За дверями оказалась лестница, ведущая в приемную.
Мичман извинился перед барышней, еще раз справился о ее здоровье, сослался на срочные дела и ушел.
На трясущихся ногах Анна Белль поднялась по лестнице в просторный холл, и одновременно с ней из дверей напротив туда вошел ОН.
Его появление сразу же как рукой сняло тягучее волнение. Он улыбнулся девушке сияющей улыбкой. Ах! Как это прекрасно, когда мгновенно в небытие исчезает страх! Тяжесть улетучивается, а тело и душа вновь обретают свободу движения, спокойствие и чувство полета.
Анна Белль поняла, что неосознанно ждала этого чудесного мгновения. К ней подошел статный молодой человек в мундире камергера. Темно-зеленый камзол с красными манжетами был вышит золотистой нитью. Такой же нитью был украшен стоячий воротник, из-за которого виднелась батистовая манишка с алмазной заколкой. На алой ленте, охватывающей шею, висел сияющий орден Святой Анны. Это был крест из темно-красного атласа на ажурной золотой подложке с вензелями и тонко выписанным изображением святой Анны – матери Богородицы – на эмали в центре. Через плечо поверх мундира у камергера была перекинута голубая шелковая лента с муаром, на которой красовался орден Святого Александра Невского: восьмиконечная звезда с двумя перекрещенными мечами и с надписью вокруг эмалевой вставки с вензелем: «За труды и отечество». Молодой человек был обут в белые ботфорты из тончайшей кожи с черным низом. На боку висела шпага в белых костяных ножнах с золотыми эфесом и рукояткой. Это сочетание цветов – темно-зеленого, красного, белого и золотого – придавало мундиру и его владельцу особенный, торжественный, даже блистательный вид. Глядя в глаза Анне Белль, он произнес:
– Laat ik onszelf: earl Andrei Petrovich Shuvalov. Hoe kan je helpen? [26]
– Анна Белль Браамкамп… Но, ваша светлость, мы можем разговаривать по-русски, – сказала девушка, наслаждаясь его видом и этой неожиданной легкостью, сменившей недавнее гнетущее чувство страха.
– Как чудесно! Об этом я и мечтать не мог! Мой голландский все еще ужасен! – бесхитростно заулыбался граф. – Что же привело вас сюда, мадемуазель Браамкамп?
– Мне надобно встретиться с российским представителем по очень важном делу, – сказала Анна Белль совсем по-взрослому.
– Если дело у вас такое важное, вам очень повезло! Здесь как раз находится посол ее величества в Нидерландах, князь Дмитрий Алексеевич Голицын. Мы можем зайти к нему вместе, – снова улыбнулся граф. – Если, конечно, дело ваше не составляет страшной тайны и вы позволите мне вас сопровождать, – добавил он с нарочитой серьезностью.
– Никакая это не тайна… Мне даже легче будет с ним общаться, если вы будете рядом!
«Ой, что же это я такое говорю! – мысленно спохватилась Анна Белль. – Наверное, это очень неприлично так говорить с совершенно незнакомым господином!»
– Вы такая… непосредственная… Я ценю вашу искренность, мадемуазель! – весело сказал Андрей Петрович, мгновенно развеяв ощущение неловкости, возникшее у Анны Белль.
Они вошли в кабинет. Их встретил мужчина лет сорока с шелковой алой лентой через плечо и тоже с орденами на шее и в петлице. Он галантно представился Анне Белль, предложил гостям сесть, и девушка с волнением стала рассказывать князю Голицыну о коллекции картин дедушки Геррита и о его намерениях. Пока она говорила, граф Андрей Петрович Шувалов не сводил с нее глаз. Он смотрел на ее губы, шею, каштановые волосы, заколотые на затылке черепаховым гребнем. Он любовался ее грудью, на расстоянии ощущал аромат белоснежной кожи в скромном декольте. Он не мог наглядеться на красивую линию плеч и на тонкие руки в белых кружевных перчатках, обтянувших длинные аристократические пальцы…
– Нам, безусловно, известно о доблести, явленной вице-адмиралом Браамкампом, вашим дедушкой, в Гренгамском сражении! Предложение его брата заслуживает внимания. Хорошо, что вы к нам пришли именно сегодня! Пожалуй, я знаю, через кого можно будет сообщить ее императорскому величеству о коллекции картин и желании графа Браамкампа. Я, как и все в Голландии, слышал о его собрании живописи и сам давно хотел нанести вам визит! – Посол многозначительно посмотрел на графа Шувалова.
– Спасибо! – радостно воскликнула Анна Белль. – Ваше сиятельство, я с удовольствием обрадую дедушку Геррита!
– Мы искренне желаем ему выздоровления.
– Ему станет гораздо легче, когда он узнает, что судьба его коллекции решается так, как ему хотелось, – сказала Анна Белль.
– Несомненно. Вы упомянули, мадемуазель, что есть полное описание картин и сведений о художниках?
– Да, я сама занималась составлением картотеки.
– Это будет хорошим подспорьем в разговоре с ее величеством. Граф, прошу вас лично заняться этим делом, – обратился посол к Шувалову.
– Ваше сиятельство, я давно понял ход ваших мыслей. Для меня будет честью лично участвовать в этой благородной миссии и доложить государыне императрице о предложении господина Браамкампа.
Его сиятельство Андрей Петрович Шувалов, как и посол ее величества, появился в Амстердаме случайно, проездом из Парижа в Санкт-Петербург. Анна Белль даже не подозревала, как ей повезло встретить человека, приближенного ко двору! Все совпало, случилось в этот день. Ни позже, ни раньше такой встречи не могло произойти.
Андрей Петрович был сыном покойного графа Петра Ивановича Шувалова, прославленного военачальника и знаменитого государственного деятеля. Еще в молодости Петр Иванович служил камер-пажом при высочайшем дворе Петра I, а потом камер-юнкером при великой княжне Елисавете Петровне и карьерой своей был во многом обязан жене Мавре Егоровне – матери Андрея Петровича, пользовавшейся особым доверием и покровительством цесаревны. Был пожалован имением с деревнями в Лифляндии, графским достоинством Российской империи, землями и крестьянами в Парголове под Санкт-Петербургом, а далее и чином генерал-адъютанта. Продвигаясь по гражданской табели о рангах, граф Петр Шувалов стал конференц-министром в правительстве Елисаветы Петровны. Эта должность открыла у Петра Ивановича незаурядные коммерческие способности. Он реализовал проект по выпуску медных денег в России, за что получил право «раздавать из оных за малые проценты несколько миллионов рублей дворянам и купцам».
Будучи ребенком в такой обеспеченной и влиятельной семье, Андрей Петрович, родившийся в 1744 году, фактически рос и воспитывался при царском дворе. Мальчик с малолетства проявлял себя талантливым и усердным во всех приложениях. Один из членов Российской академии наук, Пьер-Луи Леруа, даже оставил свои научные занятия исключительно ради воспитания молодого графа Шувалова. Именно Леруа привил своему воспитаннику вкус к поэзии и в дальнейшем на протяжении всей своей жизни Андрей Петрович писал великолепные стихи по-французски. В возрасте шести лет мальчик был произведен в вахмистры Лейб-гвардии конного полка, в неполных четырнадцать – в поручики и отправлен во Францию с чрезвычайным послом графом Бестужевым-Рюминым. Через четыре года службы, проявив себя с наилучшей стороны, Андрей Петрович в возрасте семнадцати лет, находясь уже в звании камер-юнкера, получил от императрицы королевы Венгеро-Богемской портрет ее, украшенный бриллиантами, и в 1761 году был пожалован действительным камергером.
Юноша отличался гибким, дипломатическим складом ума, и вскоре ему представился шанс проявить свои способности на деле. При царствующем Петре III в России возникла сложная дворцовая ситуация, которая впоследствии разрешилась переворотом, приведшим к власти Екатерину II. Приближенные влиятельные особы заняли позицию в поддержку императора Петра III, против притязаний Екатерины на российский престол. Когда же переворот произошел, многие из них оказались в оппозиции к власти новой императрицы. Среди них были представители известных фамилий, которые, не смирившись, столкнулись с репрессиями, потеряли чины и регалии, а то и подверглись ссылке. В немилость попали и родственники молодого графа Андрея Шувалова, в первую очередь его любимый дядя Иван Иванович Шувалов. В отличие от них, Андрей Петрович умудрился, оставаясь в числе преданных лиц при дворе Петра III, попасть в самое близкое окружение Екатерины II. А случилось это так.
После воцарения великой императрицы 8 декабря 1763 года граф Андрей Шувалов в возрасте девятнадцати лет был направлен представителем императорского двора во Францию, и во время этой поездки ему удалось познакомиться с Вольтером. Шувалов набрался смелости и прочел ему свои стихи, за что был удостоен длительной и благосклонной беседы с философом. С этого времени Андрей Петрович состоял в регулярной переписке с Вольтером и часто посылал ему свои новые произведения. Когда в 1766 году Шувалов возвратился в Россию, он получил аудиенцию императрицы и тут же вручил ей личное письмо от Вольтера, которого Екатерина II боготворила. Авторитет молодого графа в глазах государыни возрос. Она немедленно представила его к награде, и в том же году он стал кавалером ордена Святой Анны. Андрею Петровичу тогда едва исполнилось двадцать два года…
