– На просторечии, на латыни и на греческом.
– На греческом! Это уже что-то. Даже Одо не знает греческого, верно, Одо? – Он улыбнулся худощавому мужчине, сидевшему неподалеку.
Одо растянул тонкие губы в фальшивой улыбке.
– Это язык, ваше преосвященство, идолопоклонников и еретиков.
– Совершенно верно, совершенно верно, – язвительно ответил епископ. – Одо всегда прав, не так ли, Одо?
Клирик фыркнул.
– Ваше преосвященство, вы отлично знаете, что я не одобряю вашей прихоти. Это опасно, и я считаю богохульством допускать женщин к обучению в школе.
Из дальнего угла зала послышался голос:
– По виду не скажешь, что она уже женщина.
Раздался новый раскат смеха, сопровождаемый непристойными замечаниями.
Джоанна зарделась от стыда. Как могут эти люди вести себя так в присутствии епископа?
– Это бессмысленно, – продолжил человек по имени Одо, когда шум затих. – По своей природе женщины совершенно не способны рассуждать. – Презрительно взглянув на Джоанну, он обратился к епископу. – Их естественная гуморальность, холодная и слишком жидкая, не пригодна для умственной активности. Им не дано понимать высокие духовные и моральные концепции.
Джоанна недоуменно уставилась на него.
– Я уже слышал эти доводы, – епископ улыбнулся Одо так, будто наслаждался моментом. – Но как объяснишь ты, например, что девочка знает греческий, который даже тебе не под силу? – Он особенно выделил слова «не под силу».
– Она похваляется своими способностями, но это еще нужно доказать – огрызнулся Одо. – Вы чрезмерно доверчивы, ваше преосвященство. Возможно, грек преувеличил ее способности.
Это было слишком. Сперва этот противный человек оскорбил ее, а теперь осмелился плохо отозваться об Эскулапии! Джоанна собиралась дерзко возразить ему, но тут заметила добрый взгляд рыжеволосого рыцаря, сидевшего радом с епископом.
Он молча подал ей знак. Она промолчала. Повернувшись к епископу, он что-то прошептал ему. Епископ кивнул и обратился к тощему клирику:
– Очень хорошо, Одо, проэкзаменуй ее.
– Ваше преосвященство?
– Проэкзаменуй ее. Проверь, достойна ли она того, чтобы учиться в школе.
– Прямо здесь? Это не совсем умес…
– Именно здесь, Одо. А почему бы и нет? Нам всем полезно узнать это.
Одо нахмурился, глядя на Джоанну.
– Quicunque vnlt. Что это значит?
Джоанна удивилась, что вопрос так прост. Возможно, это уловка? Возможно, он хотел провести ее. Она осторожно ответила:
– Это доктрина, определяющая, что три составляющие Троицы едины. Что Христос является и Богом, и человеком.
– Основоположник этого учения?
– Первый Никейский собор.
– Confessio Fidei. Что это?
– Это лживое и пагубное учение. – Джоанна знала, что нужно говорить, предупрежденная Анастасием. – Учение, которое допускает, что Христос был изначально человеком и только потом обрел божественность. Божественность, но после того, как Его принял Отец. – Она всматривалась в лицо Одо, но оно было безучастным. – Fttius nоn proprius, sed adoptivus, – продолжила Джоанна для большей убедительности.
– Разъясни лживую природу этой ереси.
– Если Иисус сын Божий по милости Его, а не по природе, тогда Он должен быть рангом ниже Отца. Это неправильное суждение и мерзость, – заученно продолжала Джоанна, – потому что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына; есть только один Сын, и Он не сын приемный. «In utraque natura proprium eum et nоn adoptivum filium dei confitemur».
Люди за столом одобрительно защелкали пальцами.
– Litteratissima! – воскликнул кто-то.
– Забавная малышка, не так ли? – едва слышно прозвучал голос женщины.
– Ну как, Одо? – удовлетворенно спросил епископ. – Что скажешь? Прав грек или нет?
Казалось Одо выпил уксуса.
– Возможно, у ребенка есть какие-то знания ортодоксальной теологии. Но это ничего не доказывает, – снисходительно отозвался он, словно обращаясь к тупому ребенку. – Есть женщины, способные запоминать наизусть и повторять слова мужчин, чем создают впечатление, будто умеют мыслить. Но эти способности нельзя путать с истинным умом, свойственным только мужчинам. Это всем известно. – В голосе Одо зазвучали авторитетные нотки, поскольку теперь он был вполне уверен в своих словах. – Женщины от рождения ниже мужчин.
– Почему? – Слово сорвалось с уст Джоанны помимо ее воли.
Одо улыбнулся, неприятно растянув свои тонкие губы. Он походил на лису, затравившую зайца.
– Этот вопрос, дитя, изобличает твое невежество. Сам Святой Павел утверждал, что женщины стоят ниже мужчин и по созданию, и по положению, и по волеизъявлению.
– По созданию, по положению и волеизъявлению? – повторила Джоанна.
– Да – Одо произносил слова медленно и четко, словно обращался к идиотке: – По созданию, потому что Адам был создан первым, а Ева потом; по положению, потому что Ева была создана, чтобы служить Адаму, как друг; по волеизъявлению, потому что Ева не смогла противиться дьявольскому искушению и съела яблоко.
Люди закивали. Епископ помрачнел. Рыжеволосый мужчина рядом с ним остался безучастным.
Одо усмехнулся. Джоанна почувствовала отвращение к этому человеку. Минуту она молчала, теребя кончик носа.
– Почему, – начала она, – женщина ниже мужчины по созданию? Да, она была создана второй, но из ребра Адама, тогда как Адам был создан из простой глины. – Из дальнего конца зала послышались одобрительные возгласы. – По положению, – размышляла вслух Джоанна, – женщине следует отдать предпочтение, потому что Ева была создана в раю, а Адам за пределами рая.
В зале снова зашумели, и Одо уже не ухмылялся.
Джоанна продолжала, увлеченная ходом своей мысли:
– Поэтому следует считать, что женщина превосходит мужчину, – это прозвучало слишком смело, но отступать было некуда, – ибо Ева вкусила яблоко ради стремления к знанию, а Адам съел яблоко лишь потому, что она попросила его об этом.
В зале воцарилась напряженная тишина. Одо гневно сжал губы. Епископ смотрел на Джоанну, словно не веря тому, что услышал.
Она перестаралась: некоторые идеи явно очень опасны.
Эскулапий предупреждал ее, но она так увлеклась спором, что забыла про его совет. Этот человек, Одо, так уверен в себе, так хочет унизить ее перед епископом! Она сама разрушила надежду попасть в школу, но не допустит, чтобы этот ничтожный человек радовался ее унижению. Джоанна стояла перед высоким столом упрямо вздернув подбородок.
Воцарилась долгая тишина. Все взоры устремились к епископу. Он пытливо смотрел на Джоанну, и его губы расплылись в улыбке.
Епископ рассмеялся.
Пышная женщина рядом с ним нервно захихикала, и вскоре весь зал зашумел. Люди веселились, стучали по столам и смеялись, смеялись громко, до слез. Джоанна взглянула на рыжеволосого рыцаря: он тоже улыбался. Их взгляды встретились, и он подмигнул ей.
– Ну что, Одо? – спросил епископ, переведя дух, – ты должен признать, что девочка оказалась умнее тебя!
Одо мрачно взглянул на епископа.
– А что мальчик, ваше преосвященство? Желаете проэкзаменовать и его?
– Нет, нет. Берем и его тоже, раз уж девочка так привязана к нему. Мы принимаем обоих! Конечно, образование девочки не совсем… – он подыскал подходящее слово, – ортодоксальное. Но она истинное чудо. Именно то, что нужно школе! Одо, у тебя появились новые ученики. Позаботься о них хорошенько!
Джоанна удивленно смотрела на епископа. Что он имеет в виду? Неужели Одо управляет школой? Неужели он будет ее учителем? Что она сделала?
Одо уставился на епископа.
– Вы конечно же распорядились о том, где разместить ребенка? Она не может жить в окружении мальчиков.
– Ах… где ей жить, – епископ задумался. – Посмотрим…
– Ваше преосвященство, – обратился к епископу рыжеволосый рыцарь, – ребенок может жить у меня.
У нас с женой две девочки, которым она понравится. Она будет отличной подругой для моей Гилэы.
Джоанна посмотрела на него. Это был мужчина лет двадцати пяти, сильный, холеный, скуластый с красивой бородой. Его густые волосы, необычного рыжего цвета, были расчесаны на прямой пробор и кудрями ниспадали на плечи. Яркие голубые глаза светились умом и добротой.
– Отлично, Джеральд, – добродушно похлопал его по спине епископ. – Решено, девочка останется у вас.
Пришел слуга с полным подносом сладостей. У Джоанны загорелись глаза при виде сахарных сладостей в масле.
Епископ улыбнулся.
– Дети, вы, должно быть, проголодались после долгого путешествия. Садитесь рядом со мной. – Он подвинулся ближе к женщине, освободив место между собой и рыжеволосым рыцарем.
Джоанна и Джон сели на указанное место, и епископ сам стал угощать их. Джон, жадно набросившись на еду, измазал лицо сахарной пудрой.
Епископ снова увлекся своей соседкой. Они пили из одного кубка, смеялись, и он гладил ее по волосам, сдвинув чепец. Джоанна, не отрываясь, смотрела на блюдо со сладостями, съела кусочек, но он был невыносимо приторный. Ей так хотелось уйти из этого места, подальше от шума и незнакомых людей, не видеть странного поведения епископа.
