и потому диван в углу сверкал коричневою кожей, словно желтой. Стол пустовал, поблескивал паркет, темнела печка, в раме запыленной застыл пейзаж; и лишь один буфет казался мне тогда одушевленным [32].
Позже отсюда 23-летнего поэта, обвиненного в тунеядстве, отправят в ссылку в Архангельскую область, а еще через восемь лет лишат гражданства и он будут вынужден эмигрировать в США.
Родители Бродского, до конца жизни проживавшие в своих «полутора комнатах», несмотря на десятки прошений с обеих сторон, никогда больше не увидят единственного сына, которому не позволено будет даже приехать на похороны любимых им людей. Призраки прошлого останутся лишь в воспоминаниях поэта, мысленно возвращавшегося в свою молодость, проходные дворы Литейного проспекта и улицы Пестеля, громадный коммунальный дом Мурузи и свои полторы комнаты с балконом, выходящим на Спасо-Преображенский собор, на фоне которого каждый год в день рождения отец фотографировал подрастающего поэта Иосифа Бродского.
Бродский И. А. Полторы комнаты // Новый мир. 1995. № 2.
Бродский И. А. Часть речи: избр. стихотворения. 2-е изд. СПб.: Азбука-классика, 2008.
Вигдорова Ф. А. Записи суда над Иосифом Бродским // Самиздат века. Минск; М., 1997.
Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая газета, 1998.
Зодчие Санкт-Петербурга. СПб., 1998.
Исаченко В. Г., Питании В. Н. Литейный проспект. Л., 1989.
Лосев Л. В. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М., 2006.
Особняк Тенишевых
(1898 г., архитектор Е. А. Сабанеев; Английская наб., 14 / Галерная ул., 13)
«В начале замужества жизнь моя в Петербурге была очень трудной. Первым делом по приезде я должна была немедля заняться нашим домом на Английской набережной… в нем не только не оставили стула, но даже сорвали со стен деревянные резные панели и мраморные облицовки каминов. Мужу действовали на нервы пустые комнаты. Он очень торопил меня с устройством, желая поскорей установить правильный порядок жизни. Началась усиленная беготня по магазинам, и я сразу очутилась во власти обойщиков и всевозможных поставщиков…
Для каминов… я обратилась к очень искусному резчику… который пресерьезно предлагал мне сделать камин в стиле «вампир», а из магазина Коровина явился приказчик с заграничными образчиками мебельной материи, окрестивший все светло-зеленые тона — «виардо», что означало «vert d'eau», цвета морской волны. Трудно было в короткий срок согласовать весь «вампир» с «виардо», и я, как могла, частью от старьевщиков, частью на аукционах, приобретала красивые вещи, устраивая дом, по возможности, уютно.
Английская набережная, 14 / Галерная улица, 13
Выручили меня акварели хороших мастеров из моей коллекции, которую я еще с незапамятных времен с любовью собирала. Развешенные в большом количестве по стенам, они очень украсили наши комнаты» [33].
Сюда, в только что купленный особняк на Английской набережной въехала 34-летняя княгиня Мария, новоиспеченная супруга князя Вячеслава Тенишева, крупного металлопромышленника и мецената, на 14 лет старше ее. Это был ее второй брак, уже во время разногласий по обустройству дома супруги не нашли взаимопонимания. Оказалось, что князь — не большой поклонник искусства, собирательство и изучение которого для Марии стало смыслом всей жизни.
Тем не менее в течение десятилетия жизни в этом особняке княгине удалось сделать его центром петербургской культурной жизни. В помещениях, выходящих на Галерную улицу, была открыта художественная студия, руководимая Репиным, которую посещали Билибин, Левитский, Маковская.
«Студия выходила на Галерную. На этой улице не было ни ресторана, ни приличной столовой или кондитерской… Я придумала, чтобы устранить это неудобство, устроить в особой комнате, рядом с мастерской, что-то вроде чайной. В двенадцать часов подавался огромный самовар с большим количеством булок. Вначале мои художники стеснялись пользоваться даровым чаем, отказывались под разными предлогами, некоторые даже удирали до двенадцати часов, но потом понемногу привыкли к этому обычаю, тем более что я приходила вначале сама с ними пить чай во время перемены, приглашая составить мне компанию…
Иногда у нас в студии по вечерам собирались художники, пели, играли и даже танцевали, устраивались чтения, и всегда было так молодо, весело, непринужденно. Однажды я устроила для моих больших детей нарядную елку, на которой красовались карандаши, резинки и много сладостей, а потом мы до утра танцевали. Кажется, это единственное место в Петербурге, где я так от души веселилась» [34].
В доме регулярно проводились концерты и музыкальные вечера с участием Скрябина, Ауэра, Чайковского, аккомпанировавшего самой хозяйке дома, прекрасно исполнявшей романсы. Увлеченная коллекционированием и меценатством, Тенишева финансово поддерживала Дягилева, Бенуа, издательство журнала «Мир искусства», принимая своих многочисленных творческих друзей и протеже в этих стенах. Здесь проходили обеды по случаю выставок Васнецова, Врубеля, а Репин, давний друг Марии, как-то написал ее мрачный портрет в скромном домашнем халате, нешуточно разозливший снисходительно относившегося к увлечению жены искусством князя Вячеслава, воскликнувшего: «Боже мой, да когда же эти художники тебя проучат и так тебя намалюют, что раз навсегда отобьют охоту к подобной пачкотне. …» [35]
В 1903 году, после смерти мужа, 45-летняя княгиня оставила этот особняк, переехав в новый, находившийся неподалеку (о котором шла речь раньше), а это здание передала своей дочери от первого брака Марии (в замужестве баронесса фон дер Остен-Сакен). В 1905 году дочь стала владелицей этого особняка, и хотя сама в нем практически не бывала, этот дом стал свидетелем печальной кончины ее мужа, который совершил здесь самоубийство, доведенный до отчаяния огромными долгами (он был заядлым карточным игроком).
О кончине камер-юнкера барона Ивана Остен-Сакена, состоявшего правителем дел Императорского патриотического
