– Город приведен к повиновению, – развалясь на княжеском троне, заявил он. – Здесь ни одна собака не посмеет тявкнуть на нас с тобой и наших воинов. Но неспокойно племя славен. Мне сообщают, что в селениях тайно готовят оружие, сбиваются в отряды, вот-вот может начаться война.
Вилибальд отпил пива из кружки, продолжил:
– И решил я так. Мои воины останутся в городе, ты тоже с охраной будешь продолжать жить в княжеском дворце. А вот воинов своих распредели по всей славенской земле постоем. Пусть они кормятся за счет местных жителей и наблюдают за их поведением. Чуть что, сразу применять решительные меры. Никаких исключений, наказывать строго, беспощадно. Рубить головы или вешать на деревьях. Только так можно запугать народ и заставить подчиняться. Другого выхода у нас с тобой нет!
– Сделаю, как укажешь, ярл, – пряча в поклоне злые глазки, ответил Сюкора. – Когда приступать?
– Завтра и начинай развод своих войск по селениям.
«Вот я и попал во второй почетный плен, – размышлял Сюкора, выходя от Вилибальда. – Сначала меня Буривой держал в своем дворце, оказывая всяческие почести, но на деле иссушал и оскорблял душу. И он поплатился за это жизнью, теперь лежит, зарытый на далеком погосте негостеприимной земли карелов. Теперь я оказался в почетном плену по воле норманнского ярла. Что ж, затаимся, прижмем хвост, впервой, что ли? А потом наверстаем, восполним упущенное. И тогда Вилибальду несдобровать! По пути Буривого отправлю!»
Потом он стал думать о том, что, возможно, не стоить ждать Хвалибудия, а потихоньку поднять своих воинов, допустим, сегодняшней ночью, взять норманнов тепленькими в постели, перерезать, как ягнят? Дело исполнимое, но только к чему приведет? Тотчас поднимется новгородский народ и станет бить, но только вместе с норманнами и чудью. Для славен они такие же захватчики, как и норманны. Нет, рисковать не стоит, надо ждать вестей от Хвалибудия.
Ривеське вернулась через месяц.
– Принял меня Хвалибудий очень хорошо. В своем дворце в Смоленске. Помнит тебя, хорошо отзывается. Со мной никаких особых новостей решил не передавать, но скоро придут к тебе его люди. Тайно явятся, скажут заветные слова: «Не сходить ли, князь, нам еще раз на рыбалку?» Вот им и верь и договаривайся как надо.
Сюкора засмеялся. Ишь какой хитрец Хвалибудий! Знает, какими воспоминаниями растревожить его душу, он до сих пор тоже тепло вспоминает ту рыбалку. Теперь верит Сюкора, что была его посланница у кривичского князя, что придут к нему верные люди, с которыми они договорятся о совместном ударе по норманнам.
Люди Хвалибудия явились через полмесяца под видом торговцев. Их было двое. Один лет тридцати, высокий, горбоносый, в движениях медлительный, голос хриплый, будто простуженный. Второй среднего роста, круглолицый, курносый, точь-в-точь как из племени чудь. Оно и неудивительно: кривичи заселили земли финских племен, переженились, повыходили замуж друг за друга, вот и родятся люди, похожие и на славян, и на финнов.
Пришедшие разложили в горнице Сюкоры свои товары, для вида начался торг, а между тем круглолицый, сев рядом с князем и приблизившись к его уху, стал шептать:
– Хвалибудий передает тебе, князь, свои пожелания здоровья и благополучия. Сам он, слава богам, чувствует себя хорошо, правление его идет успешно и удачно.
– Вернетесь в Смоленск, передадите ему мои самые благие пожелания, – важно произнес Сюкора.
– Вот какие совместные действия предлагает наш князь. Двенадцатого лыпеня[5], в день Снопа-Велеса, когда почитают священный камень Алатырь и бога Велеса, который учил праотцев наших землю пахать, лесами подойдут войска Хвалибудия к Новгороду, а ночью двинутся на приступ Детинца. Они уже в пути. Твое дело, князь, подтянуть воинов из селений к крепости, а в городе со своими людьми захватить башню с въездными воротами. Стражи в ней, мы думаем, находится немного, сделать тебе это удастся легко. Как башню захватите, дадите знак факелом. А уж князь наш будет тут как тут, не сомневайся.
– Много ли войска снаряжает Хвалибудий к Новгороду?
– Не знаю, не говорил. Но думаем, что достаточное количество. К твоему предложению отнесся он со всей серьезностью.
Поговорили еще немного, уточнили некоторые мелочи, и он отпустил посланцев восвояси, а сам стал готовиться к ответственнейшему делу. До дня Снопа-Велеса времени оставалось немного, и надо было торопиться. Сначала он разослал гонцов по селениям с приказом явиться к празднику под стены Новгорода, дескать, норманны намерены в этот день провести смотр военным силам. Потом троим самым верным телохранителям поручил незаметно понаблюдать за сторожевой башней и выяснить распорядок жизни и службы норманнов: сколько их стоит возле ворот, сколько несут службу внутри ее, как часто и в какие часы сменяются.
Чем ближе день Снопа-Велеса, тем нетерпеливее становился Сюкора. Ночами, глядя лихорадочно блестевшими глазами в потолок, он вновь и вновь перекладывал в голове всю подготовку для захвата Новгорода. Воины в селениях предупреждены, никто из них не знает об истинных целях движения к крепости. Тридцать человек личной охраны люди надежные, умрут – не выдадут, но даже среди них только трое посвящены во все тайны заговора. Все рассчитано, все просчитано. Норманны ничего не знают, ни о чем не подозревают. Их можно брать голыми руками, тепленькими в постелях. Без шума и гама. Воины Сюкоры и Хвалибудия ворвутся в Детинец и свершат свое дело. К утру город будет освобожден от этой заморской скверны.
За пару дней до праздника вновь явились те двое посланцев от Хвалибудия и подтвердили, что кривичское войско недалеко, подойдет день-в-день, ночью даст знать о себе зажженными факелами.
Наконец наступил день Снопа-Велеса. Новгородцы принарядились, вышли на улицы, молодежь появилась на лугах, завела хороводы. Норманны вели себя спокойно, среди них тоже появилось много пьяных. Народ недоумевал:
– Мы-то понятно, что отмечаем. А эти нечисти чего празднуют?
– Да ладно ты, – отвечали некоторые. – Народу ведь как? Выдай хмельное и объяви, что сегодня праздничный день, тут же начнется веселье.
Сюкора прохаживался среди гуляющих, прислушивался к разговорам. Никакого беспокойства, ни одного намека на то, что кто-то ждал чего-то важного, неожиданного. Значит, о заговоре не знает никто. Лишь бы Хвалибудий со своими кривичами подоспел вовремя.
Наконец стемнело. Сюкора собрал в своей горнице телохранителей и объявил, что в полночь они должны совершить нападение на сторожевую башню.
– До полуночи никто не выйдет из помещения, – сказал он. – Еда и питье для вас приготовлено на столах. Оружие и снаряжение возьмете перед выходом. А пока собирайтесь с духом и готовьтесь к серьезному испытанию, от каждого из вас потребуется мужество, отвага и вера в успех. Будьте достойны возложенной на вас чести первыми нанести удар по грабителям и насильникам!
Воины встретили его слова одобрительным молчанием. Хотя для них задание было совершенно неожиданным, но они, люди военные, привыкшие к опасностям и риску, тотчас прониклись мыслями о предстоящем бое, стали внимательными, сосредоточенными.
Ближе к полуночи подтянулись к сторожевой башне. Ночь стояла светлая, стеклянно застыли звезды, мертвенным светом заливала молчаливый город полная луна. Сюкора вместе с одним из своих телохранителей поднялся на крышу дома, стал глядеть в ту сторону, откуда должны были появиться Хвалибудий и его воины.
Сначала там только густела застоявшаяся тишина. Но вот сразу в нескольких местах вспыхнули огни, их число стало стремительно увеличиваться.
– Есть! – радостно воскликнул Сюкора. – Пришли-таки!
Он и охранник опрометью кинулись вниз по лестнице. Их встретили напряженные лица товарищей.
– Пора! – придушенно выкрикнул князь. – Знак из леса подан! Ратуйте, братцы!
Воины молча кинулись к башне. Сюкора хотел последовать за ними, но один из охранников остановил его:
– Стой здесь, князь. Мало ли что! А ты нам нужен живой и здоровый.
У Сюкоры от азарта предстоящей схватки горело все внутри, хотелось быть там, вместе со всеми, он еле сдерживался, притоптывая на месте и стремясь разглядеть, что же происходит возле ворот. Но тени от крепостной стены и строений скрывали происходящее.
И вдруг одновременно в нескольких местах вспыхнули факелы. Они горели в руках норманнов, это Сюкора сразу распознал по одежде и оружию. Норманнов было много, они заполнили все пространство перед воротами и башней, окружив его маленький отряд. Это была засада. Это был провал всего замысла. Сюкору будто обдало чем-то холодным, липкий пот выступил по всему телу, оно стало дрожать мелкой противной дрожью, и он ничего не мог поделать с собой.
«Как же так, ведь все было готово, никто не знал?» – повторял он про себя как заклинание...
Норманны двинулись к башне, послышались глухие удары мечей, крики, шум боя. Там шло уничтожение его людей. Там рушились его надежды на успех предприятия.
