Словении от данного слова не отрекается, ибо словенские реки вспять не текут! «И полно баять о смятении! Коли душа в человеке есть, то она обязательно силою наполнится в нужный момент! Святовит с нами! Вон ведун идет и серую мглу ведет, нам силу несет… — стараясь вызвать дух бодрости и отваги, говорили друг другу словенские ратники. — A-а! Костры уже горят! Землю и душу ратников обогревают!.. К победе, словене, день грядущий приведет! Да будет тако!..»
А в Рюриковом городище факелы освещали поляну возле Святовитова храма, где друиды приготовили священный синий настой, которым спешили покрасить длинные волосы своих соплеменников, ибо только по цвету волос дерущихся завтра воинов боги смогут определить, кому они будут оказывать помощь. Русичи с обнаженной головой спокойно подходили к огромным кадям с синей краской, послушно подставляли их поливавшим друидам, затем отходили в центр поляны и, расчесывая волосы и глядя на луну, шептали ей свои мольбы о спасении своих жизней в земле словен, свято веря, что Святовит внемлет их мольбам.
Верховный жрец русичей наблюдал за соблюдением ритуала и с беспокойством ожидал его конца, ибо на очереди был еще и силач Бегнор, имя которого означало «достойный».
Бегнор разминал ноги, руки, демонстрируя ловкость и игру туго натянутых мышц, а Олаф, изучая его движения, пытался определить, устоит ли его молодой силач перед опытной хваткой знаменитого словенина. Князь долго думал, прежде чем остановил свой выбор на друге Стемира. Дело в том, что Бегнор еще ребенком удивил всех, когда во время ссоры родителей, вместо того чтобы прикрикнуть на них, он одним ударом руки разломил дубовую скамью на две половинки. С тех пор Бегнор прятался от сверстников, ибо боялся во время потех ненароком кому-нибудь ребра переломать или лицо помять. Он чаще всех брался за тяжелые работы и, поражая взрослых соплеменников, заменял троих зрелых мужей. Долго пытались убедить юнца не надрываться, а сначала подрасти — все было бесполезно, и Бегнор-старший перестал мешать своему сыну помогать в строительстве то храма Святовита, то крепежей для ладей, то смотровой вышки. Все привыкли видеть на работах двух Бегноров, и Олаф полюбил их еще в Ладоге, а когда умер Рюрик, то уговорил перебраться к нему поближе. Но одно дело — приязнь князя к силачу, а другое дело, когда вся дружина любит силача. Олаф чуял, что и силач, и дружина будут до смерти верны ему. Князь очень хотел, чтобы завтра, во время схватки силачей, победил Бегнор-младший, и в этом ему поможет Бэрин, ибо кто же, как не верховный жрец, подберет силачу русичу нужный бальзам, предохраняющий богатыря от цепких рук Предславина. А Бэрин, перехватив взгляд Олафа, устремленный на Бегнора-младшего, понял, что силу духа надо вкладывать в обоих. Молодой варяжский князь непременно хотел победить и завоевать себе полное право на жизнь среди словен, да помогут ему силы телесные и духи предков. Бэрин вскинул обе руки вверх и обратился с молитвой к Святовиту, владеющему душами героев-русичей.
Все силы небесные, обитающие над поселением ильменских словен, были призваны в свидетели грозной битвы, разыгравшейся между варязями-русичами и хозяевами-словенами, которой, так сулили боги, избежать было нельзя ни той, ни другой стороне. Казалось, небо разверзлось и выпустило из своих дальних просторов всех, кого призывали на помощь поселенцы Гостомыслова и Рюрикова городищ, и позволило нынче, в день двадцать первого вресеня, свершить небесный суд над борющимися сторонами. Именно поэтому, как только солнце поднялось над совиным лесом, в центр болоньей пустоши вышла первая пара богатырей опробовать силы духа враждующих сторон. Победителем оказался словенин. Во второй паре богатырей сильнейшим оказался варяг Дружины молча наблюдали за схваткой.
Третья пара силачей выехала в центр поляны на конях, и совиный лес застыл. Солнце, казалось, застыло на одном месте и решило не двигаться до тех пор, пока не будет нанесен последний удар. Все затаили дыхание.
Предславин, обнаженный по пояс, грузно восседал на коне, цепко обхватив его круп мощными ногами. Бегнор, так же как и словенин, не имеющий ни одного воинского доспеха, одетый только в короткие кельтские красные штаны, с развевающимися синими волосами и настороженным лицом, не сводил глаз с могучих рук словенского богатыря и, следя за каждым его жестом, приблизился к сопернику.
Власко зорко оглядел новичка-варяга и сразу оценил его ловкий выезд на Предславина. «И где ты его прятал так долго, русич?» — подумал Власко и стал с тревогой наблюдать за подступом силачей друг к другу.
Богатыри не торопились. Кони под ними были тяжелые, обученные съезжаться в единоборстве и умеющие улавливать любое желание наездников. Вот конь Предславина взял бурный разбег и устремился на соперника. Бегнор вовремя отвел своего коня, и словенин промахнулся. Предславин перегнулся через круп коня и грузно повис, увлеченный силой тяжести своего тела. Но сильные ноги спасли его от падения. Мощным рывком и усилием рук он удержался на коне. Бегнор, подхлестнув своего коня, в мгновение ока оказался возле Пределавина и быстрым, ловким рывком обеих рук пригнул к холке коня словенского богатыря, и тот не смог разогнуть спину.
Дружина словен вздрогнула и застонала.
Предславин, тяжело дыша, пытался ухватить варяга за руки, но статный силач русич еще раз пригнул словенина к холке коня, и Олафу показалось, что он услышал хруст костей новгородского богатыря.
Власко понял, что начало проиграно, и поднял левую руку вверх.
Бегнор отпустил словенского богатыря, но Предславин, едва дыша, так и не смог разогнуть спину.
Едва силачи освободили поле, как Олаф дал команду своим воеводам конницы секироносцев взять круговой разбег и ударить по центру ополчения словен.
Гюрги с Кьятом, Стемир и Дагар мгновенно отъехали от своего предводителя исполнять его наказ.
Власко, прижимая основную силу своего войска к совиному лесу, дал команду конникам с честью отразить натиск варязей.
И загорелся бой, подхлестанный злобой и враждой с обеих сторон. Скрежетали щиты и шлемы, принимающие на себя первую ярость бьющихся врагов, защищая тела и головы своих хозяев.
Солнце двинулось к западу, а соперники еще не чувствовали усталости, но уже стали терять своих самых молодых, неопытных бойцов…
Власко старался бодриться, ибо знал, что вид предводителя всегда является причиной либо удачи, либо поражения. «Я должен победить!» — обращался он всей силой своего внушения ко всей Новгородской земле и знал, что она не подведет, не позволит сбросить словен с седел их коней под ноги пришельцев.
Словене дрались с упорством, отчаянно, воодушевленные горячими призывами своего предводителя, искренне стремясь защитить свои исконные права на родную землю.
Варязе, чуя, что перед ними не столь хорошо подготовленные ратники, поняли, что надо беречь силы на последний бросок, а сейчас разумнее чуть-чуть отступить к центру пустоши, чтобы было где развернуться под прикрытием меченосцев и лучников, ибо засада еще не вступила в сечу.
Кьят из-за укрытия наблюдал, как ведут бой Стемир и Гюрги, и отправил гонца к Олафу.
— Еще не время, — решительно отказал князь, чувствуя отчаянное сопротивление словен, ощущая их злобу, но не теряя веры в свою дружину. Он почти осязал ту силу своей правоты, которая, казалось, была отпущена ему самим Святовитом. Да, он князь варяжский, но он не со злом сюда шел и зла здесь не творил! «Никому не уступлю ни прав своих, ни той земли, что пришлось защищать от норманнов!» — Олаф горячо дышал, борясь с нахлынувшими чувствами: он знал, что сейчас необходимо только следить за сражением, правильно рассчитать силы своих соплеменников и сделать все возможное и невозможное для необходимой, как воздух, победы.
Князь еще раз вгляделся в ход битвы, увидел, как Гюрги, атакуя секирой какого-то словенина, заставил его отступить, и радостно воскликнул:
— Молодец, Гюрги! Что творит! Так их, пусть не думают, что злобой и хитростью смогут одолеть опытного соперника!
— Князь, может, пора нам вступить в схватку? — снова напомнил о себе Кьят. — Мы с Дагаром устали смотреть издали, как бьются наши соплеменники.
— Вот когда Власко выведет на поле своих меченосцев, тогда и ваш час наступит! — мудро ответил Олаф, и опытные меченосцы приняли его решение к душе.
Но вот солнце незаметно зашло за верхушки высоких елей совиного леса, и Власко дал команду лучникам и меченосцам. Первые с флангов, вторые мощным ударом по центру обрушились на варязей и потеснили их к реке.
— Кьят! Дагар! К бою! — скомандовал Олаф и быстро добавил: — Я с вами!
— Прикрой нас, Олаф! — крикнул Дагар.
Олаф оглянулся. Рядом с ним только два охранника, и все. А там, за рекой, крепость Рюрикова городища… Олаф почувствовал, как заныла его душа. Нет, его сильные, хорошо обученные дружинники умеют вести длительный бой. Ведь они все лето, зная, готовились к сече.
