- Корнет Астраханов к вашим услугам господа!
- Штаб-ротмистр Невич к вашим услугам господа!
Едва все четверо оказались снаружи, как немедленно начали искать Петра. Но того нигде не было заметно. После коротких поисков было решено ехать в имение. Все понимали, в какое тяжёлое положение поставил себя Пётр. Едва они отъехали от стен собора, оттуда вышли Анастасия и Арсанов - старший. Они вышли, сопровождаемые откровенно презрительными, а иногда и просто злобными взглядами. В адрес графа громко звучали неприкрытые угрозы и оскорбления. Анастасия чувствовала, что руки опекуна дрожат, когда повела его к карете.
- Какой позор,…какой позор, - прошептал Арсанов - старший, оказавшись в карете, - Петр всю нашу семью покрыл бесчестием.
Анастасия была того же мнения. Она ненавидела Петра всё сильней и сильней. Как он посмел унизить своего отца? - в гневе думала она.
Абашев некоторое время стоял, прислушиваясь к рыданиям дочери, а потом развернувшись, быстро зашагал в свой кабинет. Он находился там не более минуты. Когда он снова появился, на нём был пояс с ножнами, из которой торчала рукоятка сабли. Абашев вышел из дома и сев в карету, коротко приказал кучеру.
- В имение Арсановых!
Едва карета тронулась, как он сквозь зубы процедил.
- Негодяй. Ты мне сполна заплатишь за оскорбление!
Ровно через час, карета остановилась у входа в особняк Арсановых. Абашев вышел из кареты и вошёл внутрь. С глубоко мрачным видом, со стиснутыми зубами он поднялся на третий этаж и направился к покоям Петра. Слуги, завидев Абашева бросились в гостиную, где находились Арсанов - старший, Анастасия и все четверо друзей Петра.
Абашев рывком распахнул двери в покои Петра. Пётр стоял и смотрел в окно. Рядом с ним находился Кузьма. При виде Абашёва Кузьма побледнел, а Пётр не оборачиваясь, проронил:
- Я ждал вас!
- Я требую сатисфакции! - без обиняков заявил Абашев.
Услышав эти слова, Пётр повернулся и чуть помедлив, поклонился Абашеву.
- Немедленно! Сию же минуту!
- Я к вашим услугам сударь!
Пётр молча достал из ножен саблю и, положив её на стол, подошёл к Абашеву. Он остановился в шаге от Абашева и поднял на него безмятежный взгляд.
- Что это значит, сударь? - вскричал Абашев.
- Это значит, что я признаю свою вину. Я оскорбил вас. Глубоко оскорбил. Следовательно, вы получаете преимущественное право. Первый удар за вами.
- Вы смеётесь надо мной? - Абашёв рассвирепел, - это не пистолеты сударь. Будьте добры немедленно взять в руки саблю и встать в позицию.
- Я стою в позиции, сударь, - последовал спокойный ответ Петра, - что же касается оружия,…я не стану обнажать его против вас.
- Ещё как станете! - вскричал в бешенстве Абашев, сверля его глазами.
- Не стану! - твёрдо ответил Пётр и скрестил руки.
- Вы подлец, граф!
Пётр побледнел, услышав эти слова, но позы своей не изменил.
- Подлец и негодяй!
- Я не буду с вами драться, что бы вы не сказали, сударь! - глухим голосом произнёс Пётр.
- Вот как? - вскричал Абашев, - смелости не хватает, господин «записной дуэлянт»? Или эта загадочная особа вам запрещает? Я заставлю вас драться, сударь
- Не трогайте её. Это касается только нас с вами!
Абашев не замечал, что Пётр почти просит его. Он распалялся всё больше и больше.
- Или вы полагаете, что я не понял, кому вы обращали столь трогательные слова в церкви? Я понял это ещё на балу, когда вы при всех закрутили этот омерзительный танец с этой…
- Остановитесь! - вскричал Петр, мгновенно покрываясь холодным потом, - клянусь честью, если вы посмеете оскорбить её, я забуду о своей вине перед вами.
- За живое задело, господин гусар? - Абашев дико захохотал, - а ну расскажите мне, в какой очередности всё происходит? Вначале ваш отец пользуется прелестями Анастасии, а уж потом остальные, или всё обстоит наоборот? День предназначен для других, а ночью эта падшая девка ублажает вашего отца?
Абашев с видимым удовольствием наблюдал за тем, как Пётр направляется к столу и берёт саблю. Кузьма оцепенел, когда увидел, что глаза Петра налились кровью. За одно короткое мгновение, Пётр весь почернел.
- Не убивай его, Пётр! Не убивай! - Кузьма бросился ему наперерез, но Пётр отбросил его в сторону и подошёл к Абашеву.
Арсанов - старший, Анастасия, все четверо гусар почти подошли к покоям Петра в тот миг, когда дверь распахнулась, и оттуда вылетел окровавленный Абашев. За ним следом появился Пётр. Он с такой яростью набросился на раненого Абашева, что в первое мгновение все оцепенели, а затем одновременно бросились к ним. Они увидели, как яростная атака Петра оставила ещё два кровавых следа на теле Абашева. Он свалился на пол как скошенный. К нему тут же подскочил Пётр и, размахнувшись, собирался воткнуть саблю в грудь, когда его за руки схватили друзья. Все четверо обхватили Петра со всех сторон и пытались оттащить от Абашева, но он…не подавался. Пётр дико вырывался из рук, каждый раз пытаясь, дотянуться, и поразить лежащего без движения Абашева. Все были в ужасе от происходящего. Несколько минут происходила борьба. Четыре человека с неимоверным трудом удерживали Петра. Наконец, им удалось оттащить его в сторону. Они вырвали у него из рук саблю, но не отпускали. Пётр дрожал от ярости, но более не порывался вырваться.
- Лекаря! - изо всех сил закричал Арсанов - старший, а вслед за этим подошёл к Петру и коротко бросил гусарам: - отпустите его.
Петра не отпускали, опасаясь новой вспышки ярости.
- Отпустите! - грозно повторил Арсанов - старший.
На этот раз Петра отпустили. Все четверо отступили назад. Арсанов - старший размахнулся и влепил сыну пощёчину.
- Подлец! Мало, оскорбил благородного человека, да ещё и убить его хочешь? Негодяй! Вон из моего дома. Вон немедленно. Тебе больше не будет места в этом доме. Ты мне больше не сын!
Пётр, не произнося ни единого слова, повернулся и войдя в свои покои закрыл за собой дверь. Оказавшись в своей комнате, он, молча начал собирать вещи. К нему подошёл Кузьма и тихо прошептал:
- Пётр, ты же не виноват. Никто такое не стерпит. Скажи отцу правду.
- Тсс! - Пётр приложил палец к губам, - молчи Кузьма, молчи. Если отец узнает правду, он не перенёсет этого. Он никогда не простит себя за то, что поднял на меня руку. Достаточно я горя ему принёс. Да и Анастасия…что будет с ней, когда она всё узнает? Мы не должны позволять и тени этих грязных слов коснуться Анастасии. Обещай мне Кузьма. Нет, лучше поклянись, что ты никому не скажешь. Поклянись Кузьма…
- А как же твоя жизнь, Пётр? Что будет с твоей жизнью? Ты об этом подумал?
- Я справлюсь, Кузьма. Справлюсь. А они нет. Клянись Кузьма. Клянись, что никто не узнает о том, что здесь произошло. Клянись.
Кузьма понурил голову и тихо произнёс:
- Пусть будет по-твоему Пётр. Клянусь!
- Спасибо Кузьма, спасибо! - Пётр поцеловал его и направился к двери. Когда он вышел, отец отвернулся в сторону, всем своим видом показывая, что Пётр здесь лишний. Абашева успели унести слуги. Он, к счастью, всё ещё был живой. Никого из друзей тоже не было. Они успели спуститься вниз и дожидались Петра.
Миновав отца, Пётр подошёл к Анастасии. Он уже собирался заговорить с ней, когда послышался гневный голос полный неприкрытого презрения.
- Не так давно, я собиралась принести вам извинения за свои слова. Но сейчас, я ещё раз убедилась в том, что вы в равной мере заслуживаете, как моей ненависти, так и презрения. Помните об этом, сударь.
В ответ на эти слова, Пётр негромко ответил.
- Поверьте, сударыня, я никогда о них не забываю. И ещё несколько слов,… а впрочем, не стоит. Мы с вами больше никогда не увидимся. Прощайте…Анастасия!
Анастасия не могла оторвать взгляд от удаляющей фигуры Петра. Глядя ему вслед, она с замиранием сердца думала. Почему? Ну почему в его голосе звучала такая боль?
Месяца полтора спустя после произошедших событий, Анастасия как-то застала опекуна сидящим перед камином. С глубоко печальным видом, он смотрел на горевший огонь. На коленях Арсанова - старшего лежало раскрытое письмо. Анастасия села в соседнее кресло и протянула руки поближе к огню.
- Нелегко тебе приходится, голубушка, - не глядя на неё тихим голосом заговорил Арсанов - старший, - никто к нам не приезжает, в гости не приглашает. Все вокруг только и делают вид, что нас не существует. Не знаю, как и быть. Ведь тебе в свет надобно. На балы, празднества…иначе как же замуж выйдешь? Ганецкий-то, даже не думает приезжать. Ведёт себя так, словно не просил у меня твоей руки.
- Вот и хорошо, - спокойно откликнулась Анастасия, - останусь с вами, батюшка. И никого мне кроме вас не нужен. Будем вместе жить, пока Пётр не приедет…тогда и уйду от вас, - Анастасия осеклась. Она пожалела, что не подумала над своими словами, прежде чем произносить их. Опекун всегда болезненно реагировал на упоминание о сыне. Он сразу приходил в гнев и обрывал разговор. Но на этот раз, он лишь тяжело вздохнул и с печалью произнёс:
