– Получай, рыжебородая сволочь!..
Абдрахман не сомневался, что попал в рыжебородого, что тот сейчас перекинется в седле и поползет с лошади, – он был отличным стрелком и не раз с десяти – пятнадцати шагов продырявливал из нагана медный пятак; не теряя ни секунды, стал искать взглядом второго казака, готовясь отразить и его атаку. Но второй казак не спешил. Увидя коня рыжебородого, проскакавшего мимо него без седока, он повернул обратно и помчался к домикам. Абдрахман рукавом вытер потный лоб и облегченно вздохнул.
2
Белые генералы рассчитали точно. Уральский Совдеп – молодой, как дитя, только что начинающее делать первые шаги, – не окреп, не успел еще вооружиться. Они решили разгромить его именно сейчас, пока перевес был на их стороне.
Шестой белоказачий полк, преградив путь выступившему из Оренбурга красному отряду, прочесывал станицы и деревни, расположенные по левому берегу Яика, по бухарской стороне, где жили в основном революционно настроенные переселенцы-украинцы. Белоказаки разгоняли местные Совдепы, расстреливали коммунистов. Части седьмого казачьего полка двадцать девятого марта в двенадцать часов ночи захватили Уральск. Разбившись на группы, они кинулись усмирять рабочих: две сотни были направлены на восточную окраину города, к кожевенному заводу и бойне, одна сотня оцепила вокзал и железнодорожные тупики, четвертая и пятая стремились занять мельницу и элеватор и завязали с рабочей дружиной бой. Абдрахман как раз и наткнулся на казаков, которые захватили кожевенный завод. Он снял седло с искалеченной лошади, но, подержав его в руках и подумав, бросил в ров. Надо было как можно скорее уходить отсюда, потому что казак с минуты на минуту может вернуться и привести с собой друзей. Абдрахман кинулся ловить коня убитого. Напуганный выстрелом конь дико ворочал глазами и не подпускал Абдрахмана. Поводья его волочились по снегу.
Попытка поймать коня не удалась, Абдрахман побежал в сторону города пешком. Взошла луна, крепкий морозец пощипывал щеки. Опасность еще не миновала, и он торопился поскорее добраться до города. Бежать становилось все труднее и труднее. Абдрахман оглянулся: злосчастные домики, где он наткнулся на пикет, были уже далеко и едва виднелись в синей холодной дали. Он перешел на шаг. Впереди, на темном фоне неба, черным квадратом вырисовывались контуры Макаровской мельницы. До нее оставалось не более полутора верст, а крайние избы Бузулукской улицы казались совсем рядом.
Стояла глухая полночь, город спал, лишь кое-где виднелись одинокие сиротливые огоньки. Если сзади налетят казаки, некуда спрятаться, нет поблизости ни одного знакомого дома; но все же Абдрахман понимал, что на улице легче обороняться, здесь каждая калитка – барьер, каждый сарайчик – убежище.
Однако шел он пока еще по чистому полю, и в темном одеянии его легко можно было заметить. Это-то подсказало ему свернуть с дороги и пойти берегом, где виднелась черной кромкой подтаявшая земля. Он решил во что бы то ни стало добраться до мельницы и предупредить Нуждина об опасности. Оглянувшись еще раз, пошел берегом. Теперь его одежда сливалась с черной землей.
Берег был неровный, местами размыт водой и испещрен овражками и канавами. Споткнувшись, Абдрахман чуть было не скатился под обрыв. Черные проталины перемежались со снегом. Там, где был снег, Абдрахман бежал. Сапоги скользили по голубоватому льду, ноги отказывались подчиняться. А Макаровская мельница, казалось, ни на вершок не приблизилась, все так же далеко впереди чернел ее силуэт на темном фоне неба. Абдрахман выбивался из сил, но шел, бежал, шел и снова бежал. Щеки его горели, в ушах слышался звон. Он на минуту остановился, чтобы передохнуть, сердце гулко колотилось в груди. «Неужели и вправду так сильны белые генералы и казачьи атаманы? – подумал он. – Неужели уничтожат нас вот так, поодиночке, не дав как следует собраться с силами? Где Оренбургский отряд, что же они там мешкают? Где отряды деревенских Совдепов Парамонова, Колостова, Бекмагамбетова, Морозова? А наши боевые дружины где? Неужели все это было только разговором и рабочие кожевенного завода, бойни, мельницы и железнодорожники не встанут против казаков? Если бы сейчас всем дружно подняться на борьбу, можно опрокинуть атаманов. Конечно, можно, помогли бы мелкие ремесленники, студенты и гимназисты. Эх, чуть попозднее бы заворошились казаки, показали бы мы им тогда, что такое Совдепы, поглотали бы они у нас кровь с пеной… Подоспели бы к тому времени саратовцы, и Оренбургский отряд был бы уже здесь. А крестьяне?.. Они все, как один, встали бы за землю, за хлеб и свободу!»
Порыв ветра донес неясные звуки со стороны рыбачьих домиков, где осталась хромая лошадь Абдрахмана и убитый рыжебородый казак. Абрахман насторожился. Вскоре отчетливо стал слышен дробный стук копыт. Темный клубок всадников катился по снежной ночной степи. Сомнений не было – казаки гнались за ним, Абдрахманом.
Всадники разбились на две группы. Одна из них поскакала в сторону Бузулукской улицы, другая – прямо на Айтиева. Абдрахману казалось, что они скачут по его следу. Он оглянулся вокруг, ища укрытие. Мельница была еще далеко, спрятаться можно было только под крутым берегом Яика. Не раздумывая, он кубарем скатился под обрыв. Но не стал спускаться к самой реке, где вилась одинокая тропинка; цепляясь за мерзлые кочки, задержался почти на середине склона. К счастью, неподалеку оказалась воронка, неизвестно кем и когда вырытая. Абдрахман прыгнул в нее и, сжавшись в ком, притих. Затем осторожно достал наган и взвел курок. Он почти сровнялся с землей, так что со стороны трудно его было заметить. «Патронов маловато, – с горечью подумал Абдрахман. – Но ничего, хватит на то, чтобы достойно принять смерть! Если бы их было двое-трое, пусть даже четверо, можно было бы как-нибудь справиться, а то… Почему я не взял второй наган?.. Или хотя бы винтовку?»
Абдрахман посмотрел на крутизну склона.
Казаки приближались. Раздражающе-неприятное цоканье копыт о твердую, обледенелую землю раздавалось где-то совсем рядом. Абдрахман осторожно поднял голову – по краю обрыва мелкой рысью ехали два всадника, вровень, стремя в стремя. Было видно, как их резвые кони красиво подгибали шеи, кольцами выбрасывая вперед ноги; все ближе и ближе подъезжали они к воронке. Эти первые двое, не останавливаясь, проехали мимо. Абдрахман слышал удалявшийся топот их коней и мысленно благодарил судьбу. «Пронесло!..» Но за ними ехал третий всадник, медленно, то и дело натягивая поводья и оглядываясь по сторонам. Позади него никого не было видно. Казак неожиданно остановился как раз против Абдрахмана. «Заметил…» – подумал Абдрахман и еще плотнее прижался к земле, втягивая голову в плечи.
Конь казака настороженно водил ушами.
Неожиданно ночную тишину разорвали два винтовочных выстрела. Следом прогремел третий, приглушенно, словно на той стороне реки. Абдрахман почувствовал, как холодная волна воздуха ударила в лицо, но он не понял, откуда стреляли и кто стрелял. Через несколько секунд выстрелы повторились, потом снова и снова, громче, сильнее и вскоре слились в сплошной винтовочный гул. Стреляли в городе. Где-то возле мельницы шел бой. Абдрахман видел, как два казака, уехавшие далеко вперед, повернули коней и поскакали обратно. Стоявший напротив Абдрахмана казак тоже развернул лошадь и, дождавшись товарищей, поскакал вместе с ними. По тому, как они настегивали коней, торопясь соединиться со своей сотней, Абдрахман понял, что сюда они больше не вернутся. «Нужно во что бы то ни стало добраться до Червякова…» – решил Абдрахман, поднялся и быстро пошел к городу. Вскоре он вышел на узкоколейку, соединявшую вокзал с мельницей. Снега здесь не было, и Абдрахман с сожалением подумал: «Как же это я раньше не сообразил?.. Здесь же совсем безопасно идти, никто бы не увидел…»
Но и по узкоколейке Абдрахману не удалось беспрепятственно добраться до мельничной площади. По мере того как он приближался к мельнице, яснее представлял себе все, что возле нее происходило. На площадке конные казаки группами жались к домам, в конце улицы лежала цепь пластунов, обстреливавшая подходы к мельнице. Рабочие во главе с Петром Нуждиным отвечали на стрельбу пластунов дружными залпами. Время от времени начинал строчить пулемет, приглушая винтовочную стрельбу; казаки плотнее прижимались к земле, слышалась их неистовая брань. Встревоженные стрельбой кони храпели и фыркали. В мельничном дворе, за оградой кто-то хрипло кричал. Пройти к Нуждину не было никакой возможности. Абдрахман свернул в сторону и, сгорбившись, прячась от пытливых казачьих глаз, побежал мимо базара в центр города.
3
В исполкоме Абдрахмана встретили Дмитриев и Червяков. Они не знали, что происходило в городе, не представляли себе всего размаха казачьего мятежа, но, увидев Абдрахмана, все поняли.
