В нем было что-то такое странное, что я поверил этим словам.
– Мне рассказывали, будто тот, кто был распят как царь иудеев, пробудил тебя от смерти. Это правда? – поинтересовался я.
– Что за вопрос? – ироничным тоном заметил он, – Разве я не сижу рядом с тобой? Я умер смертью человека, был завернут в саван и четыре дня провел в гробнице, пока он не пришел и не приказал отвалить камень при входе. «Лазарь, выходи!» – позвал он. Для него это было не самым трудным делом!
Однако, казалось, рассказанное не радовало его. Я по-прежнему молчал, и он продолжил:
– Все случилось по вине моих сестер, я никогда не смогу им этого простить. Они отправили за ним посланцев и заставили его вернуться. Если бы я не умер от этой болезни, ему не пришлось бы возвращаться в Иудею и он не попал бы в руки своих врагов. Он сам оплакал меня, перед тем как вызвал из могилы.
– Ничего не могу понять, – недоумевал я – Чем ты недоволен и в чем обвиняешь сестер, если благодаря им он пробудил тебя от смерти и теперь ты можешь наслаждаться радостью жизни?
– Не знаю, как может однажды вкусивший смерть человек наслаждаться радостью жизни! Ах, он не должен был меня оплакивать! Это, несомненно, был Сын Бога! В своей вере я не придерживаюсь тех же взглядов, что сестры, однако знаю, что он должен прийти к людям. Но я никак не могу понять, почему он так сильно любил меня!
Мы замолчали и сидели, неподвижно глядя перед собой. Его холодность и нескрываемое раздражение казались мне такими странными, что я не знал, о чем еще можно его спросить.
– Но теперь ты веришь, что он был Мессией? – осторожно осведомился я.
– Он был больше чем Мессия! – уверенно произнес он – Тебе, конечно, рассказывали о том, что на третий день он воскрес.
– Я действительно слышал об этом! И пришел к тебе, чтобы услышать еще что-то!
– Тогда слушай: каким бы мудрым ты не представлял себе человека, Иисус все равно превзошел бы его. Какая сила смогла бы его удержать в могиле? Чтобы удостовериться в этом, мне не было необходимости, как моим сестрам, самому идти туда. И все же, чужестранец, я не желаю увидеть его еще раз в этой жизни. Я смогу быть с ним, лишь когда окажусь в его царстве.
– А какое оно, его царство? – с жадностью спросил я.
Лазарь уставился на меня своими остекленевшими глазами.
– Почему же ты сразу не хочешь узнать, что собой представляет царство смерти? Можешь мне поверить: смерть находится везде – здесь и повсюду.
Он немного помолчал и, склонив голову, продолжил:
– Не подумай, что я какой-то шарлатан! Возможно, ты не понимаешь того, что я говорю, но разве мне самому это понятно? – И добавил: – Не отчаивайся, видя мою грусть. Смею тебя заверить: ты на верном пути. Если и дальше пойдешь по нему, то никогда не заблудишься.
Он поднялся и отряхнул свой плащ.
– Ты хочешь повидаться с моими сестрами? – спросил он, догадываясь о моих намерениях, – Я провожу тебя к ним, однако позволь мне сразу же уйти. Я не испытываю удовольствия от общения с людьми.
Я подумал, что на нормальных людей он должен производить впечатление человека, принадлежащего скорее к миру мертвых, чем живых. Я также обратил внимание на то, что он передвигался с трудом, словно конечности не полностью ему подчинялись. Любому постороннему, не знающему его историю, он, несомненно, показался бы странным.
Лазарь повел меня в обход тропы, ведущей в деревню, и обогнув холм, мы приблизились к высеченной в камнях могиле, откуда его вызвал назаретянин.
Дом, в котором Лазарь жил с сестрами, принадлежал богатому поместью. Пока мы шли, он показал мне двух ослов, которые паслись на лугу, виноградник, сад и даже домашних птиц, гребущихся в земле неподалеку от дома. Можно было подумать, что он хочет убедить меня, что я имею дело далеко не с нищими. Эта мирная картина была настолько осязаема и привлекательна, что с трудом верилось, будто идущий рядом человек воскрес из мертвых.
Однако теперь я понимал всю второстепенность истории о его воскресении; главным для меня было узнать, действительно ли Иисус из Назарета был Сыном Божьим и действительно ли он воскрес; и если да, то не могло быть сомнений в воскресении Лазаря. Вдруг я проследил за ходом своих мыслей и испытал небывалое удивление: неужели я – тот самый Марк, который некогда учился в Родосе, целыми ночами бродил по улицам Рима, обладал определенной репутацией, безумно любил чужую жену среди роз в Бэ, в Александрии после изучения пророчеств до самого утра предавался разгулу?
Неужели в меня вселился демон или я стал просто жертвой какой-то иудейской магии и теперь брожу здесь, по иудейской деревне, в покрытом пылью и пропитанном потом плаще, среди кудахтанья кур, в поисках свидетелей воскресения и других чудес, в поисках созданного человеком Бога, умершего и затем воскресшего, для того чтобы изменить этот мир? Конечно, если все обстоит именно так, мир не сможет оставаться прежним. Вслед за Лазарем я вошел в большую, погруженную в полумрак комнату, внизу были видны глиняные кувшины, мешки и кормушка для животных, а жилой этаж оказался довольно скудно обставленным. Лазарь позвал сестер, а меня провел к колодцу перед домом и предложил присесть. По крестьянскому обычаю женщины вышли с прикрытыми лицами и опущенными глазами.
– Вот мои сестры – Марфа и Мария. Можешь их обо всем расспросить, – сказал Лазарь и сразу же ушел прочь.
– Я попросил бы вас, – после приветствия сказал я, – рассказать мне о навещавшем вас раввине, который, насколько я слышал, воскресил вашего брата.
Женщины смутились и обменялись беглыми взглядами. Наконец старшая из них, Марфа, решилась заговорить.
– Он был Сыном Бога, – сказала она – Если хочешь, можешь позвать сюда других наших односельчан: все они были при том, как он приказал отвалить надгробный камень и крикнул нашему брату, чтобы тот вышел из могилы. И Лазарь появился – он был полностью завернут в саван, даже лицо его было покрыто плащаницей, от страха никто не мог сдвинуться с места. Но это был именно наш брат! Мы сняли с него саван и убедились, что он жив. Чуть позже он ел с нами в присутствии людей, которые с сомнением и беспокойством смотрели на него.
– В деревне есть еще один слепой, которому он вернул зрение, – добавила Мария – Хочешь с ним встретиться?
– Мне действительно говорили, что он излечивал больных и возвращал парализованным способность двигаться, – ответил я – Но их слишком много, и я не смогу поговорить со всеми. Расскажите лучше о его царстве? Что он говорил о нем?
– Он наперед знал, что умрет и как это случится, хоть мы этого и не понимали, – сказала Мария – Воскресив моего брата, он удалился в пустыню, вернулся же к нам за шесть дней до Пасхи. Пока он ел, я в знак любви омыла ему ноги ароматным маслом и вытерла их своими волосами. И тогда он сказал, что это омовение – приготовление к его погребению. Но мы с сестрой не могли понять, почему все должно произойти именно так и почему он должен умереть столь ужасной смертью.
– Да и как нам, простым женщинам, было его понять? – вмешалась Марфа – Говорят, что все произошло так, как было предсказано в пророчествах. Однако что толку в том, что они свершились. Возможно, это было необходимо для того, чтобы убедить мудрецов. Ведь только мужчины способны рассуждать, а мы, женщины, не получили подобного дара.
– А что он сам говорил о своем царстве? – настаивал я.
Марфа посмотрела на сестру:
– Мария, ты слушала его и можешь рассказать. Я могу объяснить, как делать хлеб, жарить мясо, собирать виноград и выдавливать из него вино, или же могу дать совет, как лучше всего обращаться с фиговыми деревьями, однако не знаю всего остального. Меня совершенно не нужно убеждать в том, что он был более чем обычный человек.
Хорошо поразмыслив, Мария наконец решилась начать:
– Ни один человек на земле никогда не говорил так, как он. Он излагал, как имеющий власть. Заявлял, что пришел для того, чтобы быть светом мира и чтобы никто из тех, кто верит в него, не оставался в темноте.
– А что такое свет и тьма? – с нетерпением переспросил я.
– Конечно, как тебе это понять, если ты не слушал его проповедей? – тряхнув головой, ответила Мария – Он говорил: «Тот, кто видит меня, видит пославшего меня. Я – путь, истина и жизнь».
Мне показалось, что я наконец начал понимать.
– Значит, ища путь, я ищу его?
Мария подтвердила эти слова кивком головы. Не испытывая больше никаких опасений, она опустилась на колени у моих ног и обратила ко мне свое лицо. Затем, словно для того, чтобы я смог лучше понять, спросила:
– Что для тебя было бы труднее? Сказать человеку, что его грехи прощены или же вызвать моего брата Лазаря из гроба через четыре дня после смерти?
Я долго раздумывал, прежде чем дать ответ.
– И то и другое мне кажется одинаково трудным и неподходящим для человека с рациональным складом ума, – произнес я – Как человек может отпустить грехи другому человеку? Кроме того, что такое грех? Если хорошо подумать, то все существующие философии учат человека жить в согласии со своим рассудком, не причинять умышленного зла себе подобным и, с другой стороны, спокойно готовиться к смерти. Однако человек не способен избежать скверных поступков. Ему лишь позволено, поразмыслив над ними, принять решение в будущем быть более осмотрительным. И никто не может ему в этом помочь. Каждый из нас сам отвечает за свои дела.
