– Чтобы больше такого не было, Кэлпурния. Понимаю ещё, мальчишки. Но ты! Такое поведение – пятно на репутации семьи.
– Это несправедливо, – выпалила я.
Тяжёлое молчание. Ой. Все смотрят на меня, даже дедушка. Вдруг дед откинул голову назад и расхохотался. Вот так сюрприз! Теперь все глядят на него. Громкий, весёлый хохот, не какое-то там старческое хихиканье. Только что подвески в люстре не звенят. Я чуть тоже не засмеялась.
– Девочка права, Маргарет, – сказал дед. – Передай, пожалуйста, соус.
Напряжение спало, теперь мне вряд ли грозит наказание. Гарри подмигнул, а Ламар показал мне язык. Но, конечно же, блюстители дисциплины за столом этого даже не заметили.
После ужина я попросила Тревиса снова показать мне котят, и мы отправились в сарай, где усталая Мышинда, устроившись на соломе, караулила своё пушистое семейство. Котята ползали по ней, натыкались друг на друга.
– Понимаешь, Кэлли, Джесси Джеймс – самый лучший. И урчит громче всех. Его издалека слышно.
Тревис поднял котёнка, сунул его за клапан комбинезона. Уютно устроившись, котёнок громко-громко заурчал. Небывалая сила звука для такого размера.
– Ты уверена, что Лула его не выберет?
– Конечно нет, Тревис, она не такая.
– Правда она милая?
– Послушай, Тревис, – вздохнула я. – Ты же знаешь, что Ламар и Сэм Хьюстон тоже на неё заглядываются?
– Да ну?
– Просто хотела тебя предупредить.
– Небось на неё многие заглядываются.
Интересная мысль. Я присела на солому и погладила Мышинду. Ей, наверно, приятно.
– Тревис, а ты-то на неё заглядываешься?
– Выходит так.
– И тебя не огорчает?..
– Что? – Он почесал котёнку шейку.
– Что Ламар и Сэм Хьюстон…
– А чего тут огорчаться. – Он снова уставился на котят. – Если не считать Джесси Джеймса, какой из них самый лучший? Бэт Мастерсон, да? Как ты думаешь?
– Это который?
– Рыженький. У него глаза, как у Лулы. Вроде зелёные, а вроде и голубые. Видишь? Хорошо бы она его выбрала.
Он протянул мне протестующего котёнка. Правда, глазки у него – а может, у неё – такого же цвета, как у Лулы.
– Тревис, а тебе Лула нравится, потому что у неё глаза как у кошки?
– Что ты, Кэлли, какая глупость.
– Так что насчёт Сэма Хьюстона? И насчёт Ламара?
Он только взглянул удивлённо, ясно, что понятия не имеет, о чём это я. Ничего, подрастёт – поймёт.
– Не бери в голову, – успокоила я брата. – Всё равно твои котята лучше всех.
Утром я пошла в школу с Тревисом, подождав, пока братья уйдут вперёд. Лула встретила нас на мосту. На ней был белый передничек и тёмно-зелёный бант. Теперь глаза у неё были совсем как у Бэта Мастерсона. Она, похоже, искренне обрадовалась моему братишке. Они снова принялись болтать о кошках, собаках, лошадях, школе, Хеллоуине, Рождестве и тому подобном. Подумать только, что у двенадцатилетней девочки может быть общего с десятилетним мальчиком? Никогда бы не подумала. К моему немалому облегчению, братья к Тревису больше не приставали.
Но после школы всё пошло из рук вон плохо. Тревис снова пристроился рядом с Лулой, но на этот раз рядом оказался и Ламар. Я шла чуть впереди, но затылком чувствовала угрозу.
– Привет, Лула, – сумел наконец вставить слово Ламар. – Хочешь, понесу твои книжки?
И Лула, и Тревис покраснели.
– Спасибо, Ламар, – она протянула ему связку книжек.
– Зачем ты якшаешься с младенцами? Куда лучше компания настоящего мужчины вроде меня, – и он показал ей мускулы. – Во, потрогай.
Ох, Ламар. Зачем же так? Бедный Тревис, бедная Лула.
– Я не младенец, – Тревис сорвался на визг, и сразу стало понятно: младенец и есть.
– «Я не младенец», – передразнил Ламар.
– Оставь его в покое, Ламар, – вмешалась я. – Зачем ты к нему пристаёшь?
– Точно, младенчик, за тебя сестричка заступается. Сосунок.
Это уж слишком. Тревис, всегда самый мирный из братьев, уронил книжки, бросился на Ламара и что было силы его толкнул. Ламар покачнулся, книжки Лулы и ведёрко из-под завтрака упали на землю, но на ногах он удержался, хотя зашатался, как пьяный матадор. Он опешил от такого неожиданного нападения, но нисколько не пострадал. И снова заорал:
– Младенец!
Тревис уже чуть не плакал. Он развернулся и со всех ног помчался домой, поднимая клубы пыли.
– Младенчик! Трусишка! – орал ему вслед Ламар.
Но я знала, что Тревис бежит не потому, что испугался. Нельзя же опозориться и заплакать перед Лулой. Как младенец.
Повисло неловкое молчание. Я подобрала книжки Тревиса.
Лула кашлянула и пробормотала:
– Я домой. Пока.
И, прежде чем Ламар успел ей помочь, она собрала свои учебники и побежала. Длиннющая коса так и моталась по спине.
– Эй, Лула! – кричал вслед Ламар. – Эй, Лула!
Но она даже не обернулась.
– Ламар, – сказала я, – ты иногда просто невыносим.
– О чём это ты? Он на меня напал. Толкнул, ударил.
– Ничего подобного. Я всё скажу маме.
– Доносчица.
– Гадина.
– Ябеда-корябеда.
– Подлый тип.
– Не хочу с тобой идти.
– Ну и не надо. Я тоже не хочу.
– Я пойду первый.
– Нет, я первая.
– Ну и вали!
Но мы уже, сами того не заметив в пылу ссоры, дошли до дома.
В нашей семье ябед и доносчиков не жаловали. Уж не знаю почему. Я вошла в дом, обдумывая, что лучше – сказать или не сказать. Но решать не пришлось – мама позвала меня из гостиной.
– Кэлпурния, пойди сюда и объясни, что приключилось с Тревисом.
– Может, лучше Ламара спросить?
Брат как раз пытался проскользнуть мимо незамеченным.
– Ламар, пойди сюда и объясни, в чём дело, – потребовала мама.
Тревис сидел на ковре у маминых ног. Лицо зарёванное и красное. Он бросил на Ламара уничтожающий взгляд.
– Что случилось в школе? – мама кивнула на Тревиса. – Он ничего не говорит.
Ламар удивился. Такого он не ожидал.
– Ламар!
Молчание. Ламар смотрел себе под ноги и ковырял ботинком ковёр.
– Кэлпурния, в чём дело? – Я глянула на Тревиса – говорить, не говорить – но подсказки не нашла. – Кэлпурния, немедленно объясни, что происходит. Это не просьба, а приказ. Сию минуту.
Пришлось рассказать. Я только надеялась, что братья поймут – приказ есть приказ, выбора нет. Мама молча выслушала весь рассказ, начиная с Лулы. Удивительно: она уже не сердилась. Скорее расстраивалась. И наказания назначила лёгкие – немного дополнительной домашней работы. Мы понадеялись, что на этом всё и кончится.
Но не тут-то было: мальчики есть мальчики, а Лула не перестала быть красавицей.
Я продолжала нервничать, и Тревис, похоже, тоже. Лула пришла выбирать котёнка. Я предварительно убедилась в том, что старших братьев нет дома. К моему глубокому облегчению она выбрала Белль Старр – королеву бандитов.
Я всё время была настороже. Следила за Ламаром и Сэмом Хьюстоном, пока мы шли в школу и обратно, и уже немного приустала. Когда мне всё это смертельно надоело, я собрала всех троих после ужина на крыльце и выступила со следующим заявлением:
– Перестаньте пасти нас, словно овец. Вы у меня уже поперёк горла. Оставьте нас в покое. И друг друга оставьте в покое. Если не перестанете драться и ссориться, я уж постараюсь, чтобы Лула вам и словечка не сказала. До конца вашей жизни.
Как я собиралась этого добиться, не знаю, но я считалась местным экспертом по Луле, лучшим другом их драгоценной красотки, и говорила так убедительно, что им ничего не оставалось, как поверить мне на слово.
– Вот что мы сделаем. Каждый из вас будет провожать нас раз в неделю. Тревис по понедельникам, Ламар по средам, а Сэм Хьюстон по пятницам. И всё.
– А вторники и четверги? Они кому? – спросил Сэм Хьюстон.
– Никому. Оставьте нас в покое. Я не шучу. Есть вопросы?
К моему глубокому удовлетворению, вопросов не последовало.
Естественный отбор будет модифицировать строение детёнышей сравнительно с родителями и родителей сравнительно с детёнышами.
Пару недель моё расписание работало бесперебойно. На радостях я позвала Лулу в гости поиграть на фортепьяно в четыре руки. По настоянию обеих мам мы разучили пару популярных дуэтов. Мы-то знали, что на концерте исполнять их не придётся. Ни на одном. Потом я сдуру пригласила её снова, и мы занялись домашним заданием по вязанию. Тут-то мама и разглядела хорошенько, как Лула вяжет. Как я могла оказаться такой идиоткой!
И вот через пару дней началось.
– Кэлпурния! – как же я ненавижу этот мамин тон. – Пора тебе уже вырасти из вязки шарфов и взяться за носки. Ничто не сравнится с парой тёплых шерстяных носков, связанных любящими руками. Если начнёшь прямо сейчас, подаришь братьям по паре носков на Рождество. И, может быть, даже папе и дедушке. Отличная идея. Принеси корзинку для вязания в гостиную.
