Жалко, конечно, что принц Иоганн умер в Москве, так и не женившись на дочери царя, но ничего — Мэри пишет, что Борис их с сэром Робертом полюбил, Мэри при этой Ксении осталась, а Роберт теперь при наследнике. Очень хорошо, — Джон потянулся и пробормотал:
«Холодная куропатка и бокал вина, вот. А потом, — он обвел взглядом бумаги, — опять сюда».
Он насторожился, уловив скрип половиц и, потянувшись за пистолетом, наведя его на дверь — замер.
— Не надо стрелять, — раздался из полутьмы нежный, знакомый голос.
— Ты что тут делаешь? — рассмеялся он. «Констанца у миссис Марты, Питер ее час назад забрал»
— А я не к ней, — Мирьям оглядела комнату и спросила: «Можно сесть?»
— Разумеется, — Джон покраснел и убрал с кресла книги. «Извини».
Она села и, при свете свечей Джон увидел, как играет золотистое кружево на шелковом платье. «Странно, — подумал мужчина, — она всегда так скромно одевается, я и не знал, что у нее есть шелка».
— Я к вам, — она сцепила длинные, белые пальцы и посмотрела на него — прямо.
Джон откашлялся и сказал: «Слушаю тебя».
— Я хочу стать вашей любовницей, — алые губы лукаво, тонко улыбнулись.
— Что? — переспросил Джон, не веря своим ушам.
— Я хочу стать вашей любовницей, — спокойно повторила девушка, глядя на него карими, обрамленными черными ресницами, глазами.
Мирьям заправила каштановый локон за нежное ухо. Маленькая жемчужная сережка чуть покачалась и застыла.
В тишине комнаты было слышно только тиканье изящных часов на мраморной полке камина.
«Их папе император Рудольф подарил, — вдруг вспомнил Джон, — правильно, работы этого мастера знаменитого, Йоста Бюрги. Он же и глобус Констанце сделал, да. Господи, и о чем это я сейчас? — рассердился на себя Джон, и заставил себя посмотреть на девушку.
Она ждала, все еще чуть улыбаясь.
— Мирьям, — только и мог выдавить он. «Я не понимаю…»
— Я объясню, — она смотрела на него так же спокойно. «Меня взяли силой — два года назад».
Джон побледнел и тихо спросил: «Кто?».
Девушка помолчала. «Это неважно. Я никогда никому не скажу — кто. Так вот, — она чуть вздохнула, — я не хочу жить, и думать, что бывает только так. Я хочу узнать, что есть другое.
Ну, — она вдруг улыбнулась, — оно более приятное, надеюсь».
Мужчина потрясенно молчал и, наконец, сказал: «Но вы, ты, ты, же можешь выйти замуж…»
— Могу, — согласилась девушка. «И выйду. Но я не знаю, когда это случится, а жить с раной внутри — очень больно. Я хочу, чтобы она затянулась. А с вами, — с тобой, — я никогда не обвенчаюсь, это, — она вздохнула, — проще.
— Только поэтому? — усмехнулся Джон.
— Нет, — карие глаза посмотрели прямо на него, — потому что ты мне нравишься. Я тебе, кажется, тоже».
Он вдруг улыбнулся, и, потянувшись, взяв ее руку, приложил к своей щеке. «Тоже, да, — серьезно ответил Джон. «Скажи, ты можешь устроить так, чтобы уехать — дня на тричетыре?»
Мирьям подумала и кивнула: «Смогу. Пациенток я предупрежу, и миссис Стэнли — тоже».
— Тогда я буду ждать тебя послезавтра в полдень у собора, там, где книжная лавка наша любимая. Карета с гербом, — Джон рассмеялся. «Хоть поездит немного, а то стоит, пылится».
Она поднялась и Джон, встав, предложил: «Давай я тебя провожу, вечер уже».
— Тут за углом, — отмахнулась Мирьям, и, легко коснувшись губами его щеки, шепнула:
«Спасибо».
Проводив глазами ее стройную спину, Джон быстро набросал записку, и вздохнул: «Ну, воспользуюсь служебным положением».
Дойдя до дома, что стоял у собора Святого Павла, он нашел в приемной свободного гонца, и велел, отдавая письмо: «Скачи в поместье мое, и напомни им на словах, что у них есть два дня, чтобы все подготовить».
Уже возвращаясь, домой, он прошел мимо усадьбы Кроу и увидел, что в темном, спящем доме горят свечи — в нескольких окнах.
В кабинете Питера было жарко натоплено. Констанца набросила на ноги соболье одеяло, и, окинув взглядом разложенные по столу бумаги, покусав перо, сказала: «Так. Что касается голландцев, с этой их новой Ост-Индской компанией, то я сделала анализ наших рисков, — она подтолкнула к Питеру тетрадь.
Тот просмотрел расчеты и, подняв бровь, задумчиво сказал: «Получается, что Индия выгодней Молуккских островов».
— Значительней, — отозвалась Констанца. «С точки зрения политики легче договориться с одним Великим Моголом, чем с десятком туземных вождей, это первое, и второе — Констанца стала загибать пальцы, — пряности, драгоценные камни, шелк, поташ…
— Порох, — усмехнулся Питер и сложил кончики пальцев. «И еще опиум».
— Именно, — Констанца кивнула.
Питер потянулся за бокалом и, отпив вина, покрутил небольшой глобус, что стоял между ними.
— Пиши, — велел он.
— Фактория в Бантаме — это первое, второе — раз в Гоа сидят португальцы, то нашим судам надо причаливать здесь, — он указал на западное побережье Индии, севернее, в Сурате, и третье — Коромандельский берег, потому через него идут китайские товары. Вот наши цели на пять лет. И сделай мне к следующей неделе расчет возможной прибыли по всем перечисленным нами позициям, — добавил он, — не только по пряностям.
— Хорошо, — отозвалась Констанца, и Питер вдруг заметил, как огонь камина играет в ее рыжих волосах. Он на мгновение закрыл глаза и подумал: «Когда она станет моей женой, у нее не будет времени заниматься всем этим. Дети, хозяйство. А жаль, она отлично считает, — юноша вздохнул, и, подняв длинные ресницы, добавил: «И учитывай возможные потери при перевозке, ну, я тебе показывал, как это делать».
Констанца кивнула, и, приподнявшись в кресле, помахала кому-то рукой. Питер обернулся и, встав, чуть поклонился: «Кузина Мирьям!»
Девушка, шурша платьем, прошла в кабинет, и, посмотрев на Констанцу, победно улыбнулась.
— Я и не сомневалась, — ласково сказала та.
— О чем это вы? — юноша зевнул и со значением посмотрел на часы. «Ну, как хотите, а я иду спать. Раз провожать тебя не надо… — он повернулся в сторону Констанцы.
— Нет, Джон знает, что я у вас остаюсь, — махнула рукой та. «А Мирьям тут переночует, миссис Марта разрешила, и Кардозо тоже».
— Ну, спокойной ночи тогда, — Питер забрал со стола расчеты, и добавил: «Еще перед сном просмотрю напоследок».
— Молодец! — горячо сказала Констанца, когда юноша вышел.
— Я уезжаю к вам в имение послезавтра, — улыбнулась Мирьям. «Ну, пойду с миссис Мартой поговорю, ты же еще работать, наверное, будешь, Питер тебя загружает?»
— Питер мне платит, — Констанца рассмеялась. «Да и потом, его анализы рисков и расчеты прибыли, — это ерунда, такое я и в десять лет делать могла.
— Я сейчас, — она порылась на столе и показала Мирьям книгу, — перечитываю Arithmetica integra Штифеля, он высказывает идею о том, что можно сопоставить геометрическую и арифметическую прогрессии и, таким образом, значительно упростить вычисления. Я хочу сделать расчетную таблицу по этому способу, ну, примерную, и отослать профессору Катальди, спросить его мнения.
Мирьям взялась кончиками пальцев за виски и закатила глаза.
— Не буду, не буду, — рассмеялась младшая девушка и подтолкнула ее к двери. «Иди уже к миссис Марте, она в кабинете своем. А спим мы в детской старой, мистрис Доусон уже постелила там».
Марфа обняла Мирьям и, прижавшись щекой к ее каштановым, пахнущим какими-то травами, волосам, сказала: «Ну, я всегда знала, что ты смелая девочка. Мама твоя так же бы сделала, уверена»
— А вы? — Мирьям нашла ее руку, и стала перебирать нежные, унизанные алмазами пальцы.
— Я тоже, — Марфа села на ручку кресла и, вдруг рассмеялась: «Хочешь кальян? Виллем привез, он-то трубку курит, мне и подымить не с кем. И табак у меня есть, и этот, гашиш, который боли снимает»
— У вас что-то болит? — нахмурилась Мирьям.
— Да ничего у меня не болит, — Марфа сняла кальян с персидского ковра, и, поставив его на стол орехового дерева, усмехнулась: «Вина тебе нельзя, женевера — мала еще, так хоть покурим. Голова от этого лучше работает, кстати».
Женщины сидели у камина. «Я тебе расскажу, — Марфа затянулась и передала наконечник племяннице, — у меня так было, когда я в Венеции жила, молодой еще. Мы с его матушкой тогда и познакомились».
Мирьям слушала, и потом тихо отозвалась: «И вам после этого не хотелось — ну, чтобы все стало, как надо? Тем более, вы же знали, что можно по-другому».
— Хотелось, конечно, — Марфа посмотрела на огонь. «Так хотелось, что, когда я увидела во Флоренции человека одного, и он понравился мне, — очень понравился, — то я сама ему все и предложила.
Мирьям ахнула и женщина усмехнулась. «А ты думала? Он мне отказал, правда, — Марфа помедлила, — я потом в Женеве с детьми была, и все ждала. Ну, может, приедет он, может, передумает? Виллема встретила, к мужу своему первому вернулась, а потом весть пришла, что казнили того человека. А вот Тео приехала, и сказала, что он жив был все это время».
