И теперь он торопился. Впереди ждала Венеция, где он должен научиться строить галеры.
Одиннадцатого июня 1698 года Великое посольство прибыло в Штоккерау — городок в предместье Вены. Начались утомительные переговоры о порядке и протоколе официального въезда и приеме посольства при дворе императора Леопольда. Поскольку при этом полагалось по старой традиции дарить собольи «сорочки» (связки по сорок шкурок), а их у Великих послов уже не осталось, то был срочно отослан в Москву дворянин Борзов за «сорочками».
— Гони, братец, как можно скорей, — наказал ему Головин {68}. — От этого зависит наш въезд в Вену.
И Борзов погнал, не жалея ни себя, ни лошадей, ни кучера.
Теперь можно было и не спешить с обсуждением протокола, и даже затягивать переговоры. Но чтобы австрийцы не заметили заминки, Великие послы — Франц Лефорт {69}, Федор Головин и Прокофий Возницын {70} — стали домогаться лично встречи Петра с императором Леопольдом. После долгих препирательств канцлер граф Кинский согласился, но на условиях, что Петр при встрече не будет вести деловых разговоров. Это каково! Петру, не терпевшему безделья и пустословия, предлагалось говорить о чем угодно, только не о деле.
— Так о чем я стану с ним говорить? — недоумевал Петр.
— Ну, во-первых, поблагодари его за счастье лицезреть его, справься о здоровье его самого, жены, детей, — наставлял Петра Лефорт как мастер светской болтовни. — Похвали, наконец, Вену, герр Питер. Выскажи желание осмотреть ее достопримечательности. Напросись в оперу. Смотри по обстоятельствам, мне ль тебя учить.
— Главное, Петр Алексеевич, — подсказывал Головин, — не раздражи старого пердуна, не дай ему повода рассердиться, будь этаким паинькой, чтоб канцлер потом не колол нам глаза: вы, мол, грубы, невоспитанны.
— Но какой же прок от такой аудиенции?
— Проку, может, и никакого, поскольку ты, Петр Алексеевич, лицо неофициальное ныне. Да, да. Но какая-то зацепка уже будет, какая-то подвижка в переговорах начнется.
— А если он сам заговорит о деле?
— Не заговорит, Петр Алексеевич, за это можно головой ручаться.
— И все-таки?.. А вдруг…
— Если «вдруг», то ты сам знаешь, чего спросить надо. По договору он должен вести наступательную войну с султаном до тысяча семьсот первого года. Намерен ли он исполнять свои обязательства? Интересно, как он вывернется? Впрочем, я твердо убежден, о деле он не заикнется. Думаешь, канцлер зря настаивал на этом?
Петр и на этот раз превзошел самого себя, что далось ему, как увидим далее, нелегко.
Аудиенция была дана в присутствии канцлера и других приближенных в огромном зале дворца.
Единственное нарушение протокола, сделанное неумышленно Петром, состояло в том, что он проскочил середину зала, где должен был встретиться с императором. Уж слишком медленно плелся старый Леопольд к месту встречи, обозначенному в протоколе.
Встреча произошла на половине императора и со стороны выглядела трогательной и душевной.
— Ваше величество, я благодарю вас за возможность, предоставленную мне, лицезреть вас и приветствовать в вашем лице величайшего государя христианского мира, — начал Петр, как и велел Лефорт, но, увидев нездоровый цвет лица императора, спросил участливо: — Вам нездоровится, ваше величество?
— Какое здоровье, мой друг, в мои-то годы?
— А что вас беспокоит? — продолжал Петр снимать «врачебный» анамнез {71}.
— Да аппетит совсем пропал, — пожаловался Леопольд.
— Аппетит? — переспросил Петр. — Попробуйте пить, ваше величество, настойку конотопа. И аппетит восстановится.
— А что это за трава конотоп?
— Эта трава растет повсеместно, ваше величество, она еще называется птичьей гречушкой, и сейчас как раз время собирать ее. Поручите это вашему аптекарю, а я готов рассказать ему, как это делается, как надо сушить, заваривать.
— Спасибо, мой друг, за совет, — сказал Леопольд, беря Петра под руку. — Я постараюсь воспользоваться им.
И, медленно повернув, они пошли по залу.
— Как вы нашли нашу столицу, мой друг?
— О-о, она прекрасна! — искренне ответил Петр, радуясь, что император сам повел разговор ни о чем. — Какие дворцы! Я наслышан и о вашей опере, говорят, она лучшая в мире.
— Возможно, возможно, мой друг. Завтра дают «Орфея» Монтеверди {72}, не желаете ли сходить?
— Благодарю вас, ваше величество. Я обязательно буду в опере.
Так, наговорив друг другу комплиментов, Леопольд и Петр расстались. И когда Петр удалился, император заметил канцлеру:
— А говорили, что он невыдержан, груб. Прекрасный молодой человек.
— С этим прекрасным молодым человеком, ваше величество, нам еще предстоят ба-альшие хлопоты.
Встреча длилась не более четверти часа, но Петру далась она непросто. Едва выйдя из дворца, он, увидев на пруду лодку с веслами, подбежал, прыгнул в нее и стал загребать столь мощно и сильно, что лодка понеслась по воде как добрая утица. Несколько раз он пересек пруд, промчался вдоль берегов его, дивя придворных императора, наблюдавших за ним из-за кустов. Эта физическая нагрузка после томительных минут тягучей аудиенции была разрядкой для его бурной натуры.
В оперу собрались втроем — Петр, Лефорт и Меншиков. Для такого торжества Франц Яковлевич достал из своих баулов лучшие свои платья и даже запасные парики. К удивлению, всех элегантнее вдруг оказался Алексашка, нарядившийся в лефортовскую рубашку с кружевными рукавами и белый напудренный парик.
— Алексаха, — молвил удивленно Петр, — а ведь ты ныне что князь.
— Дай срок, мин херц, заслужим и князя, — отвечал Меншиков, оглядывая себя в зеркало и оправляя нарукавные кружева.
— Дурило, князем родиться надо.
— Ничего, мин херц, можно и выслужить.
И ведь выслужил же, всего через восемь лет стал Алексашка не просто князем, а еще и светлейшим князем Александром Даниловичем. Не родом — службой взял молодец и ратными подвигами, которых судьба ему сполна отпустила.
Сидели они в директорской ложе. В императорской Петр увидел императрицу с принцессами и гранд-дамами и, наклонившись к Лефорту, сказал:
— Франц Яковлевич, устрой мне встречу с императрицей.
— Постараюсь, герр Питер.
— Только, пожалуйста, без этих церемониальных представлений.
Назавтра же Лефорт был у императрицы, и она согласилась принять царя. Местом свидания была выбрана зеркальная зала в замке «Фаворит».
На встречу Петр приехал с Лефортом, который должен был быть переводчиком. Императрица ждала гостя посреди зала в окружении принцесс, когда обер-гофмейстерина {73} доложила о прибытии царя. Дверь перед ним распахнулась, и Элеонора-Магдалина {74}, ласково улыбаясь, пошла навстречу Петру:
— Я приветствую ваше величество.
Затем, вернувшись вместе с ним к принцессам, она представила ему их. Петр, целуя смущенных девочек, говорил вполне искренне:
— Какие они все красавицы!
— А у вас есть дети? — спросила императрица.
— Да. Есть сын Алексей {75}.
— Сколько ему?
— Уже семь лет.
— Где он сейчас?
— Пока в Москве. Вот ворочусь, отправлю в Берлин учиться.
— А знаете что, ваше величество, присылайте его к нам. Здесь у нас тоже найдутся хорошие учителя.
— Спасибо, ваше величество, пожалуй, я так и сделаю.
— Мы его и выучим, — улыбнулась Элеонора-Магдалина, покосившись на дочек. — И невесту ему приищем.
— О-о, это было бы прекрасно!.. — отвечал Петр, вполне оценив намек императрицы. Мысль, высказанная ею о породнении домами, очень понравилась Петру.
— Он будет заниматься вместе с моим сыном у лучших учителей.
— Благодарю вас, ваше величество, за столь лестное для нас предложение.
На обратном пути Петр говорил Лефорту:
— Жаль, не она правит, а то бы я быстро договорился с ней. Умная баба.
— Эх, Питер, неужели ты не понял до сих пор, что обстоятельства иногда сильнее любого императора? Кстати, канцлер просил тебя изложить твои вопросы к императору на бумаге.
— А почему не при встрече?
— Как ты не догадываешься? При встрече на вопрос надо сразу отвечать. А тут они в десять голов будут думать, как ответить похитрее.
В тот же день Петр написал канцлеру Кинскому записку с тремя четкими и прямыми вопросами, требуя немедленного ответа на них.
Во-первых, каково намерение императора: продолжать войну с турками или заключить с ними мир?
Во-вторых, если император намерен заключить мир, то какими условиями он удовольствуется?
В-третьих, известно, что султан ищет у цесаря мира через посредство английского короля. Какие условия предлагаются турками императору и союзникам?
