Доктор Льюис постоянно настаивал, чтобы Ричард больше лежал, но Ричард не хотел лежать. Тётя Кэрри была убеждена, что если бы Ричард больше отдыхал, это было бы на пользу его бедной голове.
Ричард спросил:
— Зачем приехала Хильда?
Тётя Кэрри улыбнулась с бледной весёлостью.
— Да как же, приехала вас навестить, Ричард, и Артура повидать. Грэйс приехала бы тоже… Но она опять ждёт ребёнка… Помните, Ричард, я говорила вам.
— И зачем только все эти люди постоянно приезжают сюда?
Тётушка по-прежнему храбро улыбалась, и никакими клещами из неё не вытянуть было правды. Если Ричарду и придётся узнать, то пусть он узнает не от неё.
— Полно, Ричард, какие ещё люди? Пойдёмте-ка в спальню и прилягте. Ну, пожалуйста.
Он пристально посмотрел на неё с раздражением, лихорадочно вспыхнувшим, но затем так же внезапно исчезнувшим. И когда оно прошло, он чувствовал, что мысли у него путаются. Тусклые глаза в морщинах опустились, и он увидел, как тряслась его рука, державшая дневник. Его руки часто дёргались таким образом. И ноги тоже. В этом виновато электричество. Ему вдруг захотелось плакать.
— Ну, хорошо. — Весь поникая, испытывая детскую потребность в сочувствии, он объяснил:
— Это на меня так действует ток… электричество…
Тётя Кэрри помогла ему встать, повела наверх, помогла раздеться и лечь в постель. Он казался старым, измученным человеком, и лицо его было очень красно. Он сразу уснул и спал два часа. Во сне он громко храпел. После сна он почувствовал себя превосходно, совершенно свежим, полным сил, голова работала хорошо. Жадно съел он хлеб и выпил молоко, целую большую кружку. Молоко было вкусное, жирное и не обжигало ему рот, и рука больше не дёргалась от электричества. Он проверил, ушла ли тётушка Кэрри, затем вылизал языком остатки молока в чашке. Они — самое вкусное.
После этого он лежал, уставясь в потолок, ощущая, как разливается в желудке теплота, прислушиваясь к жужжанию мухи на окне, не мешая приятным мыслям жужжать в голове, упиваясь сознанием своих необыкновенных сил и способностей. Всякого рода проекты, планы мелькали в его гениальном мозгу. А за всеми ими — даже картина брачной церемонии, туманная, но возбуждающая, с музыкой, мощными звуками органа и стройной девой несравненной красоты, влюблённой в него, Ричарда.
Так он лежал, когда его потревожил вдруг шум подъезжавших автомобилей. Он приподнялся на локте, вслушиваясь, и очень быстро сообразил, что приехали «те» люди. Лицо его приняло довольное и хитрое выражение. Вот для него удобный случай, замечательно удобный случай, пока электричество ещё не действует…
Он встал. Это было нелегко, требовало сложных и многочисленных движений, но когда у человека столько внутренних сил, все для него возможно. Он, упираясь на локоть, боком скатился с постели. С глухим стуком бухнулся на колени. Подождав с минуту, прислушался, не услышал ли кто-нибудь стук. Потом на коленях дополз до окна и выглянул наружу. Один автомобиль, второй. Это было увлекательно, он радовался, ему хотелось смеяться.
Держась за подоконник, он медленно поднялся, — это было самое трудное, но в конце концов он преодолел и это, — и надел халат. У него на это ушло целых пять минут. Так трудно было влезть в рукава, и он начал с того, что надел халат задом наперёд, но в конце концов халат был надет на бельё и шнур завязан. Башмаков он не надел, так как они производят шум. Он постоял, торжествуя, в бельё, халате и носках, затем с большой осторожностью вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице.
Сойти вниз можно было только одним-единственным способом. Перила ни к чему, они только задерживают и мешают. Нет! Единственный способ спуститься по лестнице состоял в том, чтобы встать поудобнее на самой верхней ступеньке и смотреть прямо вперёд, как пловец, который готовится нырнуть, а затем вдруг двинуть с места ноги. Ноги стремительно начинали движение вниз по ступеням, и, главное, не следовало на них смотреть и думать о них.
Таким образом, Ричард добрался до передней, остановился, очень довольный собой, и прислушался. Они были в столовой: он ясно слышал голоса и тихонько подошёл к двери в столовую. Да, они были там, до него доносился разговор, и он стал слушать. Хорошо, очень хорошо! Ричард присел на выложенном плитками полу, приложив глаз к замочной скважине. «Наблюдательный пост номер два» — подумал он. О, прекрасно, очень хорошо, — он видел и слышал все.
Все сидели за обеденным столом, мистер Бэннерман, адвокат, — на верхнем конце, Артур — на нижнем. Здесь была и Кэрри, и Хильда, Адам Тодд, и «этот человек» — Тисдэйль. Перед мистером Бэннерманом лежала целая куча бумаг, и перед Артуром — тоже бумаги, Адам Тодд держал только одну, а у Хильды, и Кэрри, и Тисдэйля не было никаких бумаг. Говорил мистер Бэннерман.
— Это — выгодное предложение. Вот как я смотрю на это. Вам делают выгодное предложение.
Артур возразил:
— Это не предложение, а низкое издевательство.
Ричард уловил горечь в голосе Артура, и это его обрадовало. У Артура был угнетённый и безнадёжный вид, и говорил он, подпирая лоб рукой. Ричард захихикал про себя.
Мистер Бэннерман внимательно перечитывал бумагу, которую ему не было никакой надобности перечитывать. Он был худ, засушен, в тугом воротничке. Покачивая моноклем на широкой чёрной ленте, он плавно говорил:
— Повторяю, это — единственное предложение, какое мы получили, и оно конкретно.
Пауза. Затем заговорил Тодд:
— Разве невозможно провести откачку воды из рудника? Восстановить надшахтную площадку? Неужели это совершенно невозможно?
— А кто даст на это деньги? — воскликнул Артур.
— Все это уже обсуждалось нами раньше, — сказал мистер Бэннерман, стараясь не смотреть на Артура, но всё время на него поглядывая.
— Жаль, — пробормотал Тодд удручённо. — Очень жаль… — Он вдруг поднял голову. — А как насчёт картин вашего отца? Нельзя ли превратить их в деньги?
— Они ничего не стоят, — возразил Артур. — Я вызывал молодого Винцента для их оценки. Он только посмеялся. Картины Гудделя и Копа не удастся сбыть. Никто их теперь не покупает.
Новая пауза. Потом решительно заговорила Хильда:
— Артура надо избавить от всех этих треволнений. Вот всё, что я могу сказать. В его теперешнем состоянии он их не вынесет.
У Артура опустились плечи, и он ещё больше заслонил лицо рукой. Он с трудом произнёс:
— Ты очень добра, Хильда. Но я знаю, что вы думаете, что это я безнадёжно загубил все дело. Я поступал так, как считал разумным и справедливым. Я не мог иначе. Это простой случай. Но все вы думаете, что до этого никогда бы не дошло, если бы управлял рудником не я, а отец.
За дверью лицо Ричарда сияло удовлетворением. Он, конечно, не понимал, в чём дело, но видел, что пришла беда и что в нём нуждались, чтобы от неё избавиться. Теперь его призовут!
Снова заговорил Артур. Он сказал с тоской:
— Я всегда вопил о справедливости. Вот я её и дождался! У нас прижимали рабочих, и затопляли копи и губили людей. А теперь, когда я стараюсь все для них сделать, рабочие встали на меня, и затопили копи, и разорили меня.
— О Артур, дитя моё, не говори так, — захныкала тётя Кэрри, положив дрожащую руку на руку Артура.
— Прости, тётя. Но так я смотрю на это.
— Не перейти ли нам ближе к делу, — предложил мистер Бэннерман весьма сухим тоном.
— Что же, продолжайте, — сказал Артур угрюмо. — Продолжайте и оформляйте все это проклятое дело и давайте покончим с ним.
— К вашим услугам.
Вмешалась Хильда:
— Что за предложение, мистер Бэннерман? В чём оно заключается?
Мистер Бэннерман вставил монокль и посмотрел на Хильду.
— Положение таково: с одной стороны — разруха на руднике, затопленные выработки, сгоревшее оборудование. С другой — предложение взять «Нептун», откупить все это неработающее предприятие, со всем имуществом и, да будет мне позволено сказать, со всей водой, заливающей шахты.
— Они отлично знают, что могут легко избавиться от воды, — сказал Артур с горечью. — Я истратил тысячи на прокладку подземных путей. Мой рудник — самый благоустроенный во всём районе, и они это знают. Они предлагают меньше, чем десятую часть его стоимости. Согласиться на это было бы чистейшим безумием.
— Времена теперь трудные, Артур, — сказал мистер Бэннерман. — А обстоятельства, в которых вы очутились, ещё труднее.
Хильда спросила:
— Ну, а если мы примем это предложение? Тогда как?
Мистер Бэннерман медлил с ответом. Вынул монокль из глаза и рассматривал его.
— Видите ли, — начал он. — Мы бы освободились от наших обязательств. — Он сделал паузу. — Артур, смею сказать, тратил деньги безрассудно. Нельзя забывать о долгах, в которые мы вовлечены.
