трудом. Когда вы, два непобедимых народа, сотрете с лица земли город Рим и весь римский народ, мы протянем вам руку дружбы и благодарности, а затем уйдем на свой остров. Больше нам ничего не нужно.
Думнориг, внимательно следивший за выражением лиц германцев, слушавших его речь, отметил про себя, что его слова пришлись им по душе. Теперь можно было обратиться к ним с предложением, на принятие которого северными варварами очень рассчитывали Афинион и Мемнон.
– В самой Италии тевтоны и кимвры всегда могут обрести союзников, – после небольшой паузы продолжил Думнориг.
– Союзников? – переспросил Бойориг. – Я знаю, что в Италии немало народов, недовольных властью римлян, но разве есть среди них такие, которые пойдут на союз с нами?
– Под союзниками я имею в виду тысячи и тысячи угнетенных рабов, согнанных в Италию со всего света. Эти несчастные от рассвета до заката изнуряют свои тела на тяжелых полевых и подземных работах. Только их трудом создаются в Италии несметные богатства, принадлежащие немногим. Они будут встречать вас как своих освободителей. В короткое время даже к сравнительно небольшому отряду германцев присоединятся тысячи рабов. Очень скоро этот маленький отряд превратится в большую силу, которая будет противостоять римлянам в самой Италии, пока кимвры и тевтоны будут заняты приготовлениями к походу…
– Постой-ка, – прервал Тевтобод с удивлением. – Если я правильно тебя понял, твой царь предлагает нам послать в Италию наш отряд с целью возмущать там рабов?
– Это было бы большим подспорьем в войне тевтонов и кимвров против римлян, – поспешил ответить Думнориг. – Я готов провести этот отряд через такие места, где многие тысячи невольников с большим воодушевлением возьмутся за оружие…
На этот раз вожди стали презрительно морщить лица и отрицательно качать головами. Думнориг понял, что германцы предпочитают не связываться с рабами и в отношении их не менее надменны, чем сами римляне. Они сами владели сотнями рабов и относились к ним с презрением.
– Ответ на это предложение ты получишь позднее, – сказал Бойориг, обращаясь к арвернцу.
Думнориг покинул собрание вождей со странным чувством. У него складывалось впечатление, что он почти без пользы проделал долгий и опасный путь. Ему показалось, что кимвров и тевтонов не нужно уговаривать, чтобы они поторопились с выступлением в поход против римлян, так как у них все уже было решено задолго до его появления. Что касается замысла Афиниона с помощью германцев поднять восстание рабов на севере Италии, то на это не приходилось рассчитывать.
Кимвры и тевтоны неспешно собирали свои силы вокруг Адуатуки, города, который они сами основали. Свое название он получил от племени адуатуков, одного из небольших бродячих германских племен, пришедших в Галлию из-за Рена. В Адуатуку германцы свезли свое имущество и сокровища, добытые в многочисленных походах и войнах. Для охраны этой добычи шесть тысяч отборных адуатуков вместе со своими семьями должны были остаться в укрепленном городе.
В приготовлениях к походу, как и предсказывал Гертобрикс, прошло все лето. Думнориг пустился в обратный путь за день до намеченного выступления в поход тевтонов (кимвры ушли четырьмя днями раньше). Он присоединился к многотысячному отряду конных разведчиков, составленному из числа тойгенов. За этим отрядом на следующий день двинулась вся масса тевтонов и амбронов в сопровождении женщин и детей, ехавших на повозках…
У Немауса Думнориг покинул отряд тойгенов, который надолго остановился в области тектосагов, ожидая подхода основных сил германцев. Дальше арвернец решил в одиночку продолжать путь к Массилии, откуда он намеревался морем добираться до Сицилии.
За одну ночь Думнориг, нещадно погоняя измученного коня, доскакал до Родана. Коня пришлось бросить. Сам он, не снимая одежды, вплавь добрался до левого берега реки неподалеку от Арелаты. Он успел обсушиться и после этого пройти несколько миль, обходя Арелату, пока его не задержал конный римский дозор.
Думнориг был очень признателен Ювентине за ее предусмотрительность. Она сообразила, что он может попасть в опасное положение, оказавшись вблизи римского лагеря у Родана, дав ему с собой письмо, предназначенное Лабиену. Письмо это оказалось для него спасительным…
Глава третья
Нашествие тевтонов
В римский лагерь у Родана каждый день приходили слухи о движении тевтонов и кимвров. Марий, узнав о том, что германцы разделились в своем наступлении, обрадовался. Созвав расширенный военный совет (на него, кроме легатов и военных трибунов, были приглашены все старшие центурионы), он произнес ободряющюю речь, в которой выразил полную уверенность в разгроме врага.
– Отныне, – сказал он, – мы будем не только обороняться, но и, выждав удачный момент, дадим варварам сражение. Одержав над ними решительную победу, мы двинемся на помощь Катулу против кимвров. Но я предупреждаю всех, что никоим образом не допущу самовольства и пренебрежения дисциплиной. В битву с тевтонами вы вступите только по моему приказу, когда я буду уверен в победе.
Весть о том, что кимвры избрали северный путь, двинувшись в поход берегом Рена, живо обсуждалось в солдатской массе. В своих палатках легионеры склонялись над картами, купленными у массилийских торговцев. Хотя территория Косматой Галлии была еще слабо изучена греками и римлянами, но места обитания таких племен, как гельветы, сегусиавы, секваны и эдуи на карте были отмечены с большей или меньшей точностью.
Самому Марию и его легатам уже известно было точное время выступления германцев из их лагеря, расположенного приблизительно в семидесяти римских милях западнее Рена и ста милях от его устья. Эти сведения были получены от белгских вождей, объявивших себя союзниками римлян. Квинт Серторий, один из военных трибунов, даже попытался вычислить, сколько дней понадобится тевтонам, чтобы подойти к устью Родана. По его подсчетам, тевтоны со своими громоздкими обозами, женщинами и детьми способны были проходить не больше семнадцати миль в день и должны появиться в самые ноны сентября. Но он ошибся на шесть дней, потому что германцы, видимо, не очень спешили, часто делая остановки в пути, чтобы дать подтянуться отставшим.
В середине сентября передовые отряды тевтонов вышли к Родану напротив Арелата.
Три дня на правом берегу скапливались массы вооруженных воинов, тысячи повозок, запряженных мулами и лошаками, которых вели под уздцы высокие и крепкие молодые женщины с белокурыми волосами. На одних повозках везли скарб и съестные припасы, в других сидели маленькие дети, таращившие любопытные глазенки на живописные, покрытые лесами холмы, за которыми высились обледенелые вершины Альп.
Вопли дикарей будили в горах страшное тысячеголосое эхо.
А на левом берегу реки конные римские разведчики с угрюмой задумчивостью разглядывали диких пришельцев из далекой Германии, вспоминая о другой величайшей войне, едва не погубившей их город и весь римский народ. Сто лет назад точно так же подходили когда-то к Родану войска завоевателя, решившего затмить славу Александра Великого и сокрушить Рим, намного превосходивший своей силой и могуществом державу персов.
Римские всадники невольно обращали свои взоры туда, где горы спускались к подножию крутыми уступами, образуя глубокие овраги и страшные пропасти, мимо которых когда-то вел свою армию Ганнибал. Он перешел со своими воинами Родан немного выше того места, где стоял лагерь Мария, и двинулся через Альпы в Италию.
Но тевтоны, гордые своею численностью и победами, в отличие от Ганнибала, избрали самый удобный путь в обход Морских Альп, чтобы, наступая берегом моря, соединиться с кимврами в Италии, быть может, под самыми стенами Рима.
Они начали переправу через Родан там, где река разделялась на два рукава, образуя небольшой остров. Вряд ли кто-нибудь из них знал, что именно здесь сто шестнадцать лет назад скрытно переправился на левый берег отряд Ганнона, чтобы ударить в тыл тектосагам, мешавшим ниже по течению реки переправе основных сил Ганнибала.
Нынешние тектосаги, покоренные римлянами, не были враждебны тевтонам, шедшим на Рим войной. Два года назад они были союзниками кимвров. Они надеялись, что при помощи кимвров избегнут участи аллоброгов, саллювиев и других галльских племен,
