Ознакомительная версия.
Я поделился своими соображениями с Кириллом. Он спорить со мной не стал, ибо сказанное было более чем очевидным. Он лишь предложил мне представить, как бы Шариде кружилась в танце дервиша, будь потолок выше. Я представил: в косых отблесках зажжённых факелов кружится Шариде. В руках у неё большое блюдо или поднос. А на нём – травы. Они воскуряются, и лёгких ароматный дым разносится по всему подземелью, проникая во все части дома…
В этот же момент послышался голос Руданского:
– Я тоже чувствую её вращение. Очень явственно. И даже представил, что Шариде держит в руках большую плоскую чашу, которая блестит, то ли от солнца, то ли от огня свечей…
– Да, загадка… – вздохнул я. – Как же она здесь танцевала?
Та том мы и расстались. Я уехал в Балаклаву, а Кирилл остался в Счастливом.
А через неделю он вновь мне позвонил.
– Приезжай. Я разгадал загадку Шариде. Теперь ясно, как она танцевала.
Конечно, я приехал в Счастливое.
В подземелье мы собрались вчетвером. Оказывается, все последние дни Ольга с Вячеславом помогали Кириллу – были с ним в сговоре. И если честно – это место я не узнал. Весь хлам был вынесен, паутина выметена, а пол, особенно в углах – выровнен.
Но, самое главное, в центре был вырыт большой круг. Его диаметр был чуть больше полутора метров, а глубина около пятидесяти сантиметров.
– Вот здесь она и танцевала! – заявил Руданский.
Я дивился переменам в подземелье. Но ещё больше – переменам, случившимися с самим Кириллом. Он буквально ожил. От былой хандры не осталось и следа.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– Нормально. Физическая работа вернула меня к жизни.
Я же подумал о том, что Руданский прав лишь частично. Действительно, труд заставил его двигаться, преодолеть хандру и навалившуюся на него «вековую» усталость. Но ему придало сил ещё и подземелье. Точнее, та энергетическая мощь, которая здесь таилась. По крайней мере, мне пришло в голову именно это.
Я вошёл в вырытый Руданским круг и … рассмотрел под ногами пол из ровных, хорошо подогнанных друг к другу камней.
– Что это?
– Пол, разве не видишь…
Кирилл довольно улыбался, радуясь произведённому на меня эффекту.
– Ты его сам выложил?
– Нет. Он был здесь. Правда, в некоторых местах подпорченный. Я лишь слегка подправил его…
Руданский рассказал мне, что после моего отъезда, он никак не мог успокоиться, не понимая, как Шариде могла танцевать в подвале. Не лилипуткой же она была! И тогда Кириллу подумалось: «А что, если подвал был глубже? А после смерти Шариде его засыпали на полметра или даже больше, чтобы скрыть то, что здесь прежде было».
– Здравая мысль! – воскликнул я.
– Вот я и решил рыть вглубь. Сразу открылось очевидное: земля здесь насыпная. Даже не земля это – камни, жужелица от сгоревшего угля, остатки битой черепицы вперемешку с чернозёмом. Но самое главное…
Руданский потащил меня из подземелья на свежий воздух и, подведя к навесу, сдернул пластиковую плёнку с деревянного стенда: «Смотри!».
Я подошёл поближе и стал рассматривать то, что лежало у меня перед глазами. Это был старый ржавый слесарный инструмент – щипцы, большое зубило, кованые гвозди разных размеров, сломанные лопаты, кочерга…
– Что это?
– Разве не видишь?
– Но где же ты всё это взял?
– Там! Оно аккуратно лежало под землёй. В этом самом круге. Как будто кто-то уложил данный инструмент с какой-то целью. Я выкапывал его и аккуратно складывал в сторонке, не понимая, зачем требовалось его здесь прятать.
И, знаешь, как интересно я откапывал этот круг? Шёл, как по спирали, срезая виток за витком. И везде мне попадался этот инструмент. Он ведь дорогой! А по тем временам – почти бесценный. Крайне нужные в хозяйстве вещи!
Оставив Руданского, я стал внимательно изучать то, что сейчас лежало у меня перед глазами. Перебирал все эти железки, подносил к солнцу, затем клал на место. Действительно, странные, не поддающиеся логике, находки.
Наконец я выдавил из себя:
– Не заговоренные ли они, как думаешь?
– Кем?
– Самой Шариде.
– А зачем?
– Ну, не знаю… Возможно, это своеобразные обереги. Чтобы чужой ни за что не догадался бы, что здесь было ритуальное место, и не пытался бы докопаться до тайны Шариде.
– Ты говоришь о её танце дервиша?
– Да.
– А почему никто не должен знать, что она танцевала его именно здесь, а не где-либо? Какая в этом тайна?
Я повёл плечами. Действительно, здесь тайны нет. Значит, она заключалась в чём-то другом…
Руданский прикрыл целлофаном свои «драгоценные» находки, и мы снова пошли в подземелья. Кирилл хотел показать мне что-то ещё, обещая настоящий сюрприз. Я понятия не имел, в чём он мог состоять и от нетерпения сгорал от любопытства.
Оказывается, в первом из двух подземных помещений, где ещё сохранялся хлам, он и держал этот «сюрприз», для маскировки прикрыв его старой мешковиной.
– Смотри!
Он, как фокусник, отдёрнул мешковину. И я увидел… огромный медный поднос.
– Можно взять его в руки?
– Бери, – разрешил Кирилл.
В тёмном подвале его трудно было рассмотреть как следует, поэтому мы вышли на «белый свет». Я держал поднос в руках и искренне дивился Кирилловой находке.
А Руданский пояснил:
– Нашёл я его на глубине пятидесяти сантиметров. Лежал он как раз на том каменном полу, который так удивил тебя. Диаметр подноса, а точнее блюда – около 67 сантиметров. Я измерял… Без сомнения, он принадлежал Шариде. И оставлен здесь в память о ней.
– Без сомнения… – машинально повторил я. Хотя в этот момент мои мысли были далеко. Вспомнился эпизод, когда я представил танец Шариде в этом подвале. И почему-то в её руках увиделся плоский предмет, как две капли воды похожий на поднос, который я держал сейчас в руках. Кстати, что-то подобное привиделось и Руданскому. Но как мы, не обладая способностями экстрасенса, могли предвидеть то, что у Шариде мог быть такой же ритуальный инструмент?
Я поделился своими соображениями с Кириллом. И мы пришли к выводу, что этот поднос энергетически очень сильный. Вот почему мы его и почувствовали. Ещё за неделю до того, как Руданский реально нашёл его под землёй! Какие могли быть теперь сомнения, что мы действительно нашли место, где Шариде танцевала танец дервиша? Не сговариваясь, мы нарекли это подземное помещение «нижним храмом». Ибо прямо над ним располагался его собрат, ранее нам известный как домовая церковь.
Тут же пришла идея восстановить нижний храм в таком достоинстве, в каком он был при Шариде. Я остался на несколько дней в Счастливом и работа закипела.
Мы «пробили» вход от дверного проёма к встроенному ранее колу. И теперь можно было входить в нижний храм, не наклоняя голову. Затем обложили стенки кола и новый проход к нему диким камнем. Получилось достойно.
Сверху по колу пустили дугообразную деревянную лавку, покрасив её в вишнёвый цвет. Больше всего времени ушло на отделку стен этого храма. Надо сказать, что сложены они были из дикого камня, в основном диорита. И когда мы заделали все швы, помещение сразу же преобразилось. Появилось то внутреннее достоинство, к которому мы с Кириллом так стремились.
Мне уже надо было возвращаться в Балаклаву, поэтому я распрощался с Кириллом, пожелав ему закончить оставшиеся работы как можно скорее. Хотя, честно скажу, впервые не хотелось уезжать из Счастливого. Нижний храм так тянул к себе, что, будь моя воля, я бы и спал там. Не знаю, откуда появилась такая привязанность, и с чем она была связана…
Неужели это танец Шариде так заворожил меня? Или это сила обнаруженного Кириллом ритуального подноса подействовала на меня?
Хорошо было бы поделиться своими ощущениями с кем-либо. Прежде всего – с Руданским. Но из-за спешки, а также большой физической занятости по реставрации нижнего храма, я так с ним и не поговорил.
Кирилл позвонил мне дней через десять. Мол, приезжай, когда сможешь, но лучше – побыстрей. Нижний храм полностью готов и его можно вводить в строй, проведя некоторые обряды. Руданский превратился в технолога, который только то и делает, что вводит в строй «долгострой». Конечно, я пообещал приехать. А тут и повод нашёлся подходящий. В ближайшее воскресенье был праздник Троицы, а на следующий день, то есть в понедельник – верующие отмечали день Духа Святого. Трудно подыскать более подходящий момент для того, чтобы возжечь в нижнем храме благодатную свечу.
А Руданский меня снова удивил. Во время моего отсутствия он преобразил и первое помещение подвала. Вынес весь хлам, выровнял пол и убрал всю паутину. Кроме того, вскрыл пропиткой все деревянные части этого помещения и сделал в потолке люк, который вёл теперь в «писательскую» комнату. А из неё – в верхний храм (как мы стали называть домовую церковь, где хранилось зеркало Шариде). Фактически – он соединил воедино обе части (нижнюю и верхнюю) в единый духовный (точнее сказать – энергетический) комплекс. И теперь, находясь в верхнем храме, можно было ощутить сильное вращение не только на уровне ног, но и под потолком.
Ознакомительная версия.
