— Вторая пошла в атаку, — прошептал кто-то сдавленным от волнения голосом.
Прапорщик Карилуото лежал за кочкой и, задыхаясь, повторял запавшую ему в душу строчку какого-то стихотворения: «В первом ряду… в первом ряду…» Продолжить: «Ты падешь, как герой» — он не смел и без конца повторял одну и ту же фразу.
Соседний взвод пришел в движение. Карилуото вскочил и скомандовал:
— Четвертый взвод, вперед! — Голос не слушался его.
Он заставил себя побежать, и солдаты последовали за ним. Пробежали они недалеко — в чахлых соснах стало посвистывать: пи-у, пи-у… пи-у…
Эти короткие злобные звуки заставили солдат броситься на землю. Карилуото пробежал еще несколько шагов, и тоже укрылся за кочкой. Задыхаясь, он крикнул:
— Вперед! Не останавливаться! Под огнем не залегать!… Постараться застать врасплох!…
Никто не поднялся, и он тоже в смятении продолжал лежать. Его словно парализовало, и он понимал лишь одно: стрельба расплескалась по всей полосе наступления роты и его взвод залег. Лишая последних сил, в его сознании судорожно билась мысль: «Я не могу… Я не могу заставить людей двинуться с места… Я сделал как раз то, против чего предостерегал Аутио…»
— Пулеметы к бою!
Коскела с пистолетом в руке встал на колени за сосной. Его солдаты еще лежали поодаль позади. Лишь по его приказу они привели пулеметы в боевую готовность. Лехто, по примеру Коскелы, поднялся на одно колено и резко скомандовал:
— Пошевеливайтесь, ребята! Ленты на место — живо!
Убедившись, что пулеметы готовы к стрельбе, Коскела крикнул:
— Огонь — что есть мочи!
— Что есть мочи! — повторил Хиетанен, и эти же слова повторили следом за ними Лехто и Лахтинен. Наводчик Лехто, Кауконен, подхватил взволнованно: «Что есть мочи!» — и нажал на гашетку. Пулемет Лахтинена уже работал. Из него стрелял Мяяття, спокойный и сосредоточенный, с невозмутимым лицом.
Кауконен чувствовал, как трясется пулемет у него в руках, видел сквозь пот, заливавший глаза, как питатель рывками поглощает ленту и как мушка прыгает вверх и вниз по опушке леса. В нос ему бил едкий запах пороха и разогретой ружейной смазки.
За их собственной стрельбой не было слышно свиста пуль в сосняке. Там на стволах уже светлели белые пятна.
Вдруг в ствол дерева ударил снаряд, и тотчас вслед за этим с противоположной опушки леса послышался глухой звук выстрела.
— Противотанковое, черт!
Коскела прижался к земле. С минуту он обдумывал, не проявить ли ему инициативу и не принять ли на себя командование взводом, но так и не смог решиться на это. Он догадывался, в каком трудном положении оказался юный прапорщик, и знал, что лучше дать ему возможность справиться с ситуацией самому.
Один из пулеметов расстрелял всю ленту. Ванхала, помощник стрелка, обернулся назад и крикнул:
— Ящик с патронами! Живее!
Риитаоя лежал за кочкой у ящиков с патронами и не шевелился. Его глаза были расширены от ужаса, и на крик Ванхалы он ответил лишь странной кривой улыбкой.
— Давай ленту! — рявкнул ему Лехто, но и это не возымело на Риитаою никакого действия. Тогда Лехто подскочил к нему, бросил ящик Ванхале и, шипя от злости, кинул Риитаое:
— Трус проклятый! Я втопчу тебя в болото!
Риитаоя испуганно заморгал, но ничего не ответил. Дрожа, спрятался он в своей яме, а Лехто отполз обратно к пулемету.
— Оставь его, — сказал Коскела, заметивший ужас в глазах Риитаои, но Лехто сердито буркнул, проползая мимо:
Тут все боятся, но это не мешает им двигать руками.
Он выпрямился, стоя на коленях, словно в пику Риитаое, и застрочил из пулемета по лесной опушке. Наугад, как и все прочие, ибо противника они не видели.
К болоту приближались двое: Каарна и Миелонен. Миелонен шел чуть позади, отступив на несколько шагов.
— Господин капитан, бьют из противотанкового орудия, — сказал он.
— Нет, это танк.
— Танк?
— Конечно. Слышно по выстрелу.
— По такой трясине танк не пройдет.
— Почему же, в этом нет ничего невозможного.
— Что-то я сомневаюсь.
— Сомневайся, сомневайся. Сомневаться полезно, но, несмотря ни на что, это танк. Гляди-ка, здесь будет много ягод! Все в цвету.
Они дошли до болота, и Каарна сразу завелся:
— Что тут такое? Что я вижу? Хорошенькое дело! Ай-яй-яй, ребята, ребята! Так не воюют. Не-ет, этак мы войну не выиграем. Давайте-ка быстро через болото! Другие уже ворвались на позиции противника.
Солдаты стали послушно подниматься, только Карилуото низко опустил голову. Горькое чувство стыда совсем парализовало его. Каарна шагнул к нему и сказал дружеским тоном:
— Попытаемся еще раз, прапорщик. Должно же получиться. — Капитан глубоко вздохнул и зашагал вперед, прямой как палка.
Лишь скулы у него мелко дрожали, когда он решительно, плечом вперед, словно борясь с неистовым ветром, двинулся дальше. Он крикнул, срываясь на фальцет:
— А ну, навались, северяне!
Раздался взрыв. Солдаты увидели, как упали Каарна и Миелонен. Миелонен сразу же поднялся и бросился к капитану, который лежал неподвижно, странно скрючившись. Миелонен, побледнев, опустился перед ним на колени и проговорил с дрожью в голосе:
— Перевяжите его!… Скорее… Он истечет кровью. Вам больно, господин капитан?… Дайте я уложу вас поудобнее.
Он осторожно перевернул капитана на спину, и все увидели, что одна нога его неестественно торчит вбок: снаряд перебил ему бедро. Нога была оторвана и удерживалась только изодранной штаниной. Насмерть перепуганный Миелонен закричал:
— Меня тоже ранило — в руку… Меня тоже задело… Санитары!… Куда вы подевались, черт вас побери!
Прибежали два санитара. С их помощью Миелонен попытался перевязать капитана, его руки дрожали. Однако положение Каарны было безнадежно.
— Быстро на перевязочный пункт… Он еще двигает рукой… Он еще жив.
Каарна взглянул на Миелонена: его глаза были замутнены и смотрели, не видя. Миелонен не понял, что хотел сказать капитан, когда тот пробормотал:
— Ста-рый. Уже… Ста-рый… человек.
Затем он неожиданно резким голосом произнес:
— Что бы там ни говорили… это танк… черт побери… да.
Его рука еще дергалась, затем глаза закатились, челюсть обвисла. Миелонен понял, что это конец. Они положили труп на носилки, и Миелонен накрыл его своей шинелью. Начался трудный путь в тыл.
Когда Карилуото увидел, что капитан упал, на него нашла оторопь. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Ощущение полного провала душило его. «Вперед, вперед», — командовал он себе, но тело не слушалось. В смятенном сознании колотилась мысль: «Репутация части… Репутация части! В яростном бою… ты смотрел, как умирает старик».
Его рука судорожно цеплялась за ветку багульника. Он услышал, как зовут санитаров, и попытался подняться. Откуда-то из глубины души вставали образы. Отец и мать, они с гордостью рассказывали о нем знакомым. Товарищи, вместе с которыми он радовался, что началась война. Возможность для Финляндии взять реванш… И тут ему вспомнилась Сиркка. От мысли о ней он вскочил, как от удара дубиной. Не прошло и десяти секунд после смерти Каарны, как Карилуото услышал свой сумасшедший крик:
— А ну, навались, северяне! Вперед, ребята… Строчите, что есть силы… В атаку!
Он увидел рядом с собой бегущего Коскелу. Обернувшись назад, тот крикнул:
— Пристраивайтесь, ребята!
С другого бока бежал рядовой Уккола. Он стрелял, зажав приклад автомата под мышкой, и кричал как сумасшедший, с пеной у рта:
— А-а-а… дьявол… а-а… а-а…
Душевный порыв Карилуото перешел в торжествующую ярость. Он разрядил пистолет на краю болота и, распаленный, хотел одного — схватиться с врагом врукопашную. Он даже не заметил, что с опушки леса больше не стреляют. И не оглянулся назад, где один из солдат, стоя на коленях, раскачивался взад и вперед, зажав живот рукою.
— Помогите Яакко, помогите!
Его крик потонул в общем реве и треске автоматов. Хиетанен бросился следом за Коскелой со словами:
— Зададим им жару, ребята!
Пулеметчики, тяжело дыша и спотыкаясь, тащили за ними свою тяжелую ношу. Ванхала, задыхаясь, повторял не переставая: «Жару им! Жару!» — и с трудом тащился вперед со станиной на плече. Один только Риитаоя остался лежать в своей норе; он озирался по сторонам и ничего не понимал.
На вражеских позициях никого не было. Карилуото увидел лишь одного солдата, убегавшего в кусты. Лахтинен, подоспевший с цепью стрелков, выстрелил из винтовки ему вслед, но не попал. Солдаты переводили дух. Некоторые бросились на землю, кто-то взволнованно кричал:
— Господин прапорщик… Яакко ранили!… Господин прапорщик, Яакко Вуорелу убили!
— Двух человек из отделения — на помощь! — крикнул Карилуото. — Остальные вперед. Не останавливаться, прямо перед нами — дорога. Вперед, к цели!
