Ознакомительная версия.
Иоанн Васильевич положил руку на плечо Курицына и чуть-чуть подтолкнул дьяка к выходу, не то благословляя его на дипломатические подвиги, не то выдворяя за дверь.
Сообразно посольскому этикету, Поппель был встречен Курицыным, знатными боярами и сотней стрельцов в десяти верстах от Смоленска. Подивился рыцарь немецкий. Знать, Великий князь не чурается его – встречает, как подобает встречать послов вельможных. Хлеба и копчёного мяса прислал такое изобильное количество, что хватит на месяц и ему, и слугам его. Значит, будут переговоры долгими. Тут и явлю всё своё красноречие, окручу, охмурю всех, очарую. Так думал рыцарь, садясь в сани, крытые попоной из медвежьих шкур, присланные предусмотрительным государем Московии.
Три кареты, в которых Поппель и его свита два месяца добирались до кордона, пришлось оставить в Смоленске. Русская зима, о которой немцы не имели представления, застала врасплох. Кабы не забота Иоанна Васильевича, застрял бы немец в сугробах на первой версте.
Показывал Поппель серебряный ларец с верительной грамотой императора, а сам думал, заставят вскрыть или нет. Встречающие поверили на слово, важно покивали головами и умчали на быстрых санях, оставив для охраны посольского поезда стрельцов с пищалями. Через пять дней Поппель благополучно добрался до Москвы. Здесь торжественность приёма удивила его ещё больше. Значит, не такие уж московиты дикари, как показалось ему в первый приезд.
На Красном крыльце дворца, на всех ступеньках крутой трёхъярусной лестницы, стояли в почёте боярские дети в нарядных кафтанах и золочёных шапках. На первой площадке между лестничными маршами подьячии с низким поклоном вручили Поппелю хлеб-соль, на второй – поднесли серебряный ковш с вином. У входа в приёмный зал стоял Курицын.
– Сними свой меч с привязи, рыцарь, – попросил дьяк.
Поппель удивлённо поднял глаза:
– Я посол императора, дарован от него графским титулом и именным оружием.
– Таковы обычаи нашего государства, – коротко ответил Курицын.
Но это подействовало. Стиснул зубы Поппель и отдал стоящему рядом окольничему шпагу серебряную, даренную Фридрихом за разведывательную поездку рыцаря по европейским державам.
Войдя в зал, удивился Поппель ещё более. Трон Великого князя пустовал, а вместо него на встречу пришли бояре, что в Смоленск приезжали. Каждого Курицын представил по имени. После чего сели за переговоры.
Поклонившись переговорщикам, немец начал свой рассказ издалека, возвращая их к своему первому приезду.
– Выехав из Москвы, я нашёл императора и князей германских в Нюренберге, беседовал с ними о стране вашей, о Великом Князе и вывел их из заблуждения – они думали, что Иоанн платит дань Казимиру. Нет, сказал я, государь московский сильнее и богаче польского: держава его неизмерима, народы многочисленны, мудрость знаменита. Думаю, самый усерднейший из слуг Иоанновых не мог бы говорить о нём ревностнее и справедливее, чем я. Меня слушали с удивлением, особенно император, в обеденный час ежедневно беседующий со мной. Наконец мой монарх, желая быть союзником Московии, велел мне ехать с многочисленной дружиною, от которой я отказался из-за секретности будущей поездки. Везде говорил я, что хочу проведать Святую Землю, в которую поеду через угодия татарские, а сам с небольшою свитою отправился сюда, чтобы снова встретиться с вашим властителем, – Поппель, наконец, прервал свою продолжительную тираду, ожидая реакции переговорщиков.
Но её не последовало. Собеседники молча взирали на него, ожидая услышать истинную цель приезда рыцаря. Особенно смущал Поппеля вид дряхлого воеводы Даниилы Холмского. Испытанный вояка, победитель ордынцев, ливонцев и литовцев явно тяготился выпавшей на его долю дипломатической миссией. Было видно, что рассказ Поппеля не представлял для него никакого интереса, старик позёвывал, прикрывая рот, скрытый седой бородой и усами, иногда голова его падала на грудь, и он мгновенно исправлял положение, поднимая её и ошалело вращая глазами.
– Неужели опять не верите мне, как в первый мой приезд, когда считали меня обманщиком? Если так, пусть Великий Князь пошлёт своего гонца к моему государю. Тогда не останется ни малейшего сомнения в моём звании, – последнюю фразу Поппель произнёс повышенным тоном.
Воевода в очередной раз вскинул голову и, беспомощно озираясь по сторонам, сделал страшное лицо, не пропустил ли чего важного.
– Что ты, что ты, батюшка? – испуганно закричал князь Патрикеев. – Верим, верим.
– Я и другие свидетельства мог бы привести особого доверия ко мне господина моего императора Фридриха, – продолжил Поппель многозначительно. – Он выделяет меня среди прочих слуг своих, полагаясь на мои дар красноречия и убеждения. Особым указом император наделил меня землёй возле Вены. К сожалению, воспользоваться этим подарком я не смог, ибо венгерский деспот Матфей Корвин предательски захватил столицу нашу.
– Где же теперь обитает Фридрих и почему он допустил врага в столицу? – вопрошал Патрикеев.
Поппель прикусил язык. Красноречие его, вдохновлявшее на похвалы властителей Англии, Испании и Франции, приносило в этой дикой стране одни неприятности. Опять эти неучи слушают его с подозрением, подвергая проверке каждое сказанное им слово. Всё это, конечно, от незнания и безграмотности, но впредь нужно ему быть осторожнее.
– Сын императора, вдовец Максимилиан занят отстаиванием бургундского наследства, оставленного ему покойной женой, герцогиней Марией. Главные войска империи находились во Фландрии – отчине Марии. Это и позволило Матфею отобрать столицу нашу. Теперь несчастный император наш вынужден скитаться из города в город, ожидая помощи от сына. Империя Римская германской нации слишком велика и занимает полмира – трудно защищать границы её.
– Бедный император, – посочувствовал Патрикеев явно некстати.
Курицын, видя, что дальнейшая беседа направляется не в то русло, поспешил выручить рыцаря, боясь дальнейшего его уничижения.
– Наш государь просит тебя, славный рыцарь, изложить твои предложения, с коими ты приехал к нам, на бумаге на немецком или на латинском наречии. С тем и будем прощаться сегодня до следующей встречи нашей.
Немец встал из-за стола, за ним – Курицын и бояре, но не все. Данила Холмский уже не дремал, а сладко спал, положив седую голову на узорчатую скатерть.
Иоанну Васильевичу было доложено о свидании с германским послом следующее: «Излишне болтлив, хвастлив, самонадеян. Но это на пользу нам. Из речи его видно, император имеет немалый интерес к государству нашему».
Оставшись один в отведённых ему покоях, Поппель долго не мог сосредоточиться, мучаясь от недосказанности и двойственности своего положения. Оказалось, пышный приём, вскруживший ему голову, был лишь данью уважения не к нему лично, но к миссии им представляемой. До утра он составлял текст письма Иоанну Васильевичу на латинском языке, в котором был особенно силён. Строчки письма расплывались в необъятном море красноречия рыцаря, так что не было видно истинного намерения его господина императора Фридриха. Недовольный рыцарь рвал в клочки гербовую бумагу с императорским вензелем и настойчиво писал снова и снова, пока под утро не вывел:
«Цезарь великий римский, узнав от меня о мудрости и вельможности твоей, пожелал быть с тобой, Великий князь и государь московский Иоанн, в большой милости и приятельстве. В знак этого, просит он выдать дочь твою за маркграфа Баденского Альбрехта, племянника своего, сына сестры его родной. Многие государи будут не рады, узнав, что московский Великий князь находится с цезарем в знамости и приятельстве. Посему низкий поклон, пожелание крепкого здоровья и процветания державы твоей от цезаря Фридриха Священной Римской империи германской нации и сына его Максимилиана, короля римского, правителя Бургундского».
Получилось коротко, но убедительно. Довольный собой, рыцарь немецкий заснул лишь под утро.
Со второй встречей не затягивали. Правда, она мало чем отличалась от первой. Поппель, повторяя тирады о секретности предпринятого им предприятия и значимости персоны своей, просил о личной встрече с государем. Обещали довести его просьбу до ушей государя. Письмо же его было тот час переведено греком Юрием Траханиотом и передано на ясные очи Иоанну Васильевичу.
– Что думаешь, Фёдор? – обратился к Курицыну государь, закончив читать послание Поппеля.
Дьяк недоумённо пожал плечами.
– Всего ожидал, государь: предложения о союзе против турок, вопроса о секретной дружбе против Польши, просьбы разорвать договор с Венгрией. А тут выдать дочь. Да за кого? Не за особу королевской крови, а за какого-то маркграфа Баденского. Что велишь отвечать, государь?
Ознакомительная версия.
