скобами-набойками. Две свежеструганные доски брошены поверх переломленной резной лавки и кое-как приколочены ржавыми гвоздями. На боковой части фасада едва проступали буквы. Отсутствие на них краски позволило предположить, что, на самом деле, буквы были накладные и когда-то их сбили, а следы остались. Ковалёв смог различить надпись: "Ангелина". Мелькнула догадка: коляска из графской усадьбы.
– Вот и мой транспорт, наверное, опять в дальнем районе что-то случилось, – Никитишна мягко приподняла руку, – Не кучер в ливрее, конечно, но, тем не менее… Видишь, Александр Павлович, живу в графском доме, на графской коляске разъезжаю.
– Ну, ты прям, дворянка, – Ковалёв уже забыл, когда последний раз видел конную коляску.
– Никитишна! – скрюченный старик в старой жилетке слегка потянул вожжи. Как мог, едва разогнулся и неприятным голосом проскрипел, – на Новосельцевский участок требуют, у них вагонетки завалились, несколько человек придавило.
– Ладно, только давай ко мне заедем, инструменты возьму, – Никитишна поставила ногу на подножку, рукой ухватилась за блестящий бронзовый поручень, уселась на доски и откинулась на оставшийся кусок потёртой коричневой кожи мягкой обивки для спины, – уф, старость – не радость.
Ковалёв постоял, проводил взглядом отмирающий транспорт и поспешил в клуб. Внезапно у него родилась концовка для очередного рассказа.
* * * Записи Ковалёва. Белая простыня * * *
Жар от костра отогревал руки и приободрял душу.
– Уф, хорошо! Уголь гораздо лучше дров жарит. А сегодня морозец приличный. – Тихон разложил стальные ломы и буры на верхнем обруче железной жаровни, установленной над огнём. Сам притулился к полену, поближе к огню, – Скоро темнеть начнёт. В темноте не хочется возиться, как вчера. Как думаешь, Петька, успеем сегодня засветло все шпуры сделать?
– Вроде осталось всего шесть, – Петька протиснул между опорами жаровни брикет каменного угля и стоя наблюдал за нежным небольшим пламенем, лизавшим металл, – Тихон, не засыпай, через пять минут продолжим. Ложечки двуручных буров начали слегка краснеть. Петька подметил два самых раскалённых и стащил их с жаровни в тачку. Туда же положил и один гладкий лом.
– Ладно, пошли. Костёр можно и не поддерживать. Успеем сделать, буры поди не остынут, – Тихон запахнул телогрейку и поднялся, – Надеюсь, сегодня собьём эти чёртовы ледяные карнизы.
Балконы-козырьки промёрзшего глинистого грунта нависали над погрузочными путями в забое. Даже острые огромные зубья ковшей экскаваторов не могли взять верхний слой полутораметровой толщины. Экскаваторы выбирали грунт только из средней части забоя.
Петька плотнее вдавил деревянный маркировочный колышек в сугроб, натянул верёвку с узелками – точки закладки запалов, движением ноги расчистил от снега небольшой пятачок и поставил горячий лом напротив узелка. Тихон ударами молота вогнал стальной стержень на полметра. Затем, вдвоём вытащили его враскачку, установили в отверстие бур и, упёршись в рукоятки, пошли по кругу, заставляя инструмент заглубляться и формовать лунку диаметром восемь сантиметров.
– Эх, Тихон, ну что ты голову повесил, – Петька пытался приободрить пожилого напарника, упрямо упиравшегося в бур, – прочистим? – Тихон только сумел промычать и перехватить рукоятку, чтобы вынуть бур. Освободив лунку от земли, продолжили ходить по кругу.
– Нет, эта работа намного лучше, чем тачку таскать, – Петька расчистил место под следующую лунку, – я за эту работу держусь. Немного поднапрячься и вот, пожалуйста, ватные штаны выдали без дырок, ушанку не засаленную. Бригадир обещал через неделю новую фуфайку, это ж, вообще, роскошь. Жизнь-то налаживается. Так дальше пойдёт и в ударники можно проскочить, а там… небо и земля… отдельный барак… с цветочками на подоконниках… с простынями белыми. Что, Тихон, давно белые простыни видел?
– Не слишком ли мелкие лунки делаем? – Тихон поднял голову. В отблесках света от далёкого прожектора паровоза молодое лицо Петьки казалось счастливым.
– Без туфты и аммонала не построить нам канала, – Петька быстро переставил бур на следующую лунку, – Как и вчера, метровые сделали. Ты предлагаешь все тридцать штук углубить?
– Сегодня морознее, если козырёк не обвалим, завтра всё заново делать, – Тихон приводил доводы.
– Я к бригадиру ходил, он говорит, делайте, как вчера, – Петька вытащил бур и сапогом сбил остатки глины, – Вот смотри, внизу не промерзла. Тихон заткнул готовую лунку берёзовой втулкой, чтобы не замело снегом.
– Вроде всё, – Петька махнул рукой сигнальщику. Тот отреагировал – раздался свисток и яркий свет от прожекторов, гроздьями развешанных на десятиметровой мачте, залил местность. Чётко обозначились два длинных ряда лунок, в шахматном порядке, с небольшим наклоном к забою.
Трое подрывников подошли быстро. Впереди – Васёк, с ведром, наполненным бумажными свечами аммонала. Его шею обвивали ожерелья бикфордовых шнуров, концы которых замыкали блестящие капсюли с гремучей ртутью. Вор-форточник, юркий, роста метра полтора, он ловко выдёргивал деревянные втулки из шпур, заправлял их аммоналом и прилаживал к патрону капсюль. Конец бикфордового шнура завязывал эдаким поросячьим хвостиком для лучшего контроля на расстоянии.
– Это вам не на разгрузке примёрзшую к платформам землю рвать, здесь шарахнет по-настоящему. – Васёк с довольным видом завершил работу и укладывал в ведро остатки подручных инструментов,
– Всем покинуть место взрывных работ, – прогремел голос начальника подрывных работ. Постепенно опасная зона пустела, и к шпурам подходили запальщики. Тихон и Петька, расположились у дальнего общего костра, отогревая подмерзшие руки и посматривая на подготовку к взрывам. Тихон закимарил и где-то далеко, в ватном тумане сознания отпечаталось: "А буры-то мы не забрал… надеюсь, не разлетятся".
Раздался свисток, затем ещё один, более отрывистый. Запальщики зажигали шнуры, перебегая от лунки к лунке, и яркие брызги искр от каждой точки заполнили участок. Свет прожекторов погасили на случай перерубания проводов взрывом. Вдалеке остался заметен лишь тусклый отблеск лампочки на крыше экскаватора. На границе зоны, на возвышении стоял начальник подрывных работ и матерился, наблюдая, как кто-то поспешно оттаскивал носилки с железными прутьями.
Прогремел первый взрыв, за ним второй, третий… один за одним вырастали небольшие бугорки и через пару секунд с грохотом оседали, оставляя неплотный туман. И стало тихо.
– Отбой, – всё тот же громкий командный голос. Прожектора снова ярко осветили кромку забоя. Рваные края земли очертили новую границу. Люди неспешно подходили к обрыву.
– Вот, чёрт, кусок не обвалился, – Петька схватил лом и подбежал к двухметровому пятаку, чудом зависшему над обрывом – огромная трещина почти отделила его от основной части. – Сейчас поможем, – опустил лом в трещину и навалился на него всем телом…
Внезапный взрыв разорвал тишину. Пелена мелких брызг перед глазами оглушённого Тихона и грохот падающей земли.
Тихон пришёл в себя лишь, когда услышал крики бегущих людей. И тоже побежал к провалу. Внизу лежал Петька лицом к небу, раскинув руки в стороны. Измолотое лицо с открытыми неподвижными глазами. Вокруг ходили люди,
