— Да ты что, священника нашего не знаешь? Это золотой человек. Две, три обедни отслужит — сотня есть.
— Ты что же, Арам, решил своих товарищей на подачки богомольных прихожан выкупить? — повысил голос Нестеров.
— Ваня, а что я должен делать?! У меня нет другого выхода!
— Кончайте вы нищенские толки, — с пренебрежением сказал Вася Шелапутов. — Надо брать кассу, иного выхода нет. Я Вячеславу какой уж день об этом говорю, а он слушать не хочет.
— Да «липа» все твои предложения! — отозвался Вахнин. — Слишком у тебя все просто: зашел в купе, отобрал сумку с деньгами — и вся работа. Можно подумать, у железнодорожного инкассатора нет охраны, и не существует полиции!
— Трусите вы, а дело — верное, — вновь с обидой проговорил Шелапутов. — Да и деньги-то эти, по всем статьям, принадлежат рабочим. Думаете, какие рубли они возят каждый месяц в Ташкент? Да наши же! Штрафы да взносы. Наши работяги деповские вкалывают по двенадцать часов в день, потом обливаются, а чиновники с них же штрафы дерут!
— Ну то, что деньги от налогов и штрафов, тут сомнений не может быть, — согласился Нестеров. — Другой разговор: как их взять? Я думаю, Вячеслав прав: идти напролом, на грабеж нет никакого смысла. Но подумать стоит как экспроприировать железнодорожную кассу.
— Но почему вы решили, что я предлагаю «напролом?!» — обиделся Шелапутов, взял у Вахнина кий и положил сразу три шара.
— Злость тебе в пользу, Вася, — сказал Арам. — Но все же необходим хладнокровный план.
— Какой там план! — отмахнулся Шелапутов. — Согласен с вами, что нас всех знают, и можно засыпаться. Но есть же ночь и существуют маски! Или переоденемся в форму железнодорожников. Предъявим доку-менти, отберем сумку с деньгами — и вся трагедия. Другое меня беспокоит… Как без риска назад, в Асхабад вернуться с деньгами? По-моему, тут нужна женщина… Деньги экспроприируют мужчины, а привезет их в Асхабад — женщина. Мужчин будут обыскивать в вагонах, чемоданы вскрывать, а женщина проедет спокойно…
— Может быть, Красовскую привлечь к операции? — предложил Вахнин.
— Нет, Тамару нельзя, — не согласился Нестеров. — Слишком многие ее знают. Самое появление ее в вагоне может вызвать подозрение.
— Кого же тогда? — задумался Вахнин
— Слушай, Ванечка, только давай по-серьезному, — вмешался Арам. — Я, конечно, знаю заранее, что ты скажешь, но я все-таки предлагаю свою сестру, Аризель.
— Аризель? — удивился Нестеров. И все задумались.
— А что, Иван, Асриянц дело говорит! — первым согласился Вахнин. — Аркзель очень даже подходит. С ее ангельской красотой и осанкой принцессы! Вряд ли кому в голову придет заподозрить ее в чем-то.
— Ваня, не раздумывай: лучшей барышни для дела ты не найдешь, — предупредил Арам.
— Нет, нет, я не сомневаюсь в ней, — отозвался Нестеров. — Но сама-то она решится на такое дело?
— Решится, Ваня, — заверил Асриянц. — С другим, может быть, не решится, а с тобой решится. Ты, если не ошибаюсь, ее — кумир. Ты знаешь наизусть больше трехсот стихотворных строк… Вернее, всего Онегина…
Все весело рассмеялись, а Нестеров опять усомнился:
— Арам, но почему именно со мной?
— Ваня, но не одной же ей в поезде ехать!
— А если ты сам?
— Не шути, Ваня, я же говорил тебе, что дал подписку о невыезде. Пока не состоится суд над Людвигом, я не могу выехать из Асхабада ни на одну минуту.
— Н-да, дела… Надо все, как следует, обсудить, — раздумчиво проговорил Нестеров. — Бей, Арам, твоя игра…
— Слушай, Иван, дозволь нам с Васей Шелапутовым довести план до конца, — попросил Вахнин.
— Ну что ж, я согласен. Только не откладывайте.
— Сегодня же и представим во всех деталях, — пообещал Шелапутов — Жди, вечерком заглянем…
* * *
Почтовый поезд «Красноводск — Ташкент» проходил через Асхабад ночью. До вокзала Аризель никто не провожал. Приехала она в фаэтоне, одна. Кучер помог ей снять с коляски чемодан и вынес его на перрон.
Аризель огляделась. На перроне было малолюдно. Отъезжающие толпились в зале ожидания. Девушка поставила чемодан возле окна и стала приглядываться к появившимся на перроне. Нестеров был где-то рядом с ней, в этом она не сомневалась. Арам предупредил сестру: «Не бойся ничего, Ванечка всегда будет рядом а тобой!» Аризель пыталась отыскать глазами среди отъезжающих его высокую атлетическую фигуру, в кожаном пальто и черной фуражке, с лакированным козырьком, но ничего похожего не находила. Так она простояла у окна минут пятнадцать, пока не подошел пассажирский.
Поезд, попыхивая, подошел к вокзалу. Зашипели тормоза, зазвенели буферные тарелки. Перронная толпа растеклась живыми ручьями к вагонам. Аризель подняла чемодан и пошла к четвертому, мягкому, и тут подскочил к ней здоровяк в парусиновой робе и взял чемодан:
— Разрешите, сестренка, помогу… Да не бойтесь, свой я… Шелапутов…
— Ах, да! — вспохватилась девушка, вспомнив наставления брата.
— Дорогу, граждане! — прокричал Шелапутов, — Разрешите пройти высокородной даме, будьте так любезны… Вот так, хорошо… Посторонитесь… Проходите» ваше сиятельство.
Аризель первой вошла в вагон и отыскала свое купеОткрыв дверь, она поставила чемодан и огляделась, В купе тускло горел фонарь и никого не было. На какое-то мгновение ее охватил страх: «А вдруг Нестеров опоздает?! Поезд увезет меня в Ташкент, а я там и никого не знаю». Тотчас она вновь вспомнила напутствие брата, и успокоилась. Сняв фетровую шляпу, Аризель повернулась к зеркалу. При тусклом фонарном свете она даже не узнала себя. Тени падали на зеркало, и девушка отражалась в нем незнакомой, испуганной красавицей. Она вынула из сумочка гребень, расчесала черные, как смоль, волосы, откинув их на плечи, и сняла жакет. «А Нестерова все нет, — опять со страхом подумала она, услышав два колокольных звонка на перроне. — Может, он ошибся вагоном?!»
Но вот из коридора донесся голос кондуктора;
— Пожалуйста, господин, будьте любезны… Ваша супруга ждет вас в купе…
«Господин какой-то, супруга», — недоумённо подумала Аризель. И тут в купе вошел Нестеров. «Ах, да, я же его жена. Совсем забыла!» — спохватилась Аризель.
— Дорогая, ты, вероятно, заждалась? — сказал Иван Николаевич, выразительно посмотрев на нее, чувствуя, что за спиной стоит проводник. — Прости меня, я задержался в ресторане… Вот, пожалуйста, это тебе в дорогу… Ты же любишь бисквитное пирожное?
— Как ты мил, Ваня! — вошла в свою роль девушка. — Но, право, ты больше не опаздывай… Я так волновалась за тебя!
Проводник пожелал им счастливого свадебного путешествия, пообещал утром принести чаю, и удалился. Нестеров закрыл дверь, снял серое демисезонное пальто, шляпу повесил на крючок у двери и сел к столику.
— Ну, здравствуйте, Ариль, — сказал он с восхищенной улыбкой, отчего девушка тотчас смутилась.
— Аризель, — поправила она. — Ариль, это сокращенное мое имя. Так меня зовет только Тамара Красовская.
— Я тоже буду называть вас Арилыо. Можно?
Аризель улыбнулась и утвердительно кивнула головой.
— А как прикажете вас величать? — спросила она.
— Зовите, как вам удобнее, — отозвался Нестеров.
— Тогда я буду называть вас Ванечкой, как мой брат, — совсем оживилась девушка. — Ванечка, вы ужинали? Арам мне сказал, как только он появится в купе, сразу предложи ему поужинать: ужин сближает людей.
— Так и сказал?! — рассмеялся Нестеров. — Ну, Арам! Прекрасный у тебя брат, Ариль. Прости меня, что назвал на «ты». Называй меня тоже на «ты», так удобнее. Ведь, как-никак, а ты теперь моя жена, и мы отправились с тобой в свадебное путешествие.
— Ладно, — согласилась она без улыбки, — но знаешь, мне не очень нравится наша комедия. Ты — муж, я жена… Разве можно шутить такими вещами?
— А почему нет? — насторожился Нестеров.
— Потому, что если ты привыкнешь называть меня 6 шутку женой, то так в шутку все и останется.
— Хорошо, Ариль, я больше не стану шутить этим, — согласился Нестеров и подумал: «До чего ж она еще ребенок! Какая непосредственность». И тут же более серьезно спросил;
— Ариль, тебя посвятил Арам в наше дело? Ты хорошо знаешь, зачем мы едем с тобой в Ташкент?
— Да. Он мне сказал, что деньги нужны для освобождения Людвига.
— У тебя какие-то особые симпатии к Людвигу? — спросил он.
— Конечно! — воскликнула Аризель. — Он же — лучший друг Арама. Они вместе окончили университет и приехали к нам, когда мы жили в Шуше. Там они начали свою подпольную работу… Алеша к нам приезжал в Баку… А потом Арам и Людвиг сами поехали в Баку, и их переправили сюда. Сначала в Асхабад приехали мы с мамой и Арамом… Купили дом, поселились. А потом уже Людвиг с Ксаной…
— Ариль, у тебя очень доброе сердце, — дрогнувшим голосом сказал Нестеров и, протянув через стол руку, пожал её нежные длинные пальцы.
