Ознакомительная версия.
Да, нам ещё надо поучиться у папских стратегов, как следует владеть искусством перевоплощения ради достижения своих целей. Впрочем, я слегка увлёкся личностью брата Антонио. Вот что из свитка следует далее.
«Мой новый покровитель оказался человеком крайне горячим. Настоящий огонь – быстр, нетерпелив, наделён мгновенной реакцией и способен подавить своей буйной энергией любого собеседника. Я не уверен, что у него были друзья. Выдержать такого человека казалось невозможно. Я с трудом сдерживал собственные чувства, чтобы навсегда не покинуть его. Лишь долг удерживал меня. Сколько лет ушло на то, чтобы оказаться рядом! Другой такой случай вряд ли ещё представится. Радовало лишь то, что он часто и надолго покидал Кафу…».
Из этого отрезка текста вырисовывался портрет человека, который так занимал нашего врача. Откровенно говоря, меня он мало интересовал. Зато я выяснил, что брат Антонио много лет ждал этой встречи. И готов был сносить всё, чтобы быть рядом с этим важным господином из Кафы. Впрочем, насколько можно было судить, в Кафе-то он находился нечасто, лишь наезжая время от времени. Кафа была генуэзским городом-крепостью. Здесь жили и воины, и купцы, и местная аристократия, не говоря о простолюдинах. Впрочем, последние часто селились за пределами городских стен. Но почему этот человек был так важен Ватикану?
Чуть ниже брат Антонио продолжил своё описание.
«Лицо у него было странное. Волосы каштаново-рыжие. Лоб высокий, как у европейца, а нижняя часть лица – абсолютный азиат. Глаза узкие, хищные и мгновенно наливаются огнём. Бородка, как у китайца. Скорее всего, у этого человека признаки и азиата, и европейца. Он, скорее всего, из Московии».
Вот так поворот! Я-то думал, что брат Антонио подбирался к кому-то из числа местной аристократии или купеческой гильдии, в крайнем случае, представителю Византийской империи. А он говорил об ином этносе. Его интересовал некто, вобравший в себя кровь Золотой Орды и таинственной Руси. Чем этот человек мог быть интересен папскому престолу? Понятно – не своим происхождением. Скорее – тем статусом, который он занимал. Но где?
Брат Антонио много раз лечил зубы своему влиятельному покровителю. Видно, болели они и в самом деле у этого человека часто. Объяснял генуэзец и причину такой болезни. Его пациент был невоздержан к сладкому. Прежде всего, к изюму и винограду. К тому же, странствуя в частых походах, был лишён нормальной пищи. В этом человеке каким-то непостижимым образом уживались две крайности – истерическая капризность и крепкий воинский дух. Поэтому он был абсолютно непредсказуем, и заранее невозможно было предугадать его реакцию на что-либо. Собственно, в этом и состояла сила данного человека. Его невозможно было «просчитать».
Отмечал брат Антонио и ещё одно качество своего пациента: он помыкал людьми, даже равными ему, не видя в том ничего предосудительного. Что характерно – люди его мгновенно слушали, не смея возражать любой прихоти. Как будто бы у него была гипнотическая сила, которой никто не мог противиться.
Я же подумал о следующем. Такой человек чрезвычайно опасен. И ещё более опасно, находясь рядом с ним, вести двойную игру. Да ещё так умело, чтобы не быть замеченным! И как только брат Антонио сумел приблизиться к такой личности? Неужели всё в больных зубах? Выходит, это было его единственное слабое место…
Наконец брат Антонио называет имя своего необычного клиента. Это Мамай, который возглавлял крымский улус, являясь одним из военачальников Золотой Орды. Мне же он был известен как хан Мамай, который возглавил один из походов на Русь и потерпел сокрушительное поражение от князя Дмитрия Донского.
Впрочем, об этом ли человеке говорится в свитке? Может быть, это совсем разные люди? Мои коллеги по группе 124, да и вообще по научному отделу, в котором я трудился в «Аненербе», плохо ориентировались в русской истории, и о хане Мамае вообще ничего не слышали. Так что мне потребовалось навести кое-какие справки. В конце концов выяснилось, что «мой» Мамай тоже возглавлял крымский улус. Кроме того, совпадало время, когда здесь могли (мог?) находиться эти люди. Бесспорно, отец Антонио говорил о том самом Мамае, который был известен и мне.
А вскоре я убедился в правильности сделанного вывода. От нашего верного человека из Ватиканской библиотеки поступили дополнительные сведения, касающиеся брата Антонио и его деятельности в Крыму. Из них следует, что наш генуэзец и хан Мамай являются сообщниками в каком-то крайне важном для них деле, в успешном исходе которого оба крайне заинтересованы.
Подобные строки читать было странно. Зачем брату Антонио было вступать в деловые отношения с таким сложным, непредсказуемым и властолюбивым человеком? Но свиток всё разъяснил. Мамай ехал на битву с русскими князьями. И ему требовалась духовная поддержка, чтобы победить русскую рать. В чём заключалась поддержка, из текста не было видно. Может быть, брат Антонио совершал какой-то магический ритуал ради достижения ожидаемой победы?
Кроме всего, Мамай взял в своё войско и отряд генуэзцев. Не знаю, зачем это надо было делать. Два десятка, да пусть даже больше воинов из генуэзских колоний вряд ли бы помогли татарам на поле боя. Может быть, у них была какая-то своя, особая задача? Что интересно, сам брат Антонио с генуэзцами не поехал, остался в Крыму. Хотя по логике, именно его присутствие в стане хана Мамая принесло бы для их общего дела максимальную пользу.
Вскоре состоялась битва, но вместо ожидаемой победы хан Мамай потерпел сокрушительное поражение. Татарская орда была разбита, а сам хан бежал в Золотоордынскую столицу. Может быть, брат Антонио заранее знал о грядущей неудаче и, чтобы не попасть под горячую руку Мамая, вообще предпочёл держаться от него подальше?
Кстати, это событие помогло мне определиться в сроках, когда именно хан Мамай потерпел своё поражение. Очевидно, речь идёт о Куликовской битве, которая состоялась в 1380-м году. Действительно, звезда хана Мамая после этого сражения быстро померкла, и он очень быстро сошёл с авансцены большой политики.
Я вовсе не случайно употребил этот термин. Судя по всему, поражения русских желали не только в Золотой Орде, но и в Ватикане. Странный союз – и тем не менее он был.
Далее из текста следует удивительное продолжение. Неожиданно для всех хан Мамай вновь появляется в Крыму и снова тесно сотрудничает с братом Антонио. Однако крепко же генуэзец привязал к себе этого непредсказуемого татарина! Или у Мамая снова разболелись зубы?
Хан прибыл в крымский улус не с пустыми руками. Он прихватил с собой золотой запас Орды, который всегда хранился в столице Золотой Орды и считался неприкасаемым. К тому времени Мамай уже был смещён с татарского «трона», и его сменил Тохтамыш. Но зачем Мамаю требовалось увозить золото? Ведь таким образом он навлекал на себя гнев всей Орды. Его обязательно бы нашли, отобрали бы золото и казнили. Он не мог не понимать последствий своего опрометчивого шага. И все-таки золото Орды оказалось в Крыму.
Из текста следует, что Мамай горел желанием отомстить русским князьям и, в частности, Дмитрию, который его победил (речь, судя по всему, идёт о Дмитрии Донском). Хан считал, что русичи использовали в битве какую-то магическую силу. Именно она помогла сломить Орду. Так ли было на самом деле, неизвестно. Возможно, таким образом Мамай хотел оправдать своё поражение? Странно, что об этом мы узнаём от брата Антонио. Выходит, Мамай так доверился ему, что рассказал о подобном? Здесь зубная боль ни при чём…
Как следует из свитка, Мамай до крайности был взбешен своим поражением и требовал отмщения. Непонятно, почему подобную просьбу он обращал к безвестному врачу Антонио. Как последний мог постоять за попранное достоинство татарского хана? Но, оказывается, мог…
Из текста свитка я узнал следующее. Пока хан Мамай зализывал раны в Кафе, брат Антонио развернул бурную деятельность. Он встречался с консулом Чембало, договариваясь о чём-то важном и тайном. Затем поехал на Мангуп и вёл переговоры с владетельным князем византийского княжества Феодоро. Судя по всему, он пользовался доверием у столь влиятельных господ, если они принимали генуэзского врача так благосклонно.
И теперь самое главное: брат Антонио испросил разрешение у мангупского князя на посещение селения София и проведение там необходимого ему тайного обряда. Данное разрешение, судя по всему, было получено. Какой, однако, силой убеждения обладал этот врач! Он ведь был генуэзцем, а княжество Феодоро почти всегда враждовало с генуэзскими колониями. Нужен крайне убедительный довод, заставивший владетельного князя пойти на уступки брату Антонио. Что здесь сыграло роль: деньги, посулы либо политическая выгода? Наверное, об этом уже никто не узнает.
Что же касается места, где брат Антонио собирался проводить свой ритуал, то оно обозначено чётко: селение София (Софиос). Именно так когда-то назывался Биюк-Узенбаш. Не думаю, что в пределах княжества Феодоро могло быть другое местечко с таким же названием.
Ознакомительная версия.
