«…Владычица обеих земель, великая госпожа, я посылаю тебе младшего неженатого сына, пусть он станет владыкой Египта… И не будет больше войн. И настанет вечный и нерушимый мир между страной хеттов и Египтом…»
Кто сделал это злодейство? Кому понадобилось убить юного принца? Кому? Кому?
Анху копал землю своим широким острым ножом и сам себе задавал вопрос, на который никто бы не смог ему ответить. Он копал землю, чтобы спрятать от хищных птиц тело юного принца. Он копал и озирался по сторонам. Он знал, что, если его увидят здесь какие-либо люди, кем бы они ни были, все равно его могут заподозрить в злодействе. И все же он копал землю и спрятал от хищных птиц тела погибших. Теперь уже некуда было торопиться. Анху понимал, что уже ничем не поможет великой госпоже. Если ей не удастся убедить Эйе в том, что она сможет стать правительницей Египта, то она будет отдана замуж за того, кого пожелает избрать для нее Эйе. Но верховный жрец никогда не был добрым и благородным. Его никто никогда не любил, его боялись. Пробыв год при дворе Тутанхамона, Анху понял, что Эйе заслужил все дурное, что говорили о нем во всех номах обеих земель. Нет, не случайно великая госпожа невзлюбила верховного жреца. Не напрасно она подозревала злодейство. Бедная сирота, беспомощная перед старым хитрым жрецом, как она будет защищаться?
Потрясенный ужасным злодейством, Анху не переставал думать о тех, кто скрылся в неведомом направлении, кто будет вознагражден за убийство. Он думал о том, какие сложные обстоятельства возникнут, как только правитель страны хеттов узнает о случившемся, «Ведь он может пойти войной на Египет! Подумал ли об этом Эйе? Но, может быть, не Эйе повинен в этом? Но кто тогда? Просто грабители? А почему бы и нет? Ведь все унесено. Не мог ведь принц отправиться без даров, без каравана с драгоценной поклажей. Значит, караван уведен. Уведен вместе с людьми, которые его сопровождали. Убили лишь тех, кто был впереди. Пятнадцать телохранителей, которые охраняли принца. Но первым был убит принц. Он был убит и ограблен. С него сняли роскошные одежды. Угнали коней. Увели караван. Нет, это не Эйе! Старый жрец здесь не виновен. Просто не судьба бедной вдове сделать так, как ей хочется. Нашлись грабители, из кочевников. Они встретили богатый караван и напали. Возможно, что их было значительно больше, чем сопровождающих караван. Да, это возможно! Берегись, Анху, как бы и тебя не пронзили стрелой на обратном пути».
Анху поклонился праху погибших, воткнул колчан и лук в холмик над могилой принца и, вскочив на коня, понесся в обратный путь, подальше от страшного места. Ему казалось, что души умерших взывают о мести. И он боялся, что месть будет страшной и падет на головы невинных египтян, которые станут рабами хеттов.
«Только не это! Только не это! – повторял Анху, думая о войне, о рабстве, о злодействах врагов, которые давно уже объединились с кочевниками и чувствуют себя неуязвимыми. – Насколько же лучше было бы породниться с хеттами, но не воевать! А убийство принца может привести к войне».
Теперь уж он торопился домой, чтобы скорее узнать, что там произошло. Как проводили юного фараона в обитель вечности, как вынесла все это Анхесенпаамон, а еще больше ему хотелось узнать о том, кто станет править Египтом. Его тревожила судьба Черного Лотоса. Он боялся, как бы старая Тии не погнала гордую кушскую красавицу на черные работы.
Анху очень торопился. Но ему надо было соблюдать осторожность, чтобы не стать жертвой тех же злобных и коварных людей, которые убили хеттского принца. На этот раз Анху был еще более нелюдим. Ему очень хотелось доставить во дворец печальное письмо, которое говорит о том, как беспомощен и одинок человек среди коварных сил, среди многочисленных богов, которым он служит всю жизнь. Мысль о том, что молодой хеттский принц мог составить счастье юной вдовы, не покидала Анху. Днем и ночью ему мерещились убийцы. Как-то раз ему приснилась пышная процессия в храм Амона, и впереди на колеснице был Тутанхамон. Анху проснулся и подумал, что бы это означало. Может быть, бог Амон-Ра сделал так, что не исполнятся дурные замыслы Эйе, а добрые намерения великой госпожи под покровительством ушедшего в поля царства Осириса фараона сбудутся?
Долгим и мучительным был обратный путь, и чем ближе становились Фивы, тем тревожней было на сердце у Анху. Давно уже прошел тот день, когда должны были проводить фараона в его последнее жилище. Уже что-то случилось во дворце. Что случилось?
Но вот и ворота, у которых Анху прощался с Черным Лотосом. Он вошел. Усталый, голодный, запыленный, он соскочил с коня и спросил привратника, какие новости в священных Фивах.
Большие новости! Подобного еще не было… Верховный жрец Эйе стал правителем обеих земель…
Анху показалось, что земля покачнулась и каменные колонны падают на него. Он прислонился к стене, постоял немного, а потом пошел в свой бедный дом, где должна была ждать его Черный Лотос. Теперь он уже боялся, что не найдет ее. Если возможно подобное, то можно ждать любого злодейства. А почему бы старой Тии не угнать пленницу на черные работы, чтобы загубить ее?
– Ты здесь, Черный Лотос? Какое счастье!
Анху вошел в свою мастерскую и увидел согнутую фигурку в желтом, поблекшем покрывале. Черный Лотос сидела на циновке и перебирала его инструменты. Она, видимо, не переставала думать о нем, она ждала его каждую минуту, терзаясь страхом за его жизнь да и за свою жизнь. Как изменилось ее лицо, как печальны глаза.
– Горе великое, Анху, Несчастье преследует великую госпожу. Она во власти жестокого Эйе. Я так ждала тебя…
Черный Лотос ощупывала руки и плечи Анху, не веря, что он перед ней.
– Ты жив, Анху! Ты здесь! Ты спасешь меня! У меня больше нет великой госпожи. Мне больше нет доверия. Я не могу прийти к ней, она сама уподобилась рабыне…
Слезы струились из глаз Черного Лотоса. Она не могла говорить.
– Я все знаю! Я знаю даже больше дозволенного. Как только ночь спустится на землю, мы должны бежать, Черный Лотос. Я узнал страшную вещь. Эйе убил хеттского принца. Если бы он не сделал этого, то не стать бы ему правителем обеих земель. Он все знал. Он все предвидел. И он послал своих воинов, чтобы не дать юному принцу прибыть в Фивы. Теперь мы бессильны. Теперь никто уже не может помочь юной вдове. Эйе сильнее всех!
– Куда же мы пойдем? Нас нигде не ждут. Повсюду можно столкнуться с людьми Эйе. Как он хитер и коварен! Если бы ты видел, Анху, его великую скорбь во время священной процессии! Кто бы мог подумать, что на следующий день он женится на великой госпоже, не спросив ее согласия. Кто бы мог подумать!..
Черный Лотос рыдала, рвала на себе волосы, падала на колени перед черной статуей богини Хатор. Сердце ее разрывалось от жалости к бедной вдове, ставшей женой старого тучного Эйе.
– Чтобы стать правителем великого Египта, надо было жениться на юной вдове, – сказал Анху. – Возможно, что Эйе всю жизнь ждал этого случая и сделал так, чтобы юная Анхесенпаамон стала свободной. Горе великой госпожи громадно, но еще не все бедствия исчерпаны. Теперь можно ждать самого худшего. Боюсь, что скоро наступит день мести и день скорби. Как бы хетты не завладели Фивами.
И тогда Черный Лотос рассказала об опасениях великой госпожи. О том, как божественный фараон перед самой смертью боялся нашествия и как мудрая дочь Эхнатона решила предотвратить злодейство и потому отправила гонца с письмом к царю хеттов.
– Великая госпожа достойна своего великого отца Эхнатона, – сказал Анху. – Боги наградили ее мудростью и благородством, но они забыли дать ей немного счастья. Судьба ее жестока. Мы бессильны, Черный Лотос. Пойдем в Карнакский храм. Отдадим жертву всемогущему и всесильному Амону-Ра и покинем Фивы. Мы пойдем в заброшенный Ахетатон. Мне говорили, что там еще живут люди. Там мы найдем себе занятие. Сними желтое покрывало, Черный Лотос. Завернись в кусок белого полотна. Я не хочу, чтобы тебя узнали на улице. Как бы не случилось беды.
* * *
В сумерках двое безмолвных вошли под гулкие своды Карнакского храма. Мужчина держал в руках светильник. Они оставили свои жертвоприношения у ног священных статуй, а потом подошли к стеле, где была сделана посвятительная надпись юного Тутанхамона, столь щедро сделавшего свои пожертвования храму. Священная надпись оставалась прежней:
«Я нашел храм в развалинах: стены святилища были разрушены, дворы его заросли травой. Я вновь воздвиг святилище…»
Вся надпись сохранилась нетронутой. Но в ней было зачеркнуто имя Тутанхамона и стояло имя фараона Эйе.
Гробница Тутанхамона
Послесловие
«Поразительное зрелище, которое предстало перед нами в свете нашего фонаря, было единственным за всю историю археологических раскопок…» Так писал знаменитый английский археолог Говард Картер о своем первом впечатлении, когда была вскрыта гробница Тутанхамона, египетского фараона восемнадцатой династии (1342 год до н. э.).
