Ознакомительная версия.
– Князь, дозволь слово молвить?
Владимир удивленно кивнул:
– Говори…
– Негоже княжне, дочери гордой Рогнеды, идти за простого боярина, пусть и знатного рода. Да еще и так далеко, в Новгород! Что люди скажут? Что мачеха отправила падчерицу с глаз долой? Неужто княжну не сосватает какой князь или король? Неужто мы ей не найдем порфирородного жениха? – Анна прошла по хоромам и остановилась подле Предславы. Большие глаза девушки стали просто огромными. Обычно княгиня старалась не оказываться с ней рядом, но сейчас не до того. Владимир даже вздрогнул, перед ним стояли точно две его жены – постаревшая и оплывшая блеклая Анна и красивая, точно появившаяся из давних лет… Рогнеда! Сердце князя зашлось, он забыл, зачем дочь здесь, не слушал, о чем говорит жена, только рассеянно кивал.
А княгиня убеждала мужа и всех остальных, что княжну они выдадут замуж за венценосного жениха.
– А если боярин хочет породниться с князем, то пусть берет в жены… Феофано! – Анна кивнула на стоявшую в стороне свою дочь.
От таких слов челюсти отвисли не только у Блуда и Предславы, изумились все, кто слышал! Блуд пришел в себя первым, объявив:
– Остромир сватает Предславу. Она же старшая!
– Ну и что? – довольно заявила княгиня, возвращаясь на свое место подле Владимира. – Ей мы мужа найдем и без бояр, а чтобы породниться, хватит и Феофано!
Возражать было нечем. Даже князь только со вздохом пожал плечами:
– Быть по сему…
Предслава выбежала из хором, не дожидаясь разрешения отца. Тот растерянно смотрел вслед дочери, хорошо понимая, что она не простит, ведь, наверно, хотела уехать в Новгород к любимому брату. Тут и Владимира стала разбирать злость. Ишь ты, как они хитро без него решили! Сосватать Предславу за новгородского боярина, чтобы и брат и сестра жили рядышком, а он тут один? Почему один, князь не смог бы объяснить, просто вдруг показалось, что если уедет Предслава, то он осиротеет. Нет, он этого не допустит! Молодец княгиня Анна, ловко все придумала. Феофано тоже княжна, да еще и породовитей Предславы будет, в ней кровь византийских императоров! А что не так хороша, так и боярин не добрый молодец.
Владимир утешал сам себя, понимая, что обижены будут и брат и сестра. Сердце снова, в который уже раз за последнее время заныло, предвещая бессонную ночь и тяжкие мысли. Рогнеда отдала бы дочь за боярина? Успокаивая себя, решил, что нет, в глубине души понимая, что отдала бы, ведь в Новгороде Ярослав.
Позже Предслава рыдала у себя в ложнице, бормоча сквозь всхлипывания:
– Без их позволения уеду… В монастырь, как матушка уйду…
К утру она действительно решила уйти в монастырь, не могла больше видеть ни отца, ни мачеху!
Утром раздался тихий стук в дверь. Решив, что это Блуд пришел попрощаться, Предслава хлюпнула носом, накинула на плечи большой плат, чтобы скрыть голые руки, и открыла дверь. Пусть мачеха говорит что хочет! Она не написала письма брату, хоть на словах что передаст. Но на пороге стоял… князь. Невольно отступив перед ним в ложницу, Предслава отвернулась, чтобы скрыть заплаканные глаза. Владимир сел на лавку, под его глазами были темные круги, видно, не спал. Устало вздохнул:
– Предслава, не сердись на меня, что от себя не пускаю… Ты одна у меня осталась.
Дочь изумленно уставилась на отца, забыв о скрываемых следах слез.
– Одна? У тебя жена, дети, князь.
– Из Рогнедичей одна. Ярослав далече, только ты на мать и похожа… Не бросай меня…
Перед княжной сидел уставший, почти беспомощный человек, которому совсем не так весело жить, которого мучают ночные кошмары, болезни и совесть. Почему-то именно это сейчас прочитала Предслава на лице отца. И ужаснулась сама себе: как она могла уехать, бросить князя одного с этой… этой… мачехой, короче говоря!
На седеющие волосы князя легли нежные пальчики княжны:
– Не печалься, отец, я рядом с тобой. Да только нужна ли тебе?
Горечь в голосе Предславы говорила о том, что она все понимает. Князь прижал ее к себе, уткнулся лицом в плат, почти застонал:
– Я любил… я так любил твою мать!..
Блуд увез в Новгород княжну Феофано. А свой разговор в ложнице Предславы князь Владимир быстро забыл. Княгиня же радовалась возможности и дальше досаждать падчерице, при любой возможности называя ее несостоявшейся невестой, потом неудачной невестой, потом отказухой, забыв, что сама и отказала свату. Услужливые боярыни поддакивали, насмешливо глядя на княжну. Предслава старалась не попадаться на глаза мачехе и ее приживалкам.
Через некоторое время она вдруг решительно потребовала от князя отпустить ее жить в Предславино. Владимир подивился, но, чувствуя себя виноватым перед дочерью, уступил. Княжна хорошо подгадала время разговора с отцом, княгиня уехала на прогулку. Получив согласие князя, Предслава едва не бегом отправилась собираться. Когда княгиня вернулась, падчерицы уже и след простыл.
Ярослав смотрел на младшую сестру и не испытывал к ней никаких теплых чувств. Княгиня назвала дочь именем своей матери – Феофано. Большей нелепицы для тех, кто когда-либо видел византийскую красавицу-императрицу или хотя бы слышал о ней, не могло быть. Ребенку можно дать имя очень красивой бабушки, но вот будет ли она сама привлекательна, кто знает? Предслава похожа на Рогнеду, Ярослав на деда Рогволода, Святополк на своего отца Ярополка, а дети Анны повторили свою мать. И сыновья Станислав, Позвизд, Судислав, и дочь Феофано также серы и бесцветны. Блеклые, точно выцветшие волосы, такие же ресницы, глаза, кожа…
Остромир с легким укором покосился на Ярослава, – мол, ты же твердил, что сестра красавица, – но вслух ничего говорить не стал. Князь развел руками:
– Я сватал тебе Предславу.
– А эта? – шепотом поинтересовался у него боярин.
Ярослав с досадой махнул рукой:
– Это Феофано, дочь Анны!
И столько презрения к некрасивой мачехе и некрасивой сестре звучало в его словах, что серые щеки девушки вмиг стали пунцовыми, а на глаза навернулись слезы. Но и это не смягчило князя. Прошипев: «Ненавижу!», он быстро, почти не хромая, удалился. Остромиру стало жаль девушку, из глаз которой сами собой брызнули слезы. Невеста годилась боярину в дочери, но брать такую за сына Вышату он не стал бы. Все же подошел, жалея, погладил пепельные волосы. Феофано разрыдалась окончательно. Остромир неумело уговаривал девушку:
– Ну, ну, успокойся… Не за князя же идешь, за меня… Успокойся…
Он нашел Ярослава на берегу. По тому, как князь смотрел на вяло текущую воду Волхова, как до сих пор не разжались его кулаки, понял, что Ярослав разгневался не на шутку. Остромир решил посмеяться:
– Князь, что ты? Ну, перепутали невесту, невелика беда.
Князь обернулся. Его глаза горели бешенством, губы дрожали:
– Перепутали?! Нет, он не перепутал! Я Предславу сватал, понимаешь, Предславу!
– Да угомонись ты, – даже растерялся боярин. – Я согласен взять Феофано, согласен. Девушка не виновата, что некрасива, с лица воды не пить…
Ярослав снова резко отвернулся к Волхову, глаза сузились.
– Не в ней дело! Пусть себе. Да только я свою сестру сюда хотел, понимаешь? А теперь он Предславу куда? Подальше от Киева и Новгорода, к печенегам куда-нибудь?
Остромир даже испугался такой мысли:
– Ты что говоришь, князь? Она же христианка, какие печенеги?!
Ярослав обреченно махнул рукой, устало вздохнул:
– Ну, значит, совсем в девках останется. Будет в Киеве держать, чтоб я туда душой рвался, а поделать ничего не мог!
Только тут Остромир понял, почему так бесится Ярослав. Он хотел привезти в Новгород единственного дорогого в Киеве человека – сестру Предславу, устроив заодно и ее жизнь. Отец решил по-другому: отправил вместо нее младшую дочь, лишив Ярослава надежды даже видеть любимую сестру. Ярослав такого не простит, или Остромир плохо знает новгородского князя.
– Ярослав, у меня подрастает сын Вышата. На следующий год за него сосватаем.
– Не отдаст! – отрезал князь. Остромир вздохнул, правильно… Он заметил, что Ярослав не зовет князя Владимира ни по имени, ни просто отцом, ни даже князем, просто говорит «он». Ой-ой, не было бы лихо…
– А Предслава и правда красавица…, – вдруг почти мечтательно произнес князь. – Ты Рогнеду видел?
Остромир кивнул:
– Только в монастыре. Но все равно хороша.
– Предслава в нее. Только губы отцовские.
Вспомнив яркие, чувственные губы князя Владимира, боярин покачал головой – да уж, дочери досталось все лучшее от ее родителей. Чего бы ни взять и Феофано от князя хоть чуть?
* * *
С печенегами ни войны, ни мира. Одно слово – степняки, с одним договоришься, другой налезает, этого усмиришь, третий тут как тут… И разбить невозможно, не станешь же, бросив Киев, гоняться за каждым по степи. Пока он будет воевать с набежниками в одном месте, другие Русь порушат в другом. Князь никогда не забудет сидения вместе с бабкой княгиней Ольгой и братьями Ярополком и Олегом за киевскими стенами, когда печенеги осадили город, пока князь Святослав не примчался выручать своих родных. Это было и страшно и обидно. Еще тогда ломали голову, что делать, чтобы защититься от таких набегов. Русичей издревле степняки мучили, ведь Змиевы валы в глубокой древности копаны. Только валы не защита, потому как давно осыпались и пройти их нетрудно.
Ознакомительная версия.
