Ознакомительная версия.
— Ратибор!..
— Ну я, — отозвался богатырь. И явился из болотного злого тумана. — Вот он я.
Ратибора стали хлопать по плечам, поскольку обнять его было невозможно. А Добрыню он сам сграбастал в свои объятья.
— Побратим!..
Успокоившись, Ратибор толково доложил, что по топи идет Свирид со своими разведчиками, что еды у них мало, что сома поймал…
— Повели кричать погромче, великий князь, — сказал он Мономаху, опять норовя встать перед ним на колени. — Разведчики на голоса выйдут.
— Возвращаемся к шхуне, — повелел Мономах. — Здесь останутся трое самых голосистых.
Начальник лучшей разведки быстро вышел на призывные крики и с ходу нагнал направлявшуюся к шхуне группу Мономаха.
Обнялись.
— Рад видеть тебя, брат.
— Как ты здесь, в топи этой, оказался?
— Матушка твоя уговорила великого князя послать меня на твои поиски.
— Чуял, — улыбнулся Мономах. — Чуял, что тебя пошлет.
— Еда у тебя есть?
— Какая еда в поиске.
— Худо.
— Надо совет собирать.
— Надо, побратим.
Когда вернулись на голодную и холодную шхуну, Мономах тут же собрал военный совет и попросил Английскую королеву на нем председательствовать.
— Чтобы никто не спорил.
— Все беды когда-нибудь да заканчиваются, — открыла совет Гита. — Но от их последствий остаются следы, и они требуют определенных действий. Главное, о нас вспомнили: великий князь Киевский прислал нам помощь. Слово принцу Мономаху.
— Благодарю, ваше величество. — Мономах встал. — Нас терзает голод и мучает холод. Сначала людей надо накормить, согреть, а потом думать, как выбраться из этих погибельных топей. Жду ваших соображений.
— Голод главнее холода, — заметил Свирид. — Я пошлю человека в лодке, которую временно мне передаст капитан Мирослав. На ней мои люди спустятся к Новгороду Великому и вернутся с продовольствием, а заодно и с одежей. А уж потом, наевшись и согревшись, будем решать дальнейшие вопросы. Как считает князь?
— А куда подевался любимец твой? — неожиданно спросил Мономах. — Ну, этот…
— Вот он-то и поедет в Новгород. Рана, которую он получил, защищая посольский обоз, слава Богу, уже закрылась.
— Еда и одежда — это прекрасно, — неожиданно сказала Английская королева. — Но никто еще не сказал, как нам вытащить из болотных топей корабль нашего капитана.
— Но зачем он нужен, ваше величество? — недоуменно спросил Свирид.
— Во-первых, этот корабль — собственность английской короны. А во-вторых — это мой личный свадебный корабль, леди и джентльмены.
— Но как же его… — начал было Мономах.
— Канал, что ли, рыть? — уныло вздохнул кто-то.
— На катках вытащим, — предложил начальник лучшей разведки. — Кавалерийские кони не потянут, нужны битюги. Голов пятнадцать-семнадцать, не меньше. Можно купить у новгородцев, они и лютой зимой торгуют со всей Европой.
— Я покупаю этих битюгов, — решительно заявила Гита. — И найму к ним погонщиков. И щедро заплачу тем, кто переправит их к нам.
Весь этот день до глубоких сумерек из Новгорода Великого возили на шлюпке еду и одежду. Сходил на ней в Новгород и Мирослав — он договорился с новгородскими старейшинами о покупке битюгов и о переправке их через Волхов. Устали гребцы на шлюпке, устали добровольные грузчики, устали от напряжения и ожидания решительно все.
И устроили на шхуне пир. Там нашлось достаточно вина, а закуску вместе с одеждой доставила уже первая шлюпка. Добрыня пустился в пляс, и сама Английская королева Гита исполнила шотландский танец. Правда, без волынки, но такт ей отхлопали ладонями. Она вызвала на танец Мономаха, русский принц с танцем не справился, и Гита пообещала:
— Научу!..
Через несколько дней были доставлены битюги. Шхуну на катках с огромным трудом спустили в Волхов и на радостях опять устроили пир. На другой день — уже на шхуне — отправились в Господин Великий Новгород, как гордо именовали свою республику, первую во всей Русской Земле, сами новгородцы.
Посадник Великого Новгорода и старосты всех его семи концов с торжественным почетом встретили гостей, и в первую очередь королеву Англии Гиту. Они прибыльно торговали с Англией до захвата ее Вильгельмом, хорошо знали своего земляка Мирослава, да и о Смоленском князе Мономахе были наслышаны. Гостям показали церкви и соборы Великого города, его укрепления, форты, крепости.
После прогулки посадник Господина Великого Новгорода устроил в честь королевы Англии официальный прием. Он сказал краткую приветственную речь и преподнес королеве ожерелье из крупного отшлифованного янтаря, который в те времена ценился дороже золота.
А затем, естественно, начался в честь королевы Англии и Смоленского князя пир. Новгородские богатеи дружно тряхнули мошной.
Тогда пир был не просто торжественным обедом, но особым действом, которое обычно длилось несколько дней. Порою доходило и до месяца. С перерывами, конечно, — не столько на сон, сколько на бани.
Бани в те времена служили лечебницами, где вправляли суставы, где избавлялись от простуд и прострелов, ушибов и кровоподтеков. Мастера-банщики высоко ценились, поскольку сочетали в себе не только уменье создать влажный или совершенно сухой пар, но были еще и ловкими костоправами, приводившими в боевую форму и простых воинов, и воевод, а порою и князей.
Кроме того, бани были первыми клубами, где собирались не только по половому признаку (мужчины отдельно, женщины отдельно), но и по интересам. Здесь можно было с глазу на глаз поговорить с друзьями, выяснить отношения с обидчиками и обиженными, встретиться с посредниками, наконец.
На пиру главными были хорошо продуманные мастерами-поварами перемены блюд.
Перед ее величеством королевой Английской были выставлены устрицы и мидии во льду, омары и крабы, добрый английский бекон и морская рыба по-ирландски. А ломился стол от русских разносолов: квашеной капусты, соленых огурцов, моченой брусники, примороженной клюквы, брюквы в меду и пареной репы.
Это была первая перемена, которая запивалась мореным квасом и отстоянным пивом.
Вторая перемена блюд была рыбной. Во всем мире не существовало ничего роскошнее русского рыбного стола. На вершине его стояла царская рыба: осетр и белуга, калуга и стерлядь, севрюга, бельдюга и шип. Сама царская рыба была отварной и вяленой, соленой и копченой, сушеной и зарумяненной в протопленной можжевельником русской печи. Станового хребта в ней не было, вместо него вдоль всего тела проходил хрящ, именуемый вязигой, который осторожно вынимали, запекали в пирогах, и пироги эти славились во всем мире. Каждой рыбе соответствовала ее икра, благоуханная и черная, как ночь, соленая и чуть присоленная соками самой рыбы, паюсная, то есть растертая вместе с пленками и чуть сдобренная, и зернистая. А была еще строганина из царской рыбы — либо чуточку присоленная, либо с моченой клюквой, брусникой и кислинкой из щавеля.
Следом за царской рыбой шла рыба красная: семга, лосось, кета, муксун. Икра ее красного цвета — она весьма ценится и действительно обладает особым вкусом. Солят ее в бочках, в бочках же и перевозят. Самая вкусная икра — семужья.
За красной рыбой шла сельдь. В России почти не было рек и озер, в которых не водилось бы сельди. И назывались ее сорта по именам тех водоемов, где ее вылавливали. Была знаменитая волжская сельдь, среди которой особенно ценилась крупная и жирная, именуемая заломом, — она нагуливала жир в Каспийском море, а ловили ее в дельте Волги. Залом чаще всего коптили, а остальную сельдь — днепровскую, донецкую, печорскую, енисейскую, амурскую — солили и — реже — мариновали. Особенно ценной сельдью считалась ряпушка из Плещеева озера, отличавшаяся удивительно нежным вкусом.
Следом шли камбала, крабы — их ловили поморские рыбаки, выходцы из Великого Новгорода, — пикша, нежная, тающая во рту нельма и сиг. И еще — раки. Речных раков на Руси было не счесть. Их ловили ночью, на огонь, к которому они выползали на берег.
В дельте рек, впадающих в Балтийское море, водилась салака, а ближе к берегу — миноги, редкий тогда деликатес.
В чистых озерах и тихих реках водился угорь. Здесь молодь взрослела, после чего возвращалась в моря и океаны, совершая свой немыслимо дальний переход в Саргассово море; там угри откладывали икру, а сами погибали. На Руси угря ловили для столов людей именитых (князей, бояр, дворян, священников), поскольку бедный люд, а в особенности крестьянство, считали угрей змеями и потому не ели их. Копченый угорь был чрезвычайно вкусен, и знающие мастера коптили угрей по своим тайным семейным рецептам.
Под глинистыми обрывами спокойных рек, порою и совсем малых, водился налим. Эту очень жирную и весьма древнюю рыбу не надо было чистить: не имел чешуи налим. А вот вкус имел знатный, почему и ценился в торжественных застольях. Из печени налима готовили знаменитый паштет.
Ознакомительная версия.
