Александр прекрасно помнил эту церемонию: скамьи ломились под сановниками, прибывшими со всего христианского мира, воздух был пропитан ладаном, а великий папский хор возносил славу Господу. Это продолжалось часами, и большинство стариков задремали. Только не он. Он без устали разглядывал все мельчайшие детали капеллы, особенно фрески в верхней части стены, поражаясь красоте работ Гирландайо и Боттичелли и дипломатическому таланту Сикста, который умудрился купить их услуги у Флоренции вскоре после того, как организовал против нее тайный сговор. Сикст хотел отобрать власть в городе у Медичи и передать ее, в частности, собственному племяннику. И куда только делся набожный францисканский проповедник? Если бы все тогда сработало, не стоял бы теперь Родриго Борджиа здесь – он бы жил и умер состоятельным вице-канцлером, оттесненный с высшей должности семьей делла Ровере, которая держала бы под контролем и конклав, и всю Флоренцию.
Нет, Сикст, при всей своей набожности, стремился к бессмертию другого рода: бессмертию семьи. Это стремление Александр понимал всеми фибрами души.
Сикст кормил червей в мраморной гробнице, а Борджиа правил. Конечно, его папство тоже будет отмечено выдающимися произведениями искусства и большой религиозной работой. Потолок капеллы словно бросал ему вызов, но сейчас Александр был слишком занят укреплением города и обустройством своих новых апартаментов. Что касается ближайшего будущего, его приоритеты достаточно ясны. Борджиа достигают бессмертия с помощью сыновей и дочерей, племянников и племянниц, кузенов и кузин, и каждый из них вплетает шелковую нить своей верности и влияния в семейную паутину, которая позволяет править Римом и всем, что лежит за его пределами.
Александр задумался о раскинувшихся перед ним возможностях.
Его любимая Лукреция станет первой. Ее муж получит поистине драгоценный цветок. Какой-нибудь мелкий испанский дворянин подошел бы в супруги незаконнорожденной дочери кардинала, – но не отпрыску папы римского. Эта мысль вызвала у него улыбку. Конечно, граф д’Аверса узнал обо всем слишком рано, сплетни в Риме разносятся быстро. Пока продолжаются переговоры об объединении с домом Сфорцы, он нужен им для отвода глаз. Александр назначит ему аудиенцию и залечит уязвленное самолюбие.
«Нет, Гаспар, что ты… Слухи распустили специально, чтобы отпугнуть других претендентов. Конечно, она твоя. Просто мне нужно время, чтобы все устроить», – скажет он ему.
Ах, как приятно мипулировать людьми! Позже, когда настанет подходящий момент, он даст графу от ворот поворот и спровадит его прочь из города, предварительно хорошенько набив ему сумку деньгами.
А потом придет очередь Хуана. Дорогой Хуан, как легко протоптал он дорогу к сердцу своего отца! В Испании он уже носил титул герцога Гандийского, и многие захотят связать с ним свою судьбу, ведь именно он станет продолжателем династии. Его жена будет законнорожденной и обязательно королевских кровей. Александр знал, корону какой страны он хочет, но еще не знал, как ее получить. Ничего, рано или поздно получит. Любая страна и любая правящая династия христианского мира на том или ином этапе нуждаются в одобрении папы – вот в чем прелесть и сила этой должности. Остается лишь решить, что, когда и как затребовать в качестве оплаты за услугу.
И наконец Джоффре. Джоффре… При мысли о младшем сыне Александр нахмурился. Да, он милый мальчик, хорошенький, с большим круглым личиком и щербатыми зубами. Но порой Александр сомневался, что именно он отец ребенка, чьи черты лица и нрав так сильно напоминали ему последнего мужа Ваноццы – ее выдали замуж для того, чтобы сделать респектабельной дамой, пусть она по-прежнему развлекала кардинала в постели. Наверняка все получилось не специально – Ваноцца была верной любовницей. Но кто откажется подсунуть ребенка тому мужчине, отдача от которого будет больше? Что ж, если его подозрения и верны, он извлечет выгоду и из этого мальчика. Решение уже принято: этот дареный конь будет носить имя Борджиа, и неважно, кто его настоящий отец.
Ах, ведь еще есть Чезаре…
Чезаре.
Даже самый слепо любящий отец в состоянии увидеть достоинства и недостатки своих детей. Александр знал, что старший сын наделен умом и полон энергии. Он видел, как ранит он словами и как ловко пускает в ход обаяние, чтобы достичь цели. Одновременно с этим он чувствовал, насколько холодна его душа и как сильно отличается он от своего простодушного брата. Несомненно, из него вышел бы лучший солдат, чем священник. Но решение уже принято, и слишком поздно менять его. Ни одна великая римская династия не выживет без поддержки изнутри церкви. И чем выше карабкаешься, тем больше шансов, что скоро мир увидит другого папу. Кузен Александра, Хуан Борджиа Ланцо, хороший священнослужитель, грамотный и верный, никогда не пойдет дальше коллегии кардиналов. Нет, только Чезаре имеет все шансы дойти до конца. В этом нет никаких сомнений. Целый штат юристов уже работает над проблемой его незаконнорожденности. Внебрачный или нет, его сын станет кардиналом.
– Ваше святейшество, это очень сложная проблема.
– Тогда разберитесь с ней, как с любой другой сложной проблемой!
До конца года они разберутся. Так лучше для Чезаре, пусть и вызовет у него смех. В мире, где божьи политики могут быть так же безжалостны, как политики мирские, его старший сын будет чувствовать себя как рыба в воде.
– И еще кое-что, отец… – услышал он голос Лукреции, шепчущий ему прямо в ухо. – Верни Чезаре домой. Он тоскует по Риму. Я читаю об этом между строк в его письмах.
Александр повернулся и склонил голову к алтарю. Как по-разному люди молятся и просят!
Он снова прошел в ватиканский коридор и подозвал слугу, который в ожидании возвращения хозяина дремал на соломенном тюфяке рядом с дверью в папскую спальню.
– Вставай! – Он потряс его за плечо. – Пора завтракать и приниматься за работу. Разбуди Буркарда и пришли его ко мне.
– Уверен, мы можем больше выжать из брачного союза. Этот жених из семейства Сфорца – просто миланская марионетка. Город Пезаро в любом случае принадлежит папству, он не стоит даже пушечных ядер, которыми мы разбомбим его стены. Тебе не кажется, что есть масса других вариантов выгодно выдать Лукрецию замуж?
– Признаться, я рад, что ты дома, Чезаре.
Александр откинул голову на позолоченную деревянную спинку папского трона, где он чувствовал себя наиболее комфортно в присутствии старшего сына.
– Не знаю, как христианский мир обходился без тебя! А если логика у тебя развита не хуже, чем риторика, ты сможешь сам ответить на свой вопрос.
Чезаре быстрым шагом пересек комнату, его новая архиепископская мантия скользила по плитке пола. Просторные залы Ватикана были для него в диковинку, и пусть он никогда не признался бы в этом, он нервничал. Сарказм в голосе отца не остался незамеченным. Пока Чезаре ожидал в Сполето разрешения вернуться, любимым сыном для отца стал Хуан, и теперь старшему брату предстояло доказать свое превосходство.
Что ж, если это проверка, то она проще тех, которые устраивали преподаватели канонического права. Практика всегда казалась ему интересней теории.
– Мы в долгу перед Сфорца за помощь на выборах, и теперь они нужны нам в качестве союзников против римских семей. – Это было скорее утверждение, чем вопрос. – Теперь мы должны уравнять Милан и Неаполь. Назначив достаточно своих кардиналов в священную коллегию, мы сможем получить таким образом контроль над этими семьями.
– Великолепно! Профессорам следовало выдать тебе диплом раньше времени. – В голосе Родриго теперь не было и тени иронии. – Не сомневаюсь, что коллегия кардиналов поможет. Однако не по своей инициативе. Это вопрос времени. Слишком много наших людей быстро поднялись по карьерной лестнице, и враги на каждом углу кричат о продажности. «У десяти предыдущих пап, вместе взятых, нет такого количества родственников, как у этого!» Ах! Что за преувеличение!
– И кто же посмел говорить так?
– Посол Феррары! В личной переписке со своим герцогом.
Александр широко улыбнулся – он обожал копаться в чужом грязном белье. Невозможно забраться так высоко, не обзаведясь шпионской сетью для наблюдения за врагами.
– Что ж, он в чем-то прав. Побывал бы ты поутру у меня в приемной: испанцы повыскакивали, как лягушки после дождя, и каждый заявляет, что женат на дочери кузины какой-то из моих тетушек, которых я в глаза не видел. Должно быть, Валенсия сейчас потеряла добрую половину населения. – Папа самодовольно хмыкнул. – Мы выберем лучших и отправим остальных восвояси. Что до Феррары – герцог будет лизать нам руки в благодарность за то, что мы даруем кардинальскую шапку его сыну.
– Да и добрую половину остальных семей мы можем купить таким же образом. А оставшиеся всегда найдут на что пожаловаться. Но дело уже сделано. – Чезаре взмахом руки обвел комнату. – Ты здесь, и этого им у нас не отнять. А когда дойдет до замужества Лукреции…
