Гарри Табачник - Последние хозяева Кремля

Хотя финская война уже закончилась, но итоги ее все еще напоминали о себе.

Однажды мартовским вечером на еженедельном обеде у себя на даче Сталин обрушился с обвинениями на Ворошилова. С побледневшим от гнева рябым лицом, он буквально разносил наркома обороны. Наконец, тот не выдержал, схватил со стола блюдо с уткой и, грохнув его об пол, закричал:

— Ты сам во всем виноват. Это по твоему приказу расстреляли лучших командиров.

Ворошилов, который уже давно не вникал в дела армии, а во всем полагался на своих талантливых помощников, особенно Тухачевского, теперь остро ощущал их отсутствие. Он знал, что говорил. С 1937-го по 1941 годы из пяти маршалов — три расстреляны, из восьми членов военного совета осталось в живых пять, все командующие военными округами, занимавшие эти должности в июне 37-го года, — уничтожены, также уничтожены и те, кто занял их места.

Исчезли командующие военно-морскими и военно-воздушными силами и их начальники штабов. 57 из 85 командиров корпусов были расстреляны. Та же судьба постигла 110 из 195 командиров дивизий и 220 из 406 командиров бригад. Таким образом, из общего числа 70 — 80 тысяч занимавших командные должности уничтожена была примерно одна треть. Из оставшихся в живых многие не один год провели в лагерях и тюрьмах. Когда эти цифры стали известны Гитлеру, он воскликнул: „Советская армия — это шутка!” — и отдал приказ ускорить разработку плана Барбароссы.

Разбитое блюдо с уткой тут же дало о себе знать. Ворошилов был снят с поста наркома обороны. На его место назначили маршала С. Тимошенко.

Следующим пострадавшим стал Жданов. Война проходила на территории, находившейся под его надзором. А раз она закончилась неудачно, то сталинская логика его немедленно зачислила в виноватые. Кроме того, он нес ответственность и за политическую подготовку войск, участвовавших в боях на Карельском перешейке.

Недовольство Сталина Ждановым привело к укреплению позиций Маленкова.

Вскоре и в Петрозаводске почувствовали последствия разбитого на сталинском обеде блюда.

УРОКИ КУУСИНЕНА

Пушки — вот что требовалось Петру Первому в его войне со шведами. А для них надо было железо. Добывали его и на берегах Онеги, в том месте, которому дали имя Петрова Завода. Возле него и возник потом город. Лесу вокруг было много, и город рос, в основном, деревянный. Таким он оставался и в 60-е годы нашего столетия, когда мне довелось побывать в нем. В ХVIII веке он украсился архитектурным ансамблем Круглой площади, ставшим его достопримечательностью. В одном из его зданий, построенных в стиле модного во времена Екатерины II русского классицизма, когда-то размещалась канцелярия первого губернатора этого края. Тогда он назывался Олонецким, а звали губернатора Гавриилом Державиным.

И хотя уже в XI веке существовали здесь поселения новогородцев, но и к середине нашего века край этот все еще оставался незаселенным. Жило тут всего около полумиллиона человек. Русских немногим более ста тысяч. Остальные — финны и родственные им карелы.

Слабо была развита и промышленность. Несколько комбинатов по переработке древесины и электростанций. Вот этот край, покрытый гранитными валунами, заросший дикими лесами, стал теперь андроповским уделом. Отголоски того, что произошло за обедом у Сталина, дошли и до него.

Наконец-то Сталин нашел, куда пристроить главу не состоявшегося териокского правительства — Отто Куусинена. Его делают главой новой республики. Поначалу могло показаться, что пост этот малозначителен. Но это не так. Сталин не оставлял своих планов в отношении Финляндии. Правительство Карело-Финской республики им рассматривалось как прототип будущей администрации советской Финляндии.

Помимо прочего, это позволяло избежать того неудобного положения, в которое попал Советский Союз, признав „правительство”, которое потом некуда было деть. В этом варианте всегда можно было отступить на исходные рубежи.

Вот почему появился в Петрозаводске старый коминтерновский волк. Андропову, чей партийный стаж в 1940 году равнялся одному году, было чему поучиться у бывшего в партии уже четверть века Куусинена. Особенно полезно молодому коммунисту было узнать, что помогло Куусинену остаться в живых.

Осенью 1924 года английские газеты пестрели сенсационными заголовками: „Москва отдает приказы нашим красным... Раскрыт грандиозный заговор...”

Так Запад впервые узнал о так называемом „письме Зиновьева”. Кроме подписи председателя Коминтерна под ним была и подпись тогда мало кому известного Куусинена. Он немедленно выступил с опровержением.

Однако спустя много лет его бывшая жена Айна в своих мемуарах расскажет, что Коминтерн действительно послал британской компартии указания активизировать подрывную деятельность в Индии, организовать ячейки в армии и создать беспорядки в колониях.

Мемуары жены Куусинена приводят нас в канцелярию Коминтерна, и мы видим, какая лихорадочная деятельность происходила здесь в те дни. Мы видим, как изымаются из папок документы, как создаются новые, как задним числом вносятся записи, как целиком переписывается книга получения и отправления корреспонденции. Руководство Коминтерна, несмотря на отрицание своей причастности к письму, делает все возможное для того, чтобы скрыть доказательства, подтверждающие дачу инструкций британским коммунистам. За три дня ему удается привести все в надлежащий вид. Отто Куусинен проводит последнюю репетицию. Он удовлетворен. Теперь можно и принять направленную для расследования делегацию английских тред-юнионов. Никаких следов делегаты найти не смогли и объявили, что нет никаких оснований подозревать Коминтерн в организации подрывных действий в Англии и ее колониях.

Возможно, не удержался старый Отто и рассказал Андропову, как смеялись они потом над легковерными англичанами.

Умение лгать, не теряться, если поймают с поличным, — важное для коммуниста качество. И Куусинен сумел его в полной мере воспитать в своем ученике.

Не прошли зря, как о том свидетельствует его последующая карьера, для Андропова и остальные уроки старого коминтерновца.

Айна Куусинен рассказывает, как ее муж вместе с другими руководителями Коминтерна сидел ночью в октябре 1923 года у телефона в Москве, ожидая звонка из Германии. Была установлена прямая связь с Горками, где потерявший способность говорить Ленин тоже ждал звонка, оповещающего, что в Германии, куда было отправлено столько денег и оружия, где уже давно орудовали московские эмиссары, произошла революция. У телефона в ту ночь они просидели напрасно. Революции не получилось. После этого разочарованный Отто приходит к выводу, что полагаться на местное руководство нельзя. Надо, говорит он, готовить руководителей в Москве по образу и подобию большевистскому.

По его инициативе в 1925 году в одном из старинных дворянских особняков на Кропоткинской улице появляются молодые коммунисты из западных стран. Здесь их учат, как посеять и взрастить семена революции в их странах. Экспортом революции это, конечно, не называется. Это всего лишь навсего передача опыта.

И это тоже будет усвоено Андроповым, когда по его указанию возникнут на советской территории школы по подготовке террористов, ставших главными проводниками андроповской теории построения нового общества, согласно которой все страны придут к коммунизму, если только им в этом поможет КГБ.

Целый ряд личных качеств Куусинена, которые не укрылись от наблюдательного Андропова, оказал на него глубокое влияние.

Жене Куусинен однажды признался, что менял свои принципы и убеждения многократно.

„Как змея, менял шкуру, — говорил он. — Первый раз это было, когда я отказался от религиозных убеждений и сделался националистом и патриотом. Произошло это в университете. Я также сильно пил в то время. Затем я заинтересовался рабочими проблемами. Бросил пить и стал активным социал-демократом. В восемнадцатом году перешел к коммунистам и убежден был в неизбежности мировой революции. К началу тридцатых годов мне стало ясно, что мировая революция если и произойдет, то только с помощью Красной Армии”.

Точно так же, как он легко менял свои убеждения, он отказывался и от своих друзей, едва почувствовав, что дружба с ними делается опасной. Поклонник Троцкого, он превращается в его противника, как только становится ясным, что падение Троцкого предрешено. Так же он поступает и с Бухариным, с которым его связывали многолетние теплые отношения. Узнав о том, что „любимец партии” снят с поста главного редактора „Известий”, Куусинен обрушивается на него с разгромной речью.

Когда к нему позвонили, чтобы узнать его мнение об одном арестованном финском коммунисте, который к тому же доводился ему и близким родственником, он ответил: „Поступайте с ним, как сочтете нужным. Он никогда не был истинным коммунистом”. Судьба арестованного после этого была решена. Его расстреляли как финского шпиона.