- Не понимал я, Анастасия, что в тот день навсегда потерял сына. Не понимал. В гневе был. Да и потом не образумился. Чего стоит это имение, все эти богатства, мнение общества,…если Петра не будет рядом. Помыслить не могу, как же такое могло случиться? Где я недоглядел Петра? Почему он так поступил? А более всего меня терзает другой вопрос. А что если он прав был в церкви? И мог ли он дать такую клятву, если любил другую женщину? А если любил, почему мне не сказал? Начинаю думать, как бы оправдать сына и вспоминается его злодейство, когда несчастного Абашева пытался убить. Не может быть оправдан такой поступок. Не может. Понимаю, но всё же ищу Петру оправдание. Да что говорить? - Арсанов - старший повернул к Анастасии горестное лицо и закончил: - Потерял я Петра. Умру, так и не увижу сына.
- Ну, зачем вы так, батюшка? - попыталась утешить его Анастасия, - одумается Пётр. Одумается и придёт у вас прощения просить.
- Не придёт, голубушка, никогда не придёт! - Арсанов - старший показал рукой на письмо, что лежало у него на коленях. - Абашев подал жалобу на Петра его превосходительству графу Салтыкову. Пётр разжалован, Анастасия. Разжалован личным рескриптом государь- императора! Его сочли недостойным звания русского офицера и с позором изгнали из лейб- гвардейского полка. Его покрыли бесчестием. Гусарская форма, служба…они были всем для него.
- Господи! - прошептала ошеломлённо Анастасия, - я даже думать не могла, что всё так закончится. Что же он будет делать?
- Я вам отвечу на этот вопрос! - раздался позади них голос Кузьмы.
Оба одновременно повернулись, услышав эти слова, и удивлённо уставились на Кузьму. Ещё больше их потрясли слезы, что стояли в глазах старого человека.
- Пётр будет смерти искать. День за днём. Час за часом. Он будет искать её и не успокоится, пока не найдёт. Он никогда не вернётся сюда и не потому, что не хочет, а единственно по причине того, что не позволит бесчестию коснуться вас двоих. Вы и только вы, виноваты в том. Господь бог не простит вашу жестокость. Вы его погубили! - вскричал Кузьма, - и за то, проклиная вас, ухожу из этого дома. Пойду искать моего мальчика. И найду, даже если весь белый свет придётся обойти.
- Что ты говоришь, Кузьма? - спросил поражённый его словами Арсанов - старший, - как ты можешь говорить такие злые слова?
Анастасия же, не отрываясь, смотрела на Кузьму, пытаясь понять его.
- Как? - переспросил у него Кузьма, - я расскажу. Всё расскажу. Хоть и поклялся Петру, что буду молчать. Пусть я клятвопреступником стану, но вам отныне покоя не будет. Ибо знать вы будете, что взамен любви наградили его бесчестием и позором.
- Кузьма! - вскричал гневно Арсанов - старший, - замолчи или
- Или что? - с вызовом спросил у него Кузьма, - ударишь меня, как сына ударил? Ударил за то, что он честь твою защищал!
- Кузьма! - кровь от лица Арсанова - старшего отхлынула, он начал покрываться бледностью
- Кузьма…что ж ты сына не спросил, за что он убить хотел Абашева? Хочешь узнать, что тогда произошло, так я тебе расскажу. Абашев вызвал на дуэль Петра. Пётр отказался драться. Тогда Абашев начал оскорблять его. Но Пётр и тогда не стал с ним драться. Он умереть готов был, но не стал бы обнажать оружие против Абашева. А знаешь, когда он это сделал? - Кузьма злыми глазами оглядел по очереди бледные лица Арсанова - старшего и Анастасии, - когда Абашев ему в глаза сказал, что ты и Анастасия…
- Молчи Кузьма, молчи! - Арсанов - старший схватился за голову двумя руками, а Анастасия побелела как снег.
- Не буду молчать, - зло ответил Кузьма, - Абашев Анастасию поносил хуже уличной девки, а тебя её любовником назвал. За это Пётр и хотел его убить. За это, ты его и ударил - Кузьма внезапно замолчал, а потом негромко продолжил: - знаешь, что Пётр мне сказал, когда я просил его правду рассказать. Он сказал мне. Молчи Кузьма, молчи. Отец не перенесёт такое. А если узнает, что из-за этого поднял на меня руку, никогда себе не простит. Думал о тебе даже тогда, когда униженный был выгнан из дома! - продолжал безжалостно говорить Кузьма.
Старший Арсанов обхватив двумя руками голову качался и тихо стонал.
- А ты, Анастасия! - Кузьма бросил на неё гневный взгляд.
- Довольно. Прекратите! - тихо попросила его Анастасия. Она не поднимала головы, произнося эти слова. - Батюшке плохо. Разве вы не видите?
- Речь не о батюшке, а о тебе. Иль ты не хочешь узнать, кому Пётр в любви клялся?
- Что? - Анастасия вздрогнула, словно от удара.
Кузьма махнул рукой и, повернувшись, зашагал к выходу.
- Остановитесь! - закричала ему вслед Анастасия.
Кузьма остановился и, повернувшись обратно, хмуро посмотрел на неё. Анастасия медленно поднялась. Губы у неё дрожали.
- Почему вы мне… сказали эти…слова? - едва слышно прошептала Анастасия.
Кузьма некоторое время молчал, а потом негромко ответил:
- Знаешь ли ты, что с того дня как Пётр приехал, он говорил только об одном. И днём и ночью только об одном. О девушке, которую полюбил. Он не знал, как ему поступить. Свадьба ведь была назначена до того, как он её встретил. Вот и мучился. Хотел, как лучше сделать. Понимал он. Если откажется от свадьбы, отца опозорит. Изводил себя всё время. Мечтал увидеть её, а говорил, что не хочет. Грубостью нежность свою прятал. Знал Петр, что ты ненавидишь его, и всё же в вечной любви тебе поклялся. Вот и живи с этим, Анастасия
Кузьма ушёл. Он поднялся в покои Петра и быстро собрал мешок. Кузьма взял с собой лишь немного еды, всё остальное место в мешке, заняли вещи Петра. С ним в руках он вышел наружу. Кузьма низко поклонился дому. Затем закинул мешок за спину и задумался куда идти.
- А что думать-то - прошептал Кузьма, - где смерть рядом… там и он будет
С этими словами пожилой слуга отправился на поиски Петра Арсанова.
Вильно
В начале июня 1812 года, группа всадников медленно проезжала вдоль берега реки Неман. У всех были ружья за плечами. Двигаясь вдоль берега реки, всадники то и дело поворачивали головы, настороженно всматриваясь в происходящее на другой стороне. Там был расположен военный лагерь. Нередко до них долетали отрывки слов, произнесённые на французском языке.
Лагерь французской армии тянулся далеко за пределы видимости человеческого взгляда. Тысячи палаток стояли вперемежку с орудийными лафетами. Повсюду была заметна суета. Раздавался непрерывный стук молотков команды плотников. Они уже второй день возводили мост через Неман. Напротив строящегося моста всадники остановились. На лицах появилась озабоченность.
- Мосты строят французы. Значит, скоро к нам придут! - произнёс с беспокойством один из всадников. Они, постояли какое-то время, наблюдая за темпами сооружения моста, а потом направились дальше. Солнце пекло во- всю. Жара стояла неимоверная. Всадников, так и тянуло податься в сторону деревьев, откуда так манила прохлада, но они не стали этого делать. Видимо, то же им советовали французские солдаты, которые купались на другом берегу. Они что-то показывали знаками и сопровождали свои жесты смехом. Не обращая на них ровно никакого внимания, всадники продолжали нести дозор. Их путь лежал к следующему мосту. Мост был полуразвалившийся и, по всей видимости, стоял у Немана с незапамятных времён. Немного не доехав до того моста, всадники в очередной раз остановились. Но на сей раз причиной стали вовсе не французы.
Навстречу дозору неслись галопом четыре всадника. Доехав до моста, все четверо, один за другим, к величайшему изумлению дозора…въехали на мост и направились в сторону французского лагеря.
- С ума, что ли, сошли? - раздался растерянный голос одного из всадников, несущих дозор у Немана, - Смерть свою ищут?
- И, правда, куда это они направляются? - раздался второй голос, полный удивления.
- Куда, куда? - проворчал третий, - знамо куда…к французам
- А кто такие, не знаешь?
- Гусары лейб-гвардейского. Этих хлебом не корми,…озорством своим всей армии известны.
- Гусары лейб-гвардейского? Нелегко придется французам против них! - среди дозора раздался смех. Они, решили остаться на месте и посмотреть чем закончится эта дерзкая выходка. А она действительно была дерзкой. Четыре наших старых знакомых; корнет Астраханов, поручик Анджапаридзе, поручик Друцкой и штаб-ротмистр Невич, один за другим, спокойно выехали с моста, и сразу же…попали в окружение французских солдат. Солдаты направили на них оружие и стали объяснять на французском, что всадникам надо вернуться обратно. Видя, что всадники не реагируют на их слова, солдаты начали объяснять им знаками, но гусары и бровью не повели. С абсолютной бесцеремонностью, все четверо разглядывали расположение лагеря, и всего что здесь располагалось. Это обстоятельство не на шутку разозлило солдат. Раздались угрозы в адрес гусар. В этот момент, из палатки, расположенной в непосредственной близости от места действия, вышел офицер. Офицер был одет в рубашку с закатанными рукавами. Поверх рубашки пролегали подтяжки. Этот офицер подошёл к солдатам и начал что-то выговаривать, а потом обратился к гусарам на ломаном русском языке.
