- Ты готов к этому, трибун? - спросил Аполлоний.
Катон взглянул на него и увидел расчетливое выражение в глазах собеседника. - Я всегда готов выполнить мои приказы в меру своих возможностей.
Грек посмотрел на него и цинично улыбнулся. - Стандартный ответ, какой я часто слышу. Тебе нужно будет постараться лучше, когда мы будем обращаться к парфянам. Я бы посоветовал тебе честно отвечать в таких вопросах и приберечь осторожные ответы на время, когда это будет более уместно. Это поможет тебе выглядеть порядочным человеком.
- Выглядеть? А что заставляет тебя думать, что я не порядочный человек?
- Я не говорил, что это не так. Но когда ты ведешь переговоры с парфянами, важно то, кем ты кажешься. Лучше быть интриганом и казаться честным, чем быть честным человеком, которого могут принять за заговорщика.
- И ты думаешь, что я такой?
Аполлоний на мгновение задумался, прежде чем ответить. - Мне сказали, что ты хороший офицер, и что ты столь же сообразителен, сколь и храбр. Однако я почти не знаю тебя, поэтому пока оставляю за собой суждение на потом.
- А как насчет тебя, Аполлоний? Какой ты человек? Мошенник? Шпион? Или дипломат?
Аполлоний усмехнулся. - Я – все это вместе, трибун. И даже больше. Просто будь благодарен за то, что я на твоей стороне. Пока что, - добавил он с задумчивым выражением лица.
Катон наклонился немного поближе и понизил голос, чтобы их не было слышно сквозь ровный топот копыт. - Я скажу это сейчас, грек. Если я хоть когда-нибудь подумаю, что ты обманываешь всех нас и заводишь нас в западню с какой бы то ни было целью, я сам перережу тебе глотку.
- Ты, конечно, можешь попробовать… Но полно, давай не будем начинать с плохого старта. Я работаю на Рим и твоего полководца. Корбулон полностью доверяет моему мнению и способностям, и ты тоже должен.
- Если я чему-то научился в жизни, так это то, что доверие нужно заслужить.
- Бесспорно, ценный урок. И, учитывая твой предыдущий опыт общения с покойной женой, я могу понять, почему ты так неохотно доверяешь людям.
Катон почувствовал холод в сердце. «Как во имя Плутона, этот человек узнал о предательстве Юлии?» Он чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, пока он составлял свой ответ. Это вполне могло быть еще одной проверкой его способности справляться с неожиданностями. Или, возможно, грек просто подстрекал его для собственного удовольствия, хотя это было маловероятно. Аполлоний казался слишком самоуверенным и умным, чтобы получать удовольствие от таких дешевых уловок.
- Ты не мог знать о ней достаточно, чтобы судить о ней как о человеке, - сказал Катон с угрожающим оттенком. - Ты больше не будешь о ней говорить. И избавь меня от дальнейших разговоров. Нам предстоит долгий путь. Было бы лучше, если бы мы сосредоточились на том, что нас ждет впереди.
Аполлоний кивнул. - Как пожелаешь.
Катон прищелкнул пятками свою лошадь вперед и образовал разрыв примерно на два корпуса от остальных. Аполлоний не пытался угнаться за ним и слегка отступил, чтобы скакать рядом с Фламинием.
- Я так понимаю, ты слуга трибуна, - услышал его слова Катон.
- Я его раб, - категорично ответил Фламиний.
- Как долго ты служишь ему?
- Он является моим владельцем два дня.
- Два дня? Тогда ты его почти не знаешь. И что более важно, он почти не знает тебя. И я тоже. Но я уверен, что мы все будем иметь удовольствие пообщаться поближе в грядущие дни.
- Сомневаюсь, что это доставит много удовольствия, - ответил Фламиний и плюнул в сторону.
- Если ты прислушиваешься к каким-либо советам, мой друг, может быть, будет лучше, если ты будешь вести себя подобающе раболепно, обращаясь к свободному человеку?
Катон ускорил шаг своей лошади, пока не оказался вне пределов слышимости, а затем снова перешел на легкую рысь. Он подумал, что какой бы цели ни служило присутствие Аполлония в посольской миссии, одно казалось несомненным: он станет настоящей головной болью, если продолжит в том же духе. Если бы Катон не заботился о безопасности Макрона, его друг ехал бы рядом с ним. В грядущие дни он наверняка будет скучать по компании Макрона.
Аполлоний внезапно рассмеялся, но Катон не стал оглядываться, чтобы узнать причину. Вместо этого он сосредоточился на дороге впереди, а заостренные уши его кобылы мягко покачивались из стороны в сторону с каждым шагом животного. Путешествие в Ктесифон казалось долгим, как никогда, с сожалением понял он.
Посольство следовало по дороге на восток к реке Евфрат, которая знаменовала собой границу между Римской империей и Парфией. Они проезжали около 50 км в день, останавливаясь каждую ночь в ближайшем поселении или городе вдоль дороги, которые давали укрытие. Катон почти не пытался вовлечь Аполлония в обсуждение чего-либо, что не имело отношения к их миссии. Он с подозрением относился к намерениям этого человека, поскольку было ясно, что агент командующего Корбулона знал гораздо больше, чем он был готов поделиться с Катоном. Со своей стороны, Аполлоний, казалось, был доволен тем, как оно все было, и редко разговаривал с людьми из эскорта или Фламинием. Ветеран без труда стал ухаживать за лошадью и снаряжением Катона и следить за тем, чтобы у его нового хозяина не было причин для жалоб.
В сумерках на четвертый день после выхода из Тарса они вошли в город Долихе, где дорога пересекала главный торговый путь, соединявший Сирию и Каппадокию. Там они заняли одну из казарм, принадлежащих подразделению ауксиллариев, гарнизону который располагался в городе. Четвертая киликийская когорта была укомплектована менее чем наполовину в течение ряда лет из-за скупости имперского кошелька. Незаселенные бараки использовались под склады и пришли в негодность. Они кишели крысами, и Катон приказал эскорту обзавестись палками для борьбы с паразитами.
Пока Фламиний распаковывал свое снаряжение, Катон подошел к Аполлонию, которому удалось повесить гамак в углу одной из палаток в конце здания.
- Я полагаю, ты захочешь пойти со мной, чтобы поговорить с префектом.
Аполлоний покачал головой. - Я предоставлю это тебе. Если у него есть какие-нибудь интересные новости, я уверен, что ты поделишься ими со мной. Я буду собирать свою информацию. Я обнаружил, что при достаточном употреблении вина и определенном обаянии можно узнать много интересного от купцов и торговцев.
- Справедливо.
Катон остановился, чтобы осмотреть гамак. До сих пор он не знал, как устроен сон грека, так как держался отдельно от этого человека.
- Это то, в чем ты обычно спишь?
- Когда я путешествую, да. - Аполлоний легонько толкнул его, чтобы гамак раскачивался и не упирался в стену. - Это удерживает меня над землей, на расстоянии от паразитов и вшей. Я приобрел привычку пользоваться одним из них, когда был на море в юности.
Это было первая деталь о происхождения агента, и Катон стремился узнать побольше, не слишком явно давя на этого человека. - Значит, ты был моряком?
Аполлоний на мгновение взглянул на него, прежде чем он заговорил добродушным тоном. - Действительно. Пять лет на грузовых судах, курсирующих по морским путям от Испании до Александрии и выше до Вифинии. Вот почему я говорю на многих языках. Боги дали мне дар овладения языками. Нет лучшего места для изучения таких вещей, чем на палубе грузового корабля, на улицах и в гостиницах морских портов. Вот так я и пришел служить Риму, и особенно командующему Корбулону, вот уже последние несколько лет.
- Я понимаю.
- Понимаешь? - он склонил голову набок и лукаво улыбнулся. - И что заставляет тебя думать, что что-то из этого правда, трибун? Поскольку я ничего не сказал о своем прошлом за последние несколько дней, у тебя есть желание узнать побольше. И такой аппетит имеет тенденцию несколько подпитывать доверчивость человека. Почему ты должен верить тому, что я говорю?
Катон указал на гамак. - Похоже, это подтверждает твою историю о моряке.
- Разве? - Грек снова улыбнулся. - По правде говоря, однажды ночью в Александрии я выиграл его у моряка.
