Перед ними лежал муж в летах, со слегка посеребренными временем волосами и бородой, облаченный в одежду их племени. Но даже без выклеванных глаз Чеслав мог точно сказать, что лицо мертвого ему незнакомо. А судя по тому, что рассказывала о пришлых чужаках Кривая Леда, то это вполне мог быть один из них — старший.
Но не это больше всего поразило Чеслава при виде мертвеца. На уже окрашенной смертью, бледно-желтой коже рассыпанным горохом явно проступали язвочки с запекшейся бурой кровью. Такие же, как на теле у родичей Кудряша!
Чеслав отшатнулся и, дернув друга за плечо, отошел с ним на несколько шагов.
— Что?
На лице Кудряша было написано откровенное недоумение.
— Язвы у него...
— Чего?!
— Язвы! Как у твоих... Пошесть!
Чеслав говорил негромко, но в его словах было столько напряжения, что Кудряш мгновенно почувствовал подступившую угрозу.
— А-а... — открыл он в изумлении измазанный черникой рот.
— Это, скорее всего, один из чужаков, — продолжал, неотрывно глядя на труп, Чеслав. — Вот и отыскали...
— Так их же, кажись, двое было? А где тогда второй? — почему-то шепотом спросил Кудряш и невольно оглянулся.
Чеслав тоже принялся искать глазами тело второго чужака.
— Не видать...
Они обшарили всю округу, но никого больше так и не нашли. Обнаружили лишь на поляне за кустом место, где, очевидно, расположились на привал путники: примятую траву, две котомки с нехитрыми пожитками, палку-посох да остатки былой трапезы, от которой мало что осталось благодаря птицам, зверью да муравьям. Следов второго чужака они так и не высмотрели, как ни старались. Скорее всего, хищные звери сожрали тело. И если бы не вторая сума, то можно было бы предположить, что его здесь и не было.
Что же до найденного мертвеца... Его бы, конечно, по обычаю следовало предать огню, да и пошесть поджечь не мешало бы, однако где им сейчас сухостой искать?
Посоветовавшись, юноши решили самым разумным забросать тело усопшего камнями, чтобы не досталось зверью на растерзание, потому как «негоже то — все же человечье существо почило».
Ох, как же поутру их городище напоминало пробуждение притомившегося со вчерашнего, не имеющего большой ранней заботы о хозяйстве или по охотному делу лесного обитателя. Оно оживало постепенно, словно не желающий сразу схватываться со своего ложа муж: ворочаясь, почесываясь, сладко позевывая, даже покрякивая и поохивая, и все оттягивая и оттягивая момент, когда надо будет опустить ноги на землю и ступить в новый день.
Первой давала о себе знать скотина, зычным ревом, меканием и блеянием требуя от хозяев питья и прокорма. А уж за скотиной начинали пробуждаться и неспешно ввязываться в домашние хлопоты хозяйки: сперва, протирая глаза, одна, самая неугомонная и хлопотливая в работе, за ней другая, третья...
Чеслав постарался опередить пробуждение остальной части соплеменников, дабы избежать ранней встречи с ними и долгих расспросов о поездке на хутор Молчана. Еще вчера, прибыв в городище почти к ночи, молодой охотник поспешил к главе рода дядьке Сбыславу и рассказал ему о сожженном хуторе Молчана, а также о найденных останках чужака. И слух о том, надо полагать, уже накрыл все городище. Нынче же Чеслав не хотел попусту молотить языком, пересказывая увиденное в своем походе на дальний хутор. Пусть лучше Кудряш живописует о том. У самого же Чеслава были дела поважнее.
Выбравшись за ворота селения, парень украдкой огляделся по сторонам, не видят ли его чьи-то любопытные очи, а убедившись, что нет, заторопился в сторону леса. Он шел, все дальше и дальше удаляясь от людского пристанища. Еле приметная тропа ловко таилась, скрывалась среди травы. Если кто об этой тропке не ведал, то никогда бы и не подумал, что ей привычна людская нога, разве что лапа или копыто звериное. Но люди все же ходили по ней. Редко, но ходили.
А вела та тропа к старухе Маре.
Ходить же к ней строго-настрого запрещено было люду всего племени. И запрет тот суровый был наложен верховным волхвом Колобором. Однако люд, кто посмелее и у кого большая надобность была, ходил. Опасались гнева сурового жреца и Великих, но ходили.
Мара была когда-то давно изгнана из их городища, да так давно, что кроме ее самой никто, наверное, и не помнит — за что.
О причинах слухи ходили разные. А она хоть и помнила, но никогда о том никому не говорила. И жила теперь эта древняя старуха в лесу за болотом в каменной пещере одна. И был у Мары дар знахарства. Знала она про болячки людские и звериные многое, да про снадобья, коренья и травы лесные, пользующие их, еще больше. Судачили в селении, что позналась она с духом леса, и именно он поведал ей свои премудрости и тайны. Однако что только люд не болтает!
Тропа обогнула болото, на котором вовсю расходились лягушки, будто стараясь перекричать одна другую, и юркнула в сторону колючих кустарников. Чеславу не надо было выискивать и высматривать, куда ступить по малоприметной дорожке. Своевольный парень еще с малолетства не раз хаживал по ней повидать старую отшельницу. Было у него дело к ней и сейчас.
Преодолев заросли и попетляв тропой еще какое-то время среди деревьев, Чеслав вышел к небольшой поляне, покрытой буйной травой и цветами, — сразу видать, тоже малохоженой. С противоположной стороны той поляны высились небольшие скалы, поросшие кустарником, тщедушными деревьями и мхом, а в них таилась едва приметная расщелина. Там в пещере и обитала изгнанная старуха.
Он пересек поляну и вошел в каменное обиталище — небольшую, но просторную пещеру, в стенах которой было еще несколько ниш. Чеславу не надо было напрягать глаза, чтобы осмотреться. Вверху, в каменном своде, освещая жилище дневным светом, зияла неровными краями сквозная дыра. Мара говорила, что это Великий Перун Сварожич в гневе из-за того, что споткнулся как-то о скалистую твердь, метнул молнию и пробил в камне брешь.
