— Что это с ним, Парсон?
— Я полагаю, он корит себя за свою глупость. Конечно, как опытный воин, он не имел права пропускать такой удар, — проговорил Метьюн, внимательно прислушиваясь к воплям вождя: сквозь хохот можно было расслышать отдельные слова.
С помощью своих приближенных Вапатки принял вновь вертикальное положение. Опираясь на плечи маори и используя их, как костыли, он на одной ноге подскакал к взмокшему, тоже зверски уставшему Коффину. Вождь, улыбаясь, протянул вперед свою правую руку.
— Я хочу выразить тебе свое уважение. Кажется, у вас, у пакеа, это делается именно так?
Коффин медлил и пристально смотрел в лицо вождя, который продолжал широко улыбаться. Он пожал Вапатки руку, продолжая сжимать в свободной дубинку. Раненый маори мог быть столь же коварен, как и раненый тигр.
Но это было искреннее выражение чувств со стороны вождя. И искреннее рукопожатие.
— Я был не прав, Железные Волосы, — проговорил Вапатки. Оглянувшись на Те Охине, он прибавил: — Он говорил мне, что я не прав, но я ему не поверил. Теперь я верю.
— Значит, ты поставишь свою подпись под договором?
— Да, я подпишу вашу бумагу. Хорошо еще, что ты сломал мне ногу, а не руку.
На этот раз Коффин от души расхохотался вместе с маорийским вождем. Когда шутка была переведена остальным, захохотали все присутствующие маори. Даже пастору Метьюну было крайне трудно поддерживать в себе строгость и серьезность духовного наставника.
Вапатки был тридцать пятым человеком, поставившим свою подпись под Вайтангийским Договором. Когда от стола отошел последний арики, пришла очередь пакеа. Под руководством Фицроя все высокопоставленные граждане Корорареки подписались и на словах подтвердили свою готовность всеми силами способствовать исполнению этого соглашения, о чем и заявляют в этот поистине исторический момент.
Фицрой последний раз вышел вперед и провозгласил, что отныне маори и пакеа делят одну землю, живут в мире и гармонии ради счастья своих детей и внуков, ради всеобщего блага.
Когда подошла очередь Коффина поставить свою подпись под документом, он заметил на себе несколько возмущенных взглядов граждан Корорареки. Он оглядел себя, увидел на своей одежде дыры, грязь, почувствовал, как с лица продолжает лить пот и… улыбнулся. Он понял, что люди возмущены именно несоответствием его внешнего вида историческому моменту. Очевидно, они не знают о том, что пять минут назад ему пришлось провести одну маленькую «дипломатическую консультацию по поводу процедуры подписания». Он подписался смело и размашисто, как всегда. Наконец, все было сделано. Маори огласили окрестности шумными выражениями восторга и радости. В воздух полетели боевые копья и дубинки. Пакеа не отставали от них, весело хохоча и разряжая в воздух мушкеты и пистолеты. Коффин смотрел на все это веселье критически и думал о том, кто же первый, — белые люди или аборигены, — нарушит договор.
Впрочем, сейчас это было неважно. Временный мир был лучше, чем никакой. Кто знает, может, этот договор станет своего рода исключением из правил и войн вообще не будет? Прежде чем забраться в свой фургон и отправиться обратно домой, Коффин сердечно попрощался с Те Охине и со своим новым другом Вапатки.
Холли, с нетерпением ожидавшая мужа, встретила его поцелуем и крепкими объятиями.
— Ну что? — тут же спросила она взволнованно. — Все прошло хорошо, Роберт? Будет у нас мир или нет?
— Будет пока, куда ему деться? — Он осторожно снял шляпу, словно это был какой-то уснувший у него на голове зверек. — У некоторых вождей были поначалу кое-какие сомнения, но нам удалось… убедить их. Словом, в конце концов документ был подписан всеми.
Стягивая с себя парадную куртку, он направился в гостиную.
— Роберт: что у тебя с лицом?! — вдруг вскричала жена. Она забежала вперед и осторожно коснулась щеки. Потом ее пальцы переместились на лоб, потом на скулу.
— И вот еще шрам! И на шее! Боже! Ты опять ввязался в драку! Что с тобой сделала эта страна? В Англии ты никогда не выделялся буйным нравом.
— Здесь другой климат, дорогая. Он определяет иные подходы к жизни, — с улыбкой произнес он и решил успокоить ее крепким поцелуем, после чего устало опустился в свое кресло.
— Нечего волноваться. Однажды я напоролся на колючий кустарник, так смею тебя заверить: было намного хуже. А теперь я заявляю, что голоден, словно уэльский вепрь. Если ты не поторопишься с едой, мне придется заморить червячка тобой, дорогая!
Она со смехом увернулась от его цепких рук. У нее был красивый музыкальный голос, а когда она смеялась он становился еще красивее.
— Вопрос насчет меня мы обсудим ближе к ночи. А ты намекаешь, наверное, на десерт, который еще не готов? Ой, чуть не забыла! — Она перестала смеяться и смущенно покраснела. — К тебе пришел человек для разговора. Когда я пошла тебя встречать в дверях, то оставила его на кухне. Мы тут с тобой болтаем-болтаем, а он там сидит и ждет. Нехорошо! Я пойду скажу ему, что ты вернулся.
С этими словами она выбежала из комнаты.
Коффин нахмурился.
Кто бы это мог быть? Все первые граждане Корорареки были вместе с ним в маорийской па.
Впрочем… не все. Он позабыл об Ангусе Мак-Кейде. Точно, это он.
Коффин встал, чтобы поприветствовать своего товарища.
— Здравствуй, Роберт.
— Ангус, — начал Коффин, протягивая Мак-Кейду руку. Они обменялись рукопожатием.
— Почему вас не было на подписании договора?
Мак-Кейд усмехнулся.
— Похоже, наши «отцы» посчитали меня слишком юным для участия в столь важной, исторической церемонии.
— Глупость какая!
Коффин отлично знал, что Мак-Кейд нисколько не глупее того же Абельмара и вообще любого из «первых».
— И, однако, меня не пригласили.
— Что будете пить? Ром? Шерри?
— Может, позже. Я бы хотел кое-что показать вам, Роберт.
— Отлично, покажите же. Надеюсь, это что-то приятное? Принесите, а я посижу и подожду здесь.
— Нет, вы не поняли… — замялся Мак-Кейд.
— Это не вещь, которую можно положить в седельную сумку или мешок. Скажите… Вы могли бы уделить мне несколько деньков?
— Несколько дней?! — вскинул брови в изумлении Коффин. — Я-то думал, что это займет час-другой от силы. Но, Ангус, вы же знаете, что меня ждут дела. Нужно совершить еще одну поездку на Южный Остров, а перед этим мне необходимо пройтись по всем пивным Пляжа, выскребая оттуда матросов, которые еще могут стоять на ногах. Словом, куча работы.
— Переложите заботу о наборе команды на Мэрхама. А господин Голдмэн прекрасно справится с вашим бизнесом. Речь идет всего о нескольких днях. То, что я хочу вам показать, много важнее пьяной матросни! Я хочу, чтобы вы посмотрели и дали увиденному свою оценку, Роберт. Без вашей поддержки мне не удастся никого убедить. Они поверят, если вы скажете им то же, что и я.
— Поверят? Чему поверят?
— Тому, что я видел.
— А что вы видели?
Глаза Мак-Кейда ярко блеснули.
— Будущее, Роберт. Наше с вами будущее.
— Опять ваши шотландские шуточки, дружище? Впрочем, Коффин хорошо знал, что Мак-Кейд, — который работал не меньше его самого, — не стал бы отвлекаться от своего бизнеса на всякие пустяки. Если он пришел к молодому капитану и просит уделить для чего-то несколько дней, значит, это что-то серьезное. Коффин был заинтригован.
— Сэмюэл! — крикнул он в кухню. — Кинь в седельную сумку сушеной говядины и барашка, если найдешь. Меня не будет несколько дней.
Последняя фраза вернула в гостиную Холли. Она переводила тревожные взгляды с мужа на его гостя.
— Не будет несколько дней?! — переспросила она, потрясенная. — Но ты же еще в дом толком войти не успел, Роберт! Ангус Мак-Кейд, скажите же, что происходит.
Мак-Кейд бросил на нее виноватый взгляд.
— Я не могу рассказать вам об этом, миссис Коффин. Но Роберт вернется и сам все вам откроет, я надеюсь.
Коффин, стараясь не показывать своей улыбки, проговорил:
— Вы пришли сюда, будучи уверенным в том, что уговорите меня участвовать в этой маленькой экспедиции, не так ли, Ангус? Так вот знайте, если мне поездка не принесет удовлетворения, вы когда-нибудь поплатитесь за это. Куда мы едем?
— На юго-запад.
Хозяин дома задумчиво вздохнул.
— Еще вчера я не решился бы на такое путешествие, но теперь единогласно одобренный договор дает нам право свободного проезда по стране. Впрочем, это все равно может быть опасно. Так же опасно, как оставлять Холли одну дома.
Он оглянулся на жену и подмигнул ей.
Она попыталась возмущенно вспыхнуть, но ей это не удалось, она улыбнулась вместо этого и махнула на него рукой.
— Я пойду приготовлю лошадь, Роберт.
Деревья были густо украшены желтым цветением. Яркие цветы и странные, полуневидимые зверьки, сновавшие по густым кустарникам, росшим по обеим сторонам неразъезженной дороги, обращали на себя внимание обоих молодых людей, неторопливо продвигавшихся на своих лошадях вперед. «Никогда и нище еще не было страны, столь удивительно избавленной от хищных, опасных животных», — подумал Коффин. Действительно, вокруг было тихо и покойно. Местность напоминала Ридженси-Парк. Правда, нельзя было поручиться за то, что им не повстречается какой-нибудь ополоумевший, одержимый манией убийства и не признающий никаких договоров маори. Но это была скорее теоретическая вероятность.
