Ознакомительная версия.
2
О Деве я знал с ранних лет. Это признание следовало бы сделать мне сразу, но я упорно тянул с ним, не решаясь сказать о главном. Ещё в детстве мне пришлось познакомиться с мысом Фиолент, куда однажды привёз меня отец. Я уже рассказывал, что человек он был прелюбопытный, живо интересующийся всем, что хоть как-то было связано с древностью Крыма.
К своему стыду, прежде о Деве я не слышал. Именно отец открыл мне глаза на эту загадочную богиню из прошлого. Собственно, никакой Девы я не увидел, да и развалины храма, к которому подвёл меня отец, вспоминаю с трудом. Но он уверял меня, что именно об этом храме писал поэт Пушкин, который специально приходил сюда в поисках храма Девы.
Между моим посещением Фиолента и пребыванием здесь Пушкина прошло около девяноста лет. Срок небольшой. Не думаю, что за это время здесь что-то могло сильно измениться. Так что я видел то же, что когда-то наблюдал и Александр Сергеевич. Надо сказать, фантазию его нельзя было сравнить с моим детским воображением. Я бегал по каким-то каменным, испещренным небольшими углублениями блокам, которые вполне можно было принять за обычные выступы скалы. А он увидел в них – фундаменты циклопического храма! Да ещё и представил, как служили здесь службу жрецы, творя жертвоприношения, и кровь из алтаря стекала вниз…
Собственно, о жертвоприношениях рассказал мне отец. Прежде я о них не слышал. Почему же эта Дева была такой кровавой? Но отец ничего мне не ответил, сообщив лишь, что это такая древняя традиция.
Следом мы поехали в Балаклаву – небольшой курортный городок, зажатый в горной щели узкой морской бухты. Там осталась старая генуэзская крепость, и мы влезли на гору, где она громоздилась, чтобы лучше увидеть море и открывающийся вид на мыс Айя. Именно тогда отец, указывая рукой в направлении мыса Айя, обратил моё внимание на причудливый силуэт, сложенный из нагромождений огромных скал. В них явно угадывается человеческий профиль. Отец пояснил, что местные жители нарекли данное место «Спящей красавицей». Впрочем, некоторые называют мыс по-своему: «Богатырь», но мне кажется, что это не правильно. Профиль больше напоминает женский. Отец что-то ещё долго мне рассказывал о Деве и, вообще, о древних верованиях народов, которые проживали в Крыму, но я мало что запомнил. В моей голове лишь выстроилась цепочка образов: Дева – жертвоприношения – спящая красавица. Я чувствовал за всем этим какую-то глубочайшую тайну, и она бередила моё сознание, заставляя включать фантазию. Но ничего путного я тогда для себя не извлёк. Слишком уж всё было туманно и неподвластно для понимания ещё неокрепшего ума.
В тот момент от Спящей красавицы меня отвлекли башни генуэзской крепости. Вот уж действительно было на что посмотреть! И разве я мог тогда предположить, что спустя несколько десятилетий я стану причастным к событию, которое напрямую связано с генуэзской крепостью в Балаклаве? Впрочем, об этом я ещё расскажу.
Позже я попытался узнать о Деве, остатки храма которой были на мысе Фиолент, как можно больше. Оказалось, что это таврская богиня, которой местные жители поклонялись с незапамятных времён. Судя по всему, они считали её своим главным божеством, свято веря в её заступничество и силу, способную помочь в самых сложных ситуациях.
Культ богини Девы на полуострове был чрезвычайно развит. Судя по всему, тавры устраивали свои святилища, посвящённые Деве, не в одном, а самых разных местах. Поэтому однозначно вывести место, откуда же начался культ, сейчас не представляется никакой возможности. Можно лишь констатировать, что Дева была покровительницей и главной богиней Крыма.
У меня, как, впрочем, и у многих других исследователей (включая моего отца) возник естественный вопрос: как тавры, считавшиеся невежественным и диким народом, смогли возвести такое колоссальное сооружение, как храм Девы на Фиоленте? Абсолютная загадка.
Мне удалось разгадать её лишь сейчас, когда в районе сёл Коккозы, Биюк-Узенбаш и прилегающим к ним горным массивам удалось открыть древнейший высокоразвитый пласт человеческой цивилизации. И теперь я абсолютно уверен, что те же люди (боги?), которые когда-то запустили Сваргу и смогли поддерживать в рабочем состоянии Портал, могли (что технологически и механически было им по силам) построить и храм Девы.
Да и кровавые жертвоприношения, о которых писал Александр Пушкин, а задолго до него – древнегреческие историки, не что иное, как наследие всё той же Сварги и событий, связанных с деятельностью Локи и отсечением косы у Сив (Русы, Майи, Девы…). И в данном случае кровь играет ту же роль, что и расплавленный металл, вытекающий из горна: она высвобождала огромное число энергии, а акт жертвоприношения преобразовывал её в нечто иное. Просто тавры не могли повторить металлургический процесс, восстановив Сваргу, вот они и прибегли к доступному им способу, заменив расплавленный металл человеческой кровью.
Я не пытаюсь обелить действия тавров, просто хочу понять их с точки зрения духовно-ритуальный магический акт. Другое дело, почему храм Девы был воздвигнут на мысе Фиолент, близ Балаклавы, а не возле Биюк-Узенбаша. У меня по этому поводу есть лишь одно объяснение – после того, как Сварга перестала работать и Портал заглох, потребовалось подобрать новое место для аналогичного Портала. Очевидно, мыс Фиолент (как и всё побережье, охватывающее мыс Айя и Балаклаву) для этой цели оказался более чем подходящим. А храм Девы – просто один из элементов нового Портала. И тавры вполне сознательно использовали его в тех целях, ради которых он и был когда-то построен представителями иной цивилизации. Можно сказать, тавры оказались прилежными учениками, и кровь на алтаре храма Девы лилась исправно. Интересно, был ли у них ритуал, проводимый первого мая (точнее, на сороковой день после Великодня)? Хотел бы я на него посмотреть, конечно, не в качестве приносимой жертвы…
Влияние таврской богини Девы было столь велико, что и другие народы, переселившиеся в Крым, также попадали под её влияние. Прежде всего это относится к грекам-дорийцам, которые устроили свои городища в приморской части юго-запада полуострова. Самым главным из них был, бесспорно, Херсонес. Конечно, херсонеситы поклонялись и своим богам, но одно из первых мест среди этого содружества занимала Дева. Скорее всего, именно соседство мыса Фиолент с его величественным храмом Девы повлияло на взгляды и мировоззрения греков. Но нельзя исключать и другие версии. В любом случае, сам факт того, что и греки, считавшиеся тогда самым высокоразвитым народом, вдруг решили поклоняться божеству «диких» тавров (фактически подчиняясь воле Девы), требует тщательного изучения.
Со временем здесь, в Крыму, возник культ богини (Белой богини, богини Девы), который из области простых ритуальных поклонений сместился в сферу мистики и философии. Его влияние вышло далеко за пределы Причерноморья. И чем дальше оно распространялось, тем больше видоизменялось, приобретая новые формы поклонения.
Нами был собран достаточно объёмный материал по данному поводу. Существовали целые параллели между крымской Девой и схожими с ней божествами у самых разных народов Европы и Востока. Конечно, наиболее яркий пример засвидетельствован в христианстве. Один из самых почитаемых образов которого является Богоматерь, которую называют Девой Марией. Конечно, такому имени имеется своё собственное объяснение, весьма отличное от того, что мы знаем о таврской Деве. И, тем не менее не будь «нашей» крымской Девы, вполне возможно и Богоматерь так не называли бы. Что интересно, если вернуться к первым прототипам, из которых впоследствии был соткан образ Девы, то, конечно же, можно вспомнить и о том, что Майю иногда называли Майей-девой.
Множество исследователей неоднократно обращались к образу Девы, находя её черты у самых разных богинь, которым поклонялись народы Причерноморья и районов, примыкающих к этой земле. Иногда очень трудно отождествить мнимый образ с конкретным персонажем, тем более что у каждого народа существовало собственное видение и собственные трактовки тех или иных событий.
В самом же Крыму существовало множество больших и малых святилищ, посвящённых Деве, что запечатлено как в топонимике этих мест, так и в многочисленных вариантах легенд, в которых присутствует имя Девы. Я хочу обратить внимание на одну особенность, отмеченную многими исследователями. Часто Деву изображали так: одна её рука прижата к груди с зажатым в кулаке небольшим предметом. Иногда его считали цветком, иногда голубем, иногда лампадкой. Но истинный смысл данного жеста и данного предмета для современного человека остаётся неясным.
Мне вдруг вспомнилось другое изваяние. Точнее сказать – другие, ибо их множество. Речь идёт о каменных идолах, которых называют «скифские бабы». Обычно такие столбы-изваяния устанавливались на скифских курганах. Учёные так и не пришли к выводу, зачем древние люди втаскивали на вершину кургана этих каменных дев прошлого. Считалось, что они служили вехами для путников, которым так легче было сориентироваться в степи. Но это объяснение не выдерживает никакой критики.
Ознакомительная версия.
