— О-ом! — и во мраке зажегся новый сияющий круг.
Та-та даже не заметил, как вся его Семья, оставив свой костер, окружила тесным кольцом людей леопарда.
— Ом! — крикнул У-та, и остальные вслед за ним начали громко выкрикивать это слово, сопровождая его выразительными жестами, которые должны были вдохновить Семью Лохматого на дальнейшее выполнение положенного ритуала.
Новообращенные, похоже, уже начали кое-что понимать. Их матери потянулись к братьям, могучие ТА показали свою силу…
Люди Ом-аа не могли вынести этого зрелища. Та-та приказал своим людям вернуться к оставленному костру. С большим трудом ему удалось заставить их подчиниться. Та-ма ревела во весь голос и била себя в грудь, мужчины выли, стонали и утешали сами себя, раненая Ма-ма тихо всхлипывала и прижималась к Сероглазому. Та-та и сам мучился невыносимо. Так тяжело ему никогда еще не было. Ощущая тепло своей подруги, ее нежную кожу, он терзал себя сладостными воспоминаниями о далеких счастливых днях, когда они жили вдвоем в пещере медведя.
— Ом-аа ва-та, но ом, — бормотал он, чувствуя как слезы катятся по его лицу.
Один только Калека сохранял спокойствие и даже улыбался — никто не знал, чему он радуется, ведь его мысли так и остались закрытыми для всех. Но-та отыскал где-то рубило и теперь задумчиво вертел его в руках, пока остальные страдали.
Но вот все стихло у костра людей леопарда. Утолив свои запретные желания, они теперь снова сидели на корточках вокруг огня, плавно раскачивались и бормотали себе под нос окончательно понятое ими теперь Первое Слово.
Калека встал и указал рубилом на новообращенных.
— Хо но та, — сказал он.
Та-та кивнул.
— Да. Аа хо та.
Мужчины Семьи медведя воспряли духом. Все, хватит! Пусть теперь эти люди тоже отдадут силу своему Аа, пусть он станет им Отцом! Посмеиваясь, направились они все вместе к соседнему костру.
* * *
На следующий день к вечеру, когда люди леопарда, постоянно теребившие свои опухшие обрезанные ТА, уже научились сносно разговаривать, Та-та обратился к старшему из них, коренастому Ва-та. Тот сидел у костра рядом с шалашом и обжигал в огне концы длинных прямых палок. Аа-та, Могучий Дух, Брат Солнца (так назвали люди Семьи Лохматого свой сияющий круг) передавал палкам силу, чтобы они помогли братьям в их великом деле. Ва-та и другие мужчины племени Аа-та хотели стать Дарующими Жизнь, а для этого они должны были убить леопарда.
— Ом хо но, — сказал Сероглазый, указывая на юг, в сторону реки. Нам пора уходить. — Ом хо ма. Мы хотим взять с собой женщин.
— Ва-та да ма, — сказал Ва-та. Берите.
Сероглазый усмехнулся. Мысли людей леопарда он видел плохо, смутно, словно сквозь густой туман в сумерках, а слова были порой туманнее мыслей.
— Ва-та да ма-Аа-та, — сказал Та-та. Ва-та отдаст женщин Могучего Духа. — Та-та да ма-Ом-аа. Я же отдаю вам женщин Единого Духа. Аа но у. Духи не будут разгневаны.
— Да, — согласился Ва-та.
Договор был заключен.
Вскоре мужчины Ом-аа и женщины Аа-та отправились в путь. Тата шел медленно, опустив голову. Отойдя на сотню шагов, он оглянулся — всего один раз, и встретился взглядом с Ма-ма. Та-та сжал зубы и прибавил шагу: великий Свет предначертал им расстаться навсегда, и Сероглазый не смел преступными мыслями прогневить огненного Ом-аа. Резкий крик козодоя разорвал тишину.
Лопнула нить, из которой было соткано счастье двоих.
Та-та, верховный шаман и вождь Семьи медведя, всю ночь не сомкнул глаз, беседуя с Духом. Он кормил огонь сухими ветками и свежим кабаньим жиром, бормотал невнятные слова, чертил в золе магические линии и ямки, брызгал водой, плевался и взмахивал волшебным жезлом — палицей с черепом медведя. Наконец, уже перед самым рассветом, вождь уверился, что Ом-аа услышал его и благословляет предстоящее таинство. Великий Свет готов был принять в свое лоно нового охотника.
Та-та скинул медвежью шкуру и взял в руки старую дубину с гладкой и блестящей от долгого употребления рукоятью. Дубина когда-то принадлежала Отцу — в те далекие времена, когда Отцом Семьи медведя был человек. Сегодня Та-та предстояло на время перевоплотиться в это древнее, злобное существо.
Вождь-Отец вышел из жилища огня во внешнюю пещеру. Здесь на каменном полу его ждал юноша, не имевший имени. Ему было не больше двенадцати лет от роду. Его лицо, еще безволосое и детское, выражало бесконечный ужас, но в глазах светилась решимость. Юноша не спал всю ночь, как и вождь, и душа его трепетала перед предстоящим испытанием. Но время его пришло, и он должен был пройти через страх и смерть, чтобы стать мужчиной и охотником, подобным великому Та-та.
Юноша родился в жилище Семьи леопарда, но мать его принадлежала Единому Духу, и сам он поэтому был сыном Ом-аа. Сегодня ему предстояло соединить свой дух с Великим Светом. Для этого он и пришел несколько дней назад в пещеру медведя, и за дни, проведенные без пищи вдали от огня, он успел узнать от вождя все, что ему надлежало знать о таинстве.
Та-та потратил немало времени на беседы с юношей. Ему было приятно общество этого сильного, ловкого и сообразительного мальчугана. Но почему-то при взгляде на него где-то глубоко в душе вождя вспыхивали тоска и чувство невосполнимой утраты. Черты лица юноши складывались в знакомый образ, и безошибочное внутреннее чутье подсказывало Та-та, что перед ним — сын Ма-ма.
Та-та-Отец, еще вчера такой беззлобный и совсем не страшный, сегодня был грозен, и юноша знал, отчего это: Отец разгневан на него за попытку посягнуть на его права, за преступное желание овладеть одной из матерей. Безымянный мальчик никогда не делал ничего подобного, разве что в мыслях. Но сейчас начавшаяся священная игра была для него единственной подлинной реальностью, и то, что происходило на самом деле, не имело значения. Юноше было достаточно того, что он знал свою роль в этой игре, а роль его была ролью преступника, бунтаря и изгнанника.
Вождь грозно зарычал — ведь сегодня Та-та был Отцом-человеком и не умел говорить — и замахнулся дубиной. Мальчик помчался к выходу, и Отец кинулся следом.
Они добежали до реки, повернули и понеслись вдоль берега, потом взобрались на сыпучий склон и оказались на узкой площадке у основания высокой отвесной скалы. Здесь были входы в пещеры.
Одна из них — самая большая — когда-то служила жилищем Семье медведя. Другая — маленькая и тесная, с узким входом, в который человек мог пролезть только ползком, была местом, избранным для проведения таинства.
Юноша на секунду замешкался. Из глины у входа торчали медвежьи зубы, едкий голубоватый дым струился из черного отверстия. Это была пасть зверя, и не в маленькую уютную пещерку вела она, а в чрево чудовища. Оглянувшись, юноша увидел приближающегося разъяренного Отца. С коротким отчаянным криком мальчик лег на живот и вполз в оскалившуюся пасть, выворачивая вкопанные в землю клыки.
Внутри было дымно и темно. На полу тлели пучки сухой ароматной травы. У юноши помутилось в глазах. В клубах дыма плясали духи мертвых. Он знал, что сейчас умрет. И вот тьма поглотила его. Мальчик перестал ощущать свое тело. С внезапной легкостью он взлетел высоко в черное небо, где шипя кружились духи мрака и зла.
Когда струйка пахучего дыма, поднимавшаяся из каменной пасти, постепенно уменьшаясь, наконец исчезла вовсе — травы внутри догорели — юная девушка, не имевшая имени, дочь Ом-аа, вторая участница таинства — вползла в чрево чудовища и нащупала в темноте неподвижное тело брата.
Она должна была повторить то, что когда-то совершила Ма-ма — оживить брата и вернуть ему силу, соединившись с ним.
И она сделала это.
Мальчик открыл глаза. Он был счастлив. Великий Свет принял его. Вспыхнув голубой звездой, он разогнал мрачные тени и высветил обратный путь.
Погладив на прощанье сестру, юноша вылез из пещеры. В глаза ударил яркий солнечный свет. Мальчик беспомощно щурился, не замечая, как подошел Та-та и вместе с ним — братья-охотники.
Все ждали, пока из темной дыры вылезет дочь Ом-аа. Наконец, появилась и она. Мужчины взялись за руки, в центре круга оказались мальчик и девочка и сам Та-та.
Вождь успел накинуть на плечи медвежью шкуру. Он глухо заворчал и, подражая походке медведя, двинулся к мальчику.
— О-ом! — протяжно завыли братья.
— О-ом! — вторили им юноша и девушка.
Когда Та-та приблизился к детям, мальчик трижды ударил его копьем по плечу. С каждым ударом Та-та склонялся все ниже и, наконец, встав на колени, протянул юноше кусок жареного мяса.
Большой зверь был убит. Мальчик и девочка проглотили священную пищу, как некогда поступили Та-та и его верная Ма-ма. Отныне они были настоящими медведями.
Та-та поднялся на ноги и простер руки к посвященным, торжественно провозгласив:
