Брошено как бы невзначай. Улыбка всё время освещает обтянутое, скуластое, славянское лицо, изменчивое от множества настроений.
— На войне я лишь присутствовал, — молвил шевалье сдержанно.
— Я бы кликнул своих молодцов, показал вам экзерсис. Снега-то навалило… В другой раз, если угодно. Наших-то вы, небось, в подзорную трубу видели.
Улыбка исподлобья, остренькая — мне, дескать, многое известно. Что ж, карты раскрыты. Тем лучше, — решил ла Мотрей, разговор будет прямой.
— Я в Турции провёл несколько лет, был там в ставке короля Карла.
— И проводили его домой. Я не ошибся? Слухами земля полнится.
Вставляя в свой северный немецкий язык слова голландские, французские — похоже, ради шика, — хозяин ввёл гостя в большой зал, слепяще светлый благодаря зеркалам, расположенным напротив окон. Сквозняк колыхал знамёна, отбитые у шведов. Принц похвалил Леблона [51], искусного архитектора — он работал для царя в Петергофе.
— Европа есть очаг художеств. Покойный государь велел нам учиться и перенимать.
— Тогда вы блестящий ученик.
Лесть вырвалась чистосердечно — принц знает цену вещам, дешёвку за шедевр не выдаст. Показывает вещи, гордясь выбором. Дельфтские плитки действительно прекрасны, но стены залеплены сплошь, и даже потолок — многовато, пожалуй… Масса серебра, как в музее, — принц, оказывается, коллекционирует. Картины большей частью голландские, морские виды, вероятно, в угоду царю, ибо сам принц, по его признанию, воин сухопутный.
— Однажды дрался на воде… Абордаж, вместе с его величеством. Вот, небываемое бывает.
Перевёл надпись на медали, выбитой в честь битвы. Здесь, на Неве, подкрались в лодках, захватили два парусника внезапно, шведы не успели изготовить орудия к стрельбе.
— О, муза истории вам благодарна!
Медаль в память взятия Шлиссельбурга — дымы над крепостью, траектории ядер. Геракл с палицей над поверженными пушками — эмблема победы полтавской. Голубь, летящий с лавровым венком, — вестник Ништадтского мира…
— Потомкам надобно помнить, мсье, кто возродил Россию … Кто из ничтожества поднял…
Царя Петра принц поминает, цитирует ежеминутно. Но он первый помощник монарха. Медаль во славу битвы у Калиша [52] он задержал на ладони. Звёздный час принца… Он сам командовал, разгромил тридцатитысячную армию, потеряв — не диво ли — всего восемьдесят человек убитыми.
— Награда царя, мсье…
Трость, унизанная алмазами, изумрудами. Сообщил стоимость — внятно, деловито — три тысячи шестьдесят четыре рубля. Принц-полководец, принц-коммерсант.
Гонг позвал обедать.
Сервировку шевалье нашёл безупречной. Серебро и тут в избытке, страсть хозяина… В центре четыре массивных слона, на спинах вместо паланкинов [53] посудины с приправами. Неизменный у русских чеснок… Хозяин ударился в воспоминания, шевалье обдумывал, как направить беседу в нужное русло. Помогло блюдо с сочным ростбифом.
«Зарежу свинью, забью быка, — струилась по ободу надпись, — вкусно хочу я есть»…
Шевалье засмеялся, перечёл вслух:
— Аппетит приходит во время еды. Коронованные особы, мой принц, не исключение. Военные удачи разжигают аппетит в огромной степени. Позвольте привести пример!
— Сделайте одолжение, мсье!
— Покойный ваш царь, помнится, уступал всё завоёванное [54], кроме Петербурга, лишь бы заключить мир. А впоследствии… У вас Выборг, у вас Ревель, Рига… В Финляндии поселяют русских. Царь выдаёт племянницу за курляндского герцога [55], увы, отошедшего после пира в царство мёртвых.
Осушив чарку водки, ла Мотрей хмурится, бороздит ногтём скатерть. Мекленбург. Была сосватана и вторая племянница [56] за тамошнего герцога. Полоумный сатрап, изгнанный из страны, но союзный договор, скреплённый брачным кольцом, в силе. В Мекленбурге русские солдаты.
— Но вам мало, мой принц.
Водка придаёт смелости, ноготь чертит контуры Балтики. Голштиния… Скоро свадьба, не так ли? Жених уже на правах зятя её величества, и расчёт понятен — одним выстрелом поразить двух фазанов. Племянник Карла XII имеет права на шведский престол. Сорвётся, так что ж, и Голштиния не пустяк. Княжество сильное, угрожает Дании. Меншиков улыбался поощрительно.
— Боитесь нас? — спросил он в упор.
— Согласитесь, есть основания! У вас мощный флот, самое многочисленное в Европе войско, отличнейшая артиллерия. С Швецией военный союз, она вам не опасна.
— Дальше, мсье!
— Логический вывод один… Россия хочет стать господином на Балтийском море. Слова не мои — короля Георга. Между тем покойный царь декларировал равновесие в Европе.
— Позвольте, позвольте! У англичан, у французов простор океана, а Балтика сосуд замкнутый. Как же нам угодить королю Георгу? Пребывать на самом дне сосуда и в одиночестве? Ясно ли я выражаюсь?
— Вполне, мой принц. Но мы обеспокоены… Каков же следующий шаг России? Вы стремитесь усилить Голштинию. Требуете для Карла Фридриха Шлезвиг. Да, провинция спорная… [57]
— Грубо захваченная, мсье.
— Не отрицаю… Но Англия гарантировала владения Дании, этого не изменить.
— Значит, и Франция тоже?
— Наш альянс с Англией при любых обстоятельствах сохраняется. Русских это раздражает. Кампредон, скажу по секрету, в отчаянии. Договор висит в воздухе, всё упирается в Шлезвиг. Для Дании кусок земли существенный. Она в клещах, а вы ещё понуждаете её отменить зундскую пошлину. Но платят все суда, идущие через пролив. Мы не протестуем.
Бурный, негодующий жест. Из рукавов сюртука выбились, распушились манжеты — пена валансьенских кружев. Щёки шевалье розовеют, он увлечён беседой. Приватная, ни к чему не обязывающая, она позволяет лучше понять Россию, соперника, во многом загадочного. Меншиков отхлёбывает из чарки крошечными глотками, спокойно.
— Дания нам должна, мсье, — сказал он. — От шведа кто избавил? Мы, мсье.
Кружева грустно опустились.
— Очевидно, лев считает себя образцом великодушия. У газели другое мнение.
— Это вы — газели? — прыснул светлейший. — Вы и англичане? Ой, умора!
Распотешил и гостя. Затем притихли. Шевалье, насытившись мясом, общипывал артишок.
— Сегодня снят, — пояснил хозяин, — в собственной оранжерее.
— Мир, в котором мы живём, жесток, дорогой мсье. Сошлюсь на Сааведру [58].
«Идеи христианского политического правителя», книга из библиотеки казнённого Алексея. Меншикову читали отрывки, запоминал дословно.
— Суверен, который не заботится о расширении своего государства, весьма рискует. Соседи постараются сократить. А по-русски говоря, с волками жить — по-волчьи выть.
— Горе нам, — отозвался гость. — Мы плохие христиане. Но, может быть, путём взаимных уступок… Если бы Карл Фридрих взял компенсацию за Шлезвиг…
— Спросите его!
— Э, дело дипломатов!
«Сытно я накормлю свой дом», — дочитал ла Мотрей. Аппетиты, аппетиты., опустошённое блюдо убрали, появились фрукты. Апельсины, персики в феврале…
— У нашей государыни, мсье, есть забота… Смею думать, более важная для неё, чем Шлезвиг.
— Любопытствую.
— Судьба Елизаветы.
— Она прелестна. Ваш посол Куракин [59] носится с портретом. Старик с ног сбился… Впечатление у всех наилучшее, но король ведь помолвлен.
— Это прочно?
— Что прочно в бренном мире! — ответил ла Мотрей, пожав плечами. — Король очень молод, жениться не спешит. Речь может идти, как мне представляется, скорее о принце крови.
— Речи, мсье, — и улыбка Меншикова погрустнела, — текут как вода.
Подан кофе — манером европейским, без заедок. Сервиз на двоих, серебряный, тончайшей чеканки — гость похвалил. Английский? Нет, московский, собственные мастера сработали. Улыбка светлейшего едва теплится. Смотрит в чашку, в словах тягостное сомнение:
— Ну, подписан договор. Велика ли нам прибыль? Все ваши трактаты с соседями мы должны признать и гарантировать. А что взамен? Наше побережье нам оставляете… Спасибо, сами защитим. А сверх того что?
— Выгод много может последовать. Укажу одну, мой принц. Безопасность на юге.
— Вы серьёзно, мсье? Султан возлюбит Россию? Он ваш друг, не спорю, но ему-то веры меньше всего.
— Напрасно. Я годами изучал Турцию. У меня другое мнение.
Султан в действительности миролюбив. Де Бонак [60] уговорил его без труда. Искра войны тлела в Персии, могла разгореться. Посол Франции вернулся в Париж, награждённый султаном и с орденом Андрея Первозванного. Демаркационная линия между армиями, турецкой и русской, проведённая де Бонаком, стабильна до сего дня.
— Страх перед турками необоснован, мой принц. Распространённое заблуждение. Сожалею, что и вы…
