Ознакомительная версия.
Я потрогал воду – холодная.
– Она не застаивается здесь? – поинтересовался я.
– Пока нет, – сказала Ольга, – «поведение» у неё, как в обычном колодце.
– Надо же… Мы строили башню. А в результате у нас появился свой, незапланированный источник воды…
Я включил мобилку и посветил вглубь подземелья. Но слабый свет не мог «пробить» узкий проход и ничего рассмотреть мне не удалось.
Ольга сбегала за фотоаппаратом, у которого была хорошая вспышка. И сделала несколько снимков.
– Смотри!
На дисплее фотоаппарата был хорошо виден подземный ход до самого тупика. Именно там Руданский устроил подземный алтарь. Но что-то отсвечивало в глубине. Как будто бы там открылось небольшое окно. И оно вело в невидимый мир. Я даже вздрогнул от неожиданности. Что там?
Руданский тоже посмотрел на дисплей. Заметив моё замешательство, пояснил:
– Это отсвечивает зеркало. Я его там оставил, да и позабыл…
– Оно там уже полгода стоит? – уточнил я.
– Ну, да… Никто ведь не спускался туда, да ещё в холодной воде.
Я ещё раз посмотрел на дисплей. Мне показалось, что вижу я не зеркало, а мир, который проявляется в зазеркалье. Иной, не такой, как наш, а вывернутый наизнанку… Или наш был вывернут наизнанку, а тот – и есть истинный, настоящий?
– Так что, – неожиданно спросил дядя Вова, – всё это время алтарь был в воде?
– Всё время… – согласился Руданский.
– А какая перспектива? – уточнил дядя Вова.
– Сам видишь – никакой. Вода стоит на одном месте. Уходить никуда не собирается.
– Алтарь в воде… – протянул дядя Вова. – Что-то мне это напоминает…
– Алтарь в воде! – чётко повторил я. – По-моему, где-то в мифологических сюжетах нечто подобное есть. По крайней мере, словосочетание очень говорящее – «алтарь в воде».
Руданский вдруг оживился.
– А вы знаете, в египетском мифологии есть упоминание о похожем. Будто бы трон Осириса, после того, как он стал царём мира мёртвых, находился в воде. Почему так? Никто толком сказать не может. Но я допускаю сближение понятия «алтарь в воде» и «трон Осириса в воде». Ведь, если рассматривать алтарь в общепринятом виде, то в центре его находится трон, олицетворяющий собой трон Господа.
– А ты, когда возводил этот алтарь, – уточнил я, – думал о чём-то подобном?
– Нет… – признался Руданский. – Всё происходило само собой. Чистый экспромт. Все мои мысли сосредоточились на стеклянном шаре. Чтобы он удержался на торце трубы.
– Так шар там тоже остался? – удивился дядя Вова.
– Конечно… Я же говорю – в алтарь больше никто не спускался.
– Выходит, алтарь «работает» вовсю, – сказал я, – так сказать в автоматическом режиме.
– Как и вся башня, – продолжил мою мысль дядя Вова.
Я провёл по воздуху рукой, как будто бы пытался его погладить.
– И всё-таки другие ощущения. Как-то спокойно, нет того нагнетающего воздействия.
– Ага! – рассмеялся дядя Вова. – И входная дверь не пытается улететь.
Мне подумалось, что все процессы в башне стабилизировались. Она вошла в привычный для неё рабочий ритм, когда все невидимые «шестерёнки» притёрлись друг к другу и больше не требуется сверх усилий для поддержания её функций.
– Тогда мы стремились, – продолжил я, – как можно быстрее уехать отсюда. А сейчас наоборот, стоим здесь и испытываем от пребывания в башне удовольствие.
Я посмотрел на Руданского.
– Ты согласен со мной?
Кирилл кивнул головой. Но что-то мне подсказывало, что на самом деле писатель так не думает. Внутренние ощущения – это, конечно, хорошо. Но и реальные факты кое-что значат. Башня Юпитера стала работать «помягче». Но, тем не менее, Руданскому легче не становилось. Может быть, дело не в башне? Или не только в башне?
– А где царская копейка? – спросил я.
– Наверное, в доме… – предположил Кирилл. – Я не помню.
Ольга посмотрела на Руданского.
– Так ведь она лежит на твоём столе! Ты что, забыл?
Руданский виновато улыбнулся.
– Забыл… Я о ней вообще забыл.
Не мешкая, я вышел из башни и быстрым шагом направился в дом. Найдя монету, так же быстро вернулся к друзьям. А затем стал подбрасывать её и ловить. Зачем я это делал? Царская копейка помогала мне думать. Я ещё по прошлому году заметил, что в такие минуты меня посещают неожиданные мысли. Как правило, затем они преобразуются в нечто реальное, чему нужно следовать.
– И что там у тебя: орёл или решка? – спросил дядя Вова.
– Не знаю…
– А бросаешь зачем?
– Хочу понять, почему у Кирилла такое состояние.
– И что, понял?
– Нет…
В этот момент я разжал ладонь с монетой и не успел её прихлопнуть сверху. Дядя Вова покосился на копейку.
– Кажется, орёл…
– Да, – подтвердил я, – кстати, орёл часто выпадает.
Тут же в моей голове мелькнула картинка: Шариде вращается в своём танце дервиша. Развиваются её белые ленты…
И я спросил у Руданского, помнит ли он наш давнишний разговор, касающийся танца-вращения Шариде. В частности, что хорошо бы отыскать место, где она танцевала, получая свои откровения.
– Кирилл согласно кивнул головой.
– Да, я помню этот разговор…
Вернувшись в Балаклаву, я окунулся в свои дела, которых накопилось за полгода более чем достаточно. И вдруг – звонок Руданского: «Кажется, я нашёл место, где она танцевала. Приезжай в Счастливое». Конечно, я всё бросил и поехал.
Радостный Кирилл тут же повёл меня в дом, заведя меня в одну из комнат первого этажа.
– Здесь, – сказал он и отступил на шаг в сторону.
Комнатка была небольшой, с низким потолком. Вдоль её стен стояли две старые панцирные кровати. И ещё висело зеркало. По виду – старинное.
– Сюда мало кто заходит, – пояснил Кирилл, – но судьба у этой комнаты необычная. Вячеслав мне рассказывал, что когда-то она служила домовой церковью. Имеется в виду ещё при первых хозяевах.
– Ты имеешь в виду Шариде?
– Выходит, что так. Просто, когда он мне об этом рассказывал, о существовании Шариде мы ещё и не догадывались.
Вот я и подумалось: где же ей танцевать, если не здесь!
– Логично, – согласился я.
– И ещё это зеркало… – продолжил Кирилл. – У меня есть стойкое убеждение, что оно из тех же времён. Я тщательно обследовал его. Явно восточного вида, явно старинное. Как минимум довоенное. А если так, то принадлежало ещё первым хозяевам. По всему выходит – Шариде. А уж от неё перешло к её дочери – Сулиме.
Я в своей книге тоже описывал зеркало, которое было у Шариде. Быть может, это оно и есть? Так что мои изыскания и находки Руданского где-то стыкуются.
Кирилл пояснил:
– Если встать в центре этой комнаты и закрыть глаза, то и в самом деле чувствуется лёгкое кружение головы. Как будто тебя начинают вращать…
Я послушно встал в центр комнаты и по совету писателя закрыл глаза. Через какое-то время, действительно, почувствовал какое-то колебание пространства, чем-то похожее на круговые движения. Но оно было слабое, едва уловимое. К тому же, происходило на уровне пояса, почти не поднимаясь к голове.
Посмотрев на свои ноги, я убедился, что они на месте, и лишь тогда сказал:
– Ты прав. Лёгкое движение чувствуется. Правда – внизу, ближе к ногам…
– Просто надо подольше стоять, – пояснил Руданский.
– Может быть…
Я снова перевёл взгляд на свои ноги и вдруг спросил:
– Скажи, Кирилл, а что там?
И ткнул пальцем в пол.
– Пол… – протянул Руданский.
– А ещё ниже?
– Подвал. Правда, мы туда не ходили…
– А можно посмотреть?
– Пошли.
Через боковую дверь мы проникли в подвал, который состоял из двух комнат – ближней и дальней. Вот эта, вторая, меня сейчас и интересовала. Она находилась как раз под домовой церковью. Здесь хранился какой-то хлам ещё от предыдущих хозяев. Но центральная часть была свободна. Здесь-то я и разместился. Подвал был низковатым, поэтому встать в полный рост оказалось невозможно. Пришлось сесть на корточки. В тот же миг мне пришла в голову мысль возжечь здесь свечу. Благо, она у Руданского была.
Через несколько минут свеча уже горела, и я воткнул её в земляной пол подвала. Но ещё в момент, когда я зажигал спичку, ощущалось лёгкое кружение головы. Теперь же оно возрастало, обретая настоящую силу. И я, и Кирилл это явственно чувствовали.
– Вот где танцевала Шариде! – вырвалось у Руданского.
– Сильное место, – согласился я, – странно только, что так долго никто из нас не обращал на него внимание…
Руданский поднял руку.
– Всё из-за низких потолков. Кому придёт в голову, что можно танцевать в полусогнутом состоянии. Здесь даже стоять или ходить трудно. Не на коленях же она кружилась.
Кирилл был прав. «Место силы» явно было здесь! Но для проведения элементарного ритуала в этом низком помещении не хватало «воздуха». Разве трудно было поднять подвал хотя бы на полметра? Получалась бы прекрасная дополнительная комната…
Я поделился своими соображениями с Кириллом. Он спорить со мной не стал, ибо сказанное было более чем очевидным. Он лишь предложил мне представить, как бы Шариде кружилась в танце дервиша, будь потолок выше. Я представил: в косых отблесках зажжённых факелов кружится Шариде. В руках у неё большое блюдо или поднос. А на нём – травы. Они воскуряются, и лёгких ароматный дым разносится по всему подземелью, проникая во все части дома…
Ознакомительная версия.
