* * *
Кушать же мне принесли вареную полбу. Кто не в курсе это дроблёная пшеница, вымоченная в воде и сваренная. Вкус специфический, особенно если без соли. Утешал себя тем, что она очень полезная. В будущем толпы веганов будут ей питаться. Витамины, глютены, ещё какая то фигня. Вон Балда с трёх щелчков попа ухайдокал, мало не до смерти. А всё, с неё, с полбы. С другой стороны, если тебя каждый день полбой пичкать, поневоле заозираешся — кого бы первого прибить.
Не успел я дохлебать полбу, как пришел монах.
— Так все плохо с едой? — я грустно посмотрел в пустую тарелку
— Вторую неделю голодаем — тяжело вздохнул Сёгэн — Но теперь все пойдет на лад. Я уже разослал гонцов по всем окрестным деревням, с приглашениями к старостам присягнуть власти Небесного владыки. Заодно доставят нам риса.
Бонза замялся, но потом спросил:
— Омо-сама, а можно потрогать вашу кожу? Крестьяне шепчуться, что это сажа
— Ну потрогай — я протянул вперед руку
Священник потер кожу, потом встал на колени и уткнулся лбом в пол:
— Прошу прощения за мои сомнения!
Голод — это плохо! И когда он проявится, народ, как говорил незабвенный Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке», сам разбежится в разные стороны.
И тут появляюсь я, чёрный, но весь в белом. Идеальный кандидат для привлечении инвестиций. Монах — все-таки красавчик! Посуетился, разослал гонцов по деревням с пиар-акцией. На поговорить, за одно посмотреть — какое у нас здесь чудо обитает. Придут, ли? Конечно придут, хотя бы из любопытства. А это идея! Судя по тем полям, что я видел, пока миссия путешествовала по Кюсю — скоро время сбора урожая проса. И сразу без раскачки — посевная риса. Время жаркое — один день — год кормит. А работников всегда дефицит. А значит, налаживаем ход — рабочие руки в обмен на продовольствие. Таким образом, частично решаем проблему голода. Излагаю это всё монаху. Тот аж расцвёл. С ходу проникся вопросм, выдвинул встречное предложение. На время сельхоз работ расселить по деревням по полсотни человек Так нагрузка на лагерь снизится, и люди к делу будут приставлены.
— Правда — добавил он — с ронинами беда. Они по деревням работать не будут.
— А собери ка их на смотр! — решаюсь я — Посмотрим, что они из себя представляют!
— Сейчас же уведомлю Такахиро-сана. — кивнул монах и начал вставать.
Ага, вот тут кто решает по военке.
— Постой! — остановил я Сёгэна — ответь-ка, любезный друг, мне на такой вопрос. А кто лагере будет за главного?
Монах растерялся, замялся в дверях.
— Так я первый и поселился. — монах потёр лысую голову. — давно ещё. Тогда к святилищу много людей ходило, даже из Киото бывало, приезжали. Паломников встретить, подношение принять, ритуал провести, путь в пещеру указать. Тем и жил. Потом война началась, паломники закончились, а вместо них пришли беженцы от тягот войн или от жадных даймё, что до невозможности взвинтили налоги. Как-то пришёл и ронин Такахиро и с ним шестеро. Потом и другие самураи и асигару. Последними пришел Ивакура с корейцем. Кто-то уходил дальше, надеясь выйти к морю, к рыбацким поселениям. А кто-то и оставался. А я как и прежде читаю сутры[17], утешаю страждущих, бывает, провожаю в последний путь. Такие дела Омо-доно. Так как, звать Такахиро?
— Да, зови
Глава 13
Ронинов набралось на отряд в тридцать шесть человек, не считая Кикухиё и Такахиро. Вооружение — сборная солянка. В основном мечи и копья. Доспехи лишь у каждого второго. Да еще фиговые такие, со вставками из бамбука. Медленно обхожу их строй, пытаясь понять, а что с ними делать? Дядя Серёжа как-то шутил по этому поводу — «Солдат должен быть занят тяжёлой работой постоянно. В противном случае самоход, водка, драка с поножовщиной, изнасилование местного женского населения». И глядя на бойцов я вдруг отчётливо понял, что это никакая не шутка. Все небритые, рожи и руки со шрамами… Почти у всех на лбу до сих пор отпечаток ладони. Но смотрят браво, можно сказать глазами едят.
Нужно сказать какую-то приветственную речь. Но какую?
— Буси! — обратился я, наконец, к ним — Путь по которому я вас поведу, будет тернист и кровав. И не каждый из вас пройдёт по нему до конца. Но эта дорога — единственный путь Высокой Справедливости, что вернёт вам всем честь и славу, а жителям Ниппон процветание. И он начнётся прямо сейчас. Первое: я разделю вас на три отряда и выберу командиров. Второе — вы отдельно присягнете мне лично перед строем. Третье. Каждый из вас начнет учить черноногих мечу и копью. Их я тоже разделю на отряды.
Лица самураев остались бесстрастными, но я чувствовал, что почти никто не рад идеи учить крестьян высокому воинскому искусству.
Придется нажать. А заодно показать свою власть. Я прошелся вдоль строя, нашел низенького, кривоногого лучника, на лбу которого был замытый след от пятерни. Всего таких «отказников» оказалось трое. Я присмотрелся к самураю и его оружию. Насколько я помнил из истории «кюдо» — пути лука — подобная форма, когда рукоять располагается не посередине, а приблизительно в одной трети длины лука снизу, позволяла стрелять с лошади в любую сторону. То есть предо мной стоял явный кавалерист — элитный боец.
— Фамилия! — рявкнул я на автомате и почему-то по русски. Но глядя в выпученные глаза японца, поправился — Как зовут, спрашиваю?
— Ючи Омохиро[18] — был ответ.
Теперь ухмыльнулся уже я, вот уж в масть имечко. Весельчак Ю. Правда низкорослый и худощавый, одни жилы. С артистом Невинным никакого сходства.
— Хорошо ли ты владеешь своим луком? — продолжил я давить
Самурай скрипнул зубами, повел плечами. Обиделся?
— Униженно прошу вас Омо-доно — церемонно поклонился Ючи — указать недостойному цель.
— Правый столб, пожалуйста. — произвёл я целеуказание в направлении п-образной подставки бронзового дотаку.
И что делает этот «нехороший» человек? Он бросает мимолётный взгляд на цель, потом демонстративно завязывает себе глаза налобной повязкой. Глубоко вздыхает и… Три стрелы выпустил в одно мгновенье. Все три впритирку воткнулись в указанный столб. Сказать что я охренел, ничего не сказать. Что б так лупить из лука, не глядя на сорок метров, надо иметь в башке прицел с гирокомпасом.
— Вижу ты хорош — произнёс я, когда смолкли приветственные крики — А как с мечом? — и подошел к изгороди, взял две бамбуковые палки одинакового размера. Не бокены, но сойдут.
Ючи с поклоном принял «меч» двумя руками и встал напротив. Место нам расчистили почти мгновенно. Тут же начала собираться толпа — любят тут развлечения…
— Омо-доно, будьте осторожны. — недовольно произнёс Такахиро — Омохиро лучший в пляске синигами[19].
Надо же как поэтично. Спросите: зачем я пошел на этот ненужный риск? Потому что мне понравился «Весельчак». И ещё, я эту породу знаю: чтобы такой тебя зауважал, надо ему сперва сопатку как следует начистить. Лично. Не зря же я два года татами топтал.
Ючи оказался отличным бойцом. Настолько быстрым и настолько техничным, что я, в свою очередь, оказался к этому совсем не готов и, проиграл бы поединок в первые секунды, если бы…
Это было позапрошлой зимой. Я тогда выступал как замена Ёсиро Таекудо на городской спартакиаде, а бился со мной какой-то местный «мускул» — заслуженный мастер кендо, первокурсник Токийского университета. И начал он с того, что, перекрыв мне обзор, классически рубанул по ногам… А когда я подпрыгнул, рванулся вперед и двинул меня снизу… Я не полетел тогда вверх тормашками со сломанной челюстью только потому, что чудом успел выставить ногу и оттолкнуться. Нога потом здорово болела.
…И вот сейчас: по общему положению тела противника — такие вещи впечатываются в память накрепко — угадав ловушку, мое подсознание выдало правильное решение. Я отпрыгнул, но не вверх, а вправо, еще и сгруппировавшись. А поскольку отработанную связку Ючи прерывать не стал: подшаг, удар… И шест уперся ему в левую подмышку. Я чуток не рассчитал, забыв, что он без доспеха, и удар получился настоящим: в межреберную мышцу.
