Мирьям ахнула и женщина усмехнулась. «А ты думала? Он мне отказал, правда, — Марфа помедлила, — я потом в Женеве с детьми была, и все ждала. Ну, может, приедет он, может, передумает? Виллема встретила, к мужу своему первому вернулась, а потом весть пришла, что казнили того человека. А вот Тео приехала, и сказала, что он жив был все это время».
— И сейчас жив? — Мирьям смотрела на женщину широко распахнутыми глазами.
— Мученическую смерть принял, — коротко, горько ответила Марфа. «За Тео, за мужа ее, за детей их — хоть и не знал их вовсе. Упокой Господь душу праведника. Ты вот что, — она глубоко затянулась, и выдохнула дым-, адмирал сегодня там, в Дептфорде, на верфях, он у миссис Смолл, — Марфа рассмеялась, — переночует.
— Так что завтра с утра, — Марфа посмотрела на племянницу, — встанем рано и будем купаться.
Долго. Заодно и расскажу тебе кое-что, так, разное.
Мирьям взглянула на красивую, лукавую улыбку женщины и тоже улыбнулась — легко, свободно.
Когда племянница ушла спать, Марфа открыла потайной кабинет, и, взяв чистый лист бумаги, разделила его на две колонки. Набросав два имени — справа и слева, она долго смотрела на них, а потом, вздохнув, стала писать — мелким, изящным почерком.
Джон спешился, и, кинув поводья слуге, помог Мирьям выйти из кареты. «Ты же никогда тут не была, да, — рассмеялся он, увидев глаза девушки.
— Очень большой, — благоговейно сказала Мирьям, глядя на серые башни. Замок стоял на холме, внизу, вдалеке виднелась серебристая лента Темзы, вокруг простирались веселые, рыжие перелески, и по дальней дороге, — Мирьям прищурилась, — ехала крестьянская повозка. Дул теплый, ласковый ветер с запада, равнина купалась в закатном, ярком солнце, и она, искоса посмотрев на Джона, вдруг почувствовала, что краснеет.
— Очень холодный, — Джон повел ее вверх, по огромной лестнице. «Он в семье уже триста лет, и ни одному Экзетеру так и не удалось его, как следует протопить. Я тоже не надеюсь. Но, — мужчина поднял бровь, — камины горят со вчерашнего вечера, да и осень мягкая, так что не замерзнем.
Ужин был уже накрыт, и Джон, проведя ее в маленькую, изящную, увешанную шпалерами столовую, извинился: «Я решил не открывать большой зал, нас только двое, а он строился в расчете на толпу голодных вассалов, которым сюзерен будет бросать кости с возвышения».
Мирьям расхохоталась и села в заботливо отодвинутое кресло.
— Ты же с моей кухни ничего не стала бы есть, — Джон улыбнулся, — так вот это, — он указал на стол, — все прямиком из порта, там у вас, оказывается, есть одно местечко, если как следует попросить, то навынос готовят. Посуда вся новая, конечно.
Девушка повертела изящную серебряную вилку и тихо спросила: «Зачем?»
— Затем, — Джон налил себе вина, а ей — виски, — что у меня тут полсотни человек прислуги, пусть, наконец, займутся делом. Мы их, разумеется, не увидим, хорошего слугу видно только тогда, когда этого хочет хозяин.
Он выпил и задумчиво сказал: «Не знаю, кем мне заменить дядю Мэтью, новый человек так быстро не доберется до винных подвалов короля Генриха».
Мирьям попробовала виски и удивленно сказала: «Вкусное!»
— А! — рассмеялся Джон. «Король Яков недаром столько времени сидел в Шотландии, он плохого не посоветует»
— Ты советовался с Его Величеством о том, каким виски меня поить? — потрясенно спросила Мирьям.
— Ну, разумеется, — Джон принялся за рыбу, — если уж я приглашаю гостей, то хочу, чтобы им у меня понравилось, и они бы потом вернулись, — он посмотрел на девушку и добавил: «Так что я постараюсь сделать так, чтобы тебе тут было хорошо».
— Я очень тебе благодарна, — вдруг сказала Мирьям, глядя в его светло-голубые, ласковые глаза.
Джон помолчал и ответил: «Если уж кому-то быть благодарным, то это мне».
Она вдруг покраснела, и, отложив вилку, протянув руку, погладила его пальцы.
— Тут очень красивый вид, — сказала Мирьям, стоя у огромного окна, что выходило на излучину Темзы. Джон взял у нее из рук серебряный бокал с виски, и, отпив, тихо ответил:
— Если следующим летом мне удастся освободить, хотя бы месяц, я тебя повезу в еще одно наше имение. Это севернее, в Озерном краю, там совсем простой дом, охотничий, на мили вокруг никого нет. Будем ловить рыбу в ручье, и жарить ее над очагом, — он улыбнулся.
Мирьям поставила бокал на каменный, широкий подоконник и неслышно проговорила: «Я совсем ничего не знаю, Джон. Ну, кроме… — она не закончила.
— Я здесь для того, чтобы ты все это забыла, и узнала, что бывает иначе, — он вдруг смешливо подумал, глядя на ее нежную, белую, чуть приоткрытую пышным кружевным воротником шею: «Она же выше меня. Ненамного, правда. Ну и хорошо, — Джон бережно взял ее за руку и спросил: «Что бы ты хотела сейчас?».
— Чтобы ты мне рассказал, — она повернулась к нему. «Как это будет. Пожалуйста».
Джон приложил палец к ее губам и улыбнулся: «Нет. Ты мне расскажи, как это будет».
Мирьям покраснела и вдруг, потянувшись, приложилась губами к его щеке — быстро, мимолетно. «Вот, — сказала девушка, — вот так, лорд Джон».
Он вдохнул запах фиалок и улыбнулся: «Если уж ты хочешь соблюдать формальности, то:
«Ваша Светлость», дорогая моя»
— А чего хочет ваша светлость? — глаза Мирьям — карие, огромные, — были совсем рядом.
— Устанешь слушать, — Джон склонился над ее рукой и медленно, очень медленно провел губами по ладони, по каждому пальцу, по нежному, тонкому запястью.
— Еще, — требовательно сказала девушка. «Еще так!».
— Конечно, — Джон все не отрывался от ее руки. «Ты только помни — я здесь для тебя».
Высокий, серебряный подсвечник горел у огромной, резной, с балдахином кровати. Джон вдруг подумал: «Господи, я никогда, ни у кого не видел такого тела. Она вся — как будто из жемчуга сделана».
Каштановые волосы разметались по ее спине, и Мирьям, откинувшись назад, шепнула: «Я и не думала, что так бывает, что так может быть. Еще! Пожалуйста!»
— Сколько угодно, — она усадил девушку поудобнее и вернулся к своему занятию. «Как сладко, — он чуть не застонал вслух. «Слаще всего на свете».
Она закричала, — низким, почти звериным голосом, и, опустив голову на его плечо, тяжело дыша, сказала: «Вот теперь, да»
— Уверена? — светло-голубые глаза нежно взглянули на нее.
Мирьям кивнула и ахнула, — он мгновенно оказался сверху, и девушка, раскинув руки, скомкав шелковые простыни под ними, спросила: «Что ты делаешь?»
— Ласкаю тебя, что, — усмехнулся Джон. «Пора бы и привыкнуть, дорогая моя, я этим, уже который час занимаюсь».
— Так хорошо, — она оперлась на локти и широко развела ноги. «Да, да, вот так, пожалуйста, еще!»
Мирьям поймала его руку, и, поцеловав влажные пальцы, потребовала: «Не останавливайся»
— Не собираюсь, — он поцеловал стройную шею, острые ключицы, маленькую, белую грудь и только велел себе потерпеть еще, как Мирьям, приподнявшись, велела: «Дай мне, я тоже хочу».
— Ну, так возьми, — Джон направил ее руку. «Возьми, потрогай, тут все для тебя уже готово, и даже более того».
Мирьям рассмеялась: «И точно, более того. Иди сюда, — девушка притянула его к себе, и Джон, закрыв глаза, чувствуя ее губы, опустив пальцы в мягкие локоны, — подчинился.
— Пожалуйста, — попросила она потом, оторвавшись от его тела. «Я так хочу тебя, пожалуйста».
Это было совсем по-другому — подумала Мирьям, — ощущая его тело, отдаваясь ему — с радостью, с удовольствием, обнимая его, прижимая к себе. Она закричала — громко, и потом, с наслаждением услышав его стон, шепнула: «Я сейчас буду кричать, пока не охрипну».
— Сколько угодно, — ответил Джон сквозь зубы. Она была вся мягкая и огненная, обжигающая руки, высокая, — выше его, — и она была вся — в его власти. «Господи, — подумал Джон, — за что мне такое счастье?». Он приник к ее уху и тихо, задыхаясь, сказал: «Вот сейчас». Алые губы приоткрылись, и девушка, скользнув вниз, сказала: «Я вся твоя».
Потом она потянулась за виски и велела, отпив: «Попробуй».
— Не могу оторваться, — пробормотал Джон между поцелуями. «Да и кто бы смог? Я потом тебе еще кое-что покажу, тебе понравится»
— С тобой, — Мирьям подняла бровь, — мне уже все нравится. Она вдруг приподнялась на локте и, озорно глядя на него, сказала: «И, кстати, тебя нельзя называть «Маленький Джон», это вводит в заблуждение».
— Я люблю удивлять, — он уложил ее рядом, и, поцеловав каштановый, сладкий, щекочущий губы затылок, велел: «Теперь спи, я тебя сейчас убаюкаю, и пойду работать».
— Работать? — сладко зевнула она.
— Дорогая моя любовница, — Джон провел губами по ее спине, — у меня новый король, я уже раскрыл два заговора против него, а еще назревает и третий, судя по всему. Так что, как бы я ни хотел, — он добрался до талии и Мирьям рассмеялась: «Что, и ниже отправишься?»
