– Какой счастливый случай привел вас ко мне после длительной разлуки в столь ранний час?
Монморанси взял в руки кубок с вином, поданный слугой, и предложил Диане.
– Давайте осушим до дна эти кубки за то, о чем я вам сейчас сообщу и что может оказаться важным для вас, для меня и всей Франции.
Заинтригованная Диана послушалась.
– Мадам, если вы прислушаетесь к моим советам, то, возможно, в скором времени станете некоронованной королевой Франции, – Монморанси придвинулся совсем близко к наставнице принца, заговорил тихо, убежденно, словно приказывал. – Дофин любит вас со всем пылом молодости. Вы единственная, кто может сделать его счастливым. И вам это хорошо известно. Он возмужал, стал мужчиной, а главное, стал дофином. Итальянка вам не помеха. Она всегда будет находиться в тени своего мужа, которого безумно любит. Но он не любит ее и никогда не полюбит, потому что любит вас и только вас. Пусть итальянка остается при нем, нам это даже на руку.
Диана внимательно слушала, слова Монморанси не были для нее неожиданными. Она сама часто думала о Генрихе. Она ведь не знала истинной, возвышенной любви, ее муж годился ей даже не в отцы, а в деды. Конечно, ей больше подходила роль наставницы, а чувства к Генриху были до недавнего времени в значительной мере материнскими. Когда же герцог Орлеанский превратился по воле судьбы в дофина, все изменилось. Будущий король Франции заставил ее посмотреть на своего верного рыцаря другими глазами. И все-таки она была осторожна, ведь подобное возвышение таило в себе огромную опасность.
– Монсеньор, а вы подумали, что я рискую стать мишенью для ярости завистников, подвергнуться граду насмешек, которые будет распространять среди придворных дам герцогиня д’Этамп, а кроме того, унижению быть однажды покинутой.
– О, вот об этом вам беспокоиться нечего, – убежденно ответил коннетабль.
– А каким позором для меня, наследницы древнего рода Пуатье, будет любовная связь с принцем, женатым на женщине более низкого происхождения, чем я!.. Мне, как вдове великого сенешаля, не пристала роль торжествующей возлюбленной. Я предпочла бы, чтобы все по-прежнему считали меня духовной наставницей принца.
Монморанси расхохотался.
– Поверьте мне, прекрасная Диана, вашему самому преданному другу, стать возлюбленной дофина чего-нибудь да стоит. Нам назначено самой судьбой понимать друг друга.
– Это верно, – согласилась Диана, но в выражении ее лица все еще чувствовалось сомнение.
И, чтобы ее окончательно успокоить, он по-отечески произнес:
– Я беру на себя всю ответственность перед Богом и перед королевским двором за этот ваш шаг.
Выражение лица Дианы смягчилось. Коннетабль всегда являлся ее самым верным союзником. Он был одним из немногих, кому она доверяла.
– Вот если бы все произошло неожиданно, – наконец решилась она. И от произнесенных слов вдруг почувствовала легкость на душе, словно Монморанси дал ей долгожданный ответ на вопрос, который мучил ее, из-за которого она, случалось, не спала ночами. Столько времени проблуждав в темноте, она внезапно увидела лучи солнца.
По глазам Дианы, по выражению ее лица хитрый придворный понял, что его замысел пришелся по душе одинокой вдове, еще не познавшей в своей жизни любви. Кроме того он не сомневался, что она, как и он, была тщеславна и мечтала играть при дворе одну из ведущих ролей. В союзе с ним эта рассудительная женщина, которую престарелый муж научил многим хитростям, будет иметь неограниченное влияние на наследника трона.
Этого достаточно, чтобы внести раздор в ряды особо приближенных к трону.
– Мадам, в глазах придворных вы так и останетесь прекрасной вдовой, полной достоинства, набожной и надменной в своем вечном трауре. Принц умолял меня устроить ему свидание с вами в моем замке в Экуане. Сердце дофина целиком принадлежит вам. Если он пожелает услышать от вас «да», не отказывайте ему. На днях король со своей свитой отправляется в Блуа на охоту. Генрих и вы приедете в эти дни ко мне в мой Экуанский замок. Диана, подарите счастье этому влюбленному атлету, – он на мгновение замолчал и, любуясь совершенством в образе женщины, добавил: – …И себе.
– Об этой нашей встрече никто не должен знать, – предупредила Диана.
– Все будет сохранено в строжайшей тайне.
– Хорошо, друг мой, – согласно кивнула красавица и улыбнулась своей ослепительной улыбкой, – я обещаю сделать все возможное и невозможное для исполнения вашего замысла. Только учтите, я появлюсь перед Генрихом в тот момент, когда он этого меньше всего ожидает. Наша встреча в Экуане должна стать для дофина сюрпризом.
Главный распорядитель двора ликовал: в успехе задуманного он не сомневался. Внезапно погибший дофин Франциск не переносил его спеси и наглости и был для него дамокловым мечом, уже готовым упасть. Да и отношения с королем, несмотря на все одержанные им победы и оказанные ему за это почести, не были стабильными. Возвышение Генриха сулило ему и его верной союзнице неограниченную власть в государстве.
Генрих специально выбрал местом встречи со своей богиней Экуан, любимую резиденцию своего друга Монморанси. Замок, достойный короля, был изысканным и неповторимым. Разнообразные залы, увенчанные потолками в росписи и позолоте, изобиловали дорогими гобеленами, изображающими праздники в честь Вакха, коврами, сплошь затканными золотыми нитями и шелком, инкрустированной мебелью, произведениями искусства. В нишах на фоне драпировок из дамаста и парчи на золоченых постаментах стояли статуи из темного дерева, бронзы и мрамора, подсвеченные парфюмированными свечами в серебряных подсвечниках. И всюду, где только можно было их разместить, зеркала. Но особой известностью пользовались эротические витражи замка. Они околдовывали молодые сердца своими чувственными откровениями любви Амура и Психеи. Не один монарх мог бы позавидовать такому богатству, оживленному суетой целой армии слуг. Именно здесь Монморанси любил устраивать приемы, причем с роскошью подчас превосходящей королевскую. Но в день приезда Генриха в замке находились лишь коннетабль, его супруга и несколько самых верных слуг.
Дофин прибыл в замок, когда уже близился вечер, и сгорал от желания скорее увидеть Диану. Он редко бывал в таком приподнятом настроении в королевских замках. Здесь в обществе друга и его жены Мадлены Савойской Генрих преобразился.
Монморанси заверил принца, что все в этом замке будут невидимыми, чтобы не нарушать спокойствия влюбленных. Чего бы они здесь ни пожелали – все будет к их услугам. И действительно, в помещениях, отведенных Генриху, уже накрытый стол изобиловал изысканными яствами, экзотическими фруктами, невидимые музыканты тихо играли, услаждая слух, а с витражей взирала обнаженная Психея, возлежащая на роскошном ложе в ожидании своего Амура.
Вечер был отменный, и Генрих решил спуститься в сад, который достойно обрамлял величественный ансамбль замка. Он радовался, что здесь никто не посмеет его разыскивать и они проведут наедине с Дианой несколько волшебных дней. В саду были устроены беседки, мраморные скамьи и маленькие рощицы, где можно было укрыться вдвоем, чтобы побеседовать, помечтать, признаться в любви своей несравненной богине.
На усеянном звездами небе, ласкающем взгляд глубокой и спокойной синевой, показалась луна – небесная покровительница античной богини Дианы. Таинственный чарующий сентябрьский вечер располагал к мечтательности.
Генрих направился в парк. Около развилки, ведущей к беседке и саду удовольствий, вдоль которого протянулась отливающая серебром длинная лента канала, он резко остановился. Вдали возле куста белоснежных роз, которых еще не коснулось дыхание наступившей осени, он увидел Диану. По изящному профилю, по величавой осанке ее можно было принять за воплощение фации, снизошедшей на землю.
Диана, не видя его и не подозревая, что он совсем рядом, сделала несколько шагов навстречу, присела на мраморную скамью и подняла глаза к звездам.
Он осторожно и бесшумно приблизился к ней и позвал вполголоса:
– Диана!
Она поднялась со скамьи и, словно притягиваемая магнитом, оказалась рядом с Генрихом.
Мгновение спустя он заключил ее в свои объятия.
– Пусть ночь и ее лунное божество соединят нас навеки, – прошептал Генрих. – Я не могу больше жить без тебя.
Его богиня стояла перед ним в лунном сиянии ночи. Единственная, кому целиком принадлежало его сердце с раннего детства.
Она обвила его шею руками, улыбнулась и с нежностью обратилась к нему.
– Я так ждала твоего возвращения из похода. Как я могла все это время жить без тебя?
Он заглянул в ее глаза.
– Я давно звал тебя, но ты не откликалась на мой зов.
– Запомни: всему свое время. Наше время пришло, ты повзрослел и стал мужчиной.
Ночь и сияние луны соединило этих двух влюбленных.
