началось строительство. Казалось, сюда свезли все перфораторы, все бетономешалки, бульдозеры и компрессоры Калифорнии. Адский шум не умолкал и на мгновение. В других обстоятельствах я бы переехал, но как можно было переехать сейчас? Я мог бы, сильно постаравшись, прихватить с собой пятьдесят справочников, но знал со всей определенностью: именно пятьдесят первого мне не хватит, когда потребуется спешно узнать точные размеры бочонка с солониной или максимальную дальность французской полевой гаубицы».
«Хорнблауэр и „Отчаянный“» — самый длинный из романов саги; он в полтора раза длиннее первого. Блокада Бреста и впрямь дала Форестеру материал для множества увлекательных эпизодов. Это был самый страшный для Англии период войны: Бонапарт, сперва пожизненный первый консул, а с марта 1804-го — император Франции, продолжал одерживать победы на суше (так, в 1803-м он захватил принадлежавший британскому королю Ганновер) и вел подготовку к вторжению на Британские острова. Рассматривались даже самые фантастические прожекты, такие как использование только-только изобретенных паровых судов или воздушных шаров, однако главный упор был сделан на более реалистическом плане: построить множество плоскодонных транспортных судов и на них перевезти в Британию Великую армию. Была построена Булонская флотилия, насчитывавшая больше двух тысяч кораблей — транспортных барж, канонерок и маленьких бригов; армия океанского побережья, численностью двести тысяч человек, проходила подготовку в портах Франции и Батавской республики. Чтобы финансировать этот грандиозный план, Наполеону пришлось продать Луизиану Соединенным Штатам. Англия с ее маленькой армией не устояла бы перед таким вторжением, однако эффективность блокады, плачевное состояние французского флота, а также нежелание ветров и приливов подчиняться воле первого консула не дали плану осуществиться. Окончательный конец угрозе положил разгром испано-французского флота при Трафальгаре 21 октября 1805 года.
Форестер сочинял «Отчаянного» с большим удовольствием (он вообще любил сочинять книги и не любил записывать), однако в этой бочке меда оказалась большая ложка дегтя. Ему предстояло рассказать о Марии, о ее медовом месяце, о рождении их с Хорнблауэром первенца. В «Спутнике Хорнблауэра» он написал: «Я знал, какая судьба ждет саму Марию и ее детей. Ведь мог же я внести немного счастья в ее беспросветную жизнь? Да почти нет. Шла война, Хорнблауэр служил в Ла-Маншском флоте, и Хорнблауэр — это Хорнблауэр. Перед лицом обстоятельств я очень мало что мог сделать для Марии. По крайней мере, я избавил ее от иллюзий, а значит, и от горьких разочарований, но я не мог позволить своим чувствам испортить историю. Мы уже знали, каким станет Хорнблауэр, во что превратится их брак. Как в кальвинистской доктрине предопределения, все будущее было заранее записано в книге. Мария оказалась мотыльком (можно ли представить кого-нибудь менее похожего на мотылька?), зажатым между безжалостными фактами и вымыслом».
«Отчаянный» заканчивается тем, что Хорнблауэр, представленный к повышению, должен вернуться в Англию. Сознательно или нет Форестер оставил промежуток в несколько месяцев между финалом «Отчаянного» и началом «Атропы» — причем именно осенних месяцев 1805-го, когда решалась судьба Англии? Так или иначе, он вернулся к ним в своем последнем романе «Хорнблауэр и кризис». Форестер умер, не дописав книгу, однако сохранились первые главы и план. Из них мы узнаем, что Хорнблауэр, хоть и не участвовал в Трафальгарском сражении, сыграл в событиях этих критических месяцев далеко не последнюю роль — говоря словами его автора, «во-первых, потому, что Хорнблауэр — это Хорнблауэр, во-вторых, потому, что роману нужен сюжет».
Если посмотреть на хронологию изданий Хорнблауэровской саги, мы увидим, что всякий раз, возвращаясь к герою после очередного долгого перерыва, Форестер не мог отделаться от него одной книгой. Первые три романа («Все по местам», «Линейный корабль», «Под стягом победным») появились в 1937–1938 годах. В 1945-м опубликован «Коммодор», сразу вслед за ним — «Лорд Хорнблауэр». Тогда герой спас своего автора от смерти. В 1943-м, после экспедиции на американском военном корабле, Форестер почти утратил способность двигаться и мучился сильнейшими болями. Врачи поставили ему диагноз артериосклероз и пообещали от силы несколько месяцев, да и то при условии, что он будет избегать любого умственного и физического напряжения. А он вместо того, чтобы провести последние отпущенные недели в состоянии овоща, начал писать роман о приключениях Хорнблауэра в России, и не только не умер, но и вернулся к активной жизни — удивительно активной для человека, которому даже недолгая ходьба доставляла невыносимую боль: путешествовал по всему миру, женился во второй раз, написал десятки книг и не уставал радоваться, несмотря на все проблемы со здоровьем. В 1948-м он еле-еле выкарабкался после тяжелого сердечного приступа, а в следующие годы написал еще три романа саги — на сей раз о молодости героя. В 1950-м был опубликован «Мичман», в 1952-м — «Лейтенант», в 1953-м — «Хорнблауэр и „Атропа“».
В «Хорнблауэровском атласе» Форестер, скромно именуя себя биографом героя, рассказывает о некоторых обстоятельствах своей жизни, повлиявших на сюжет романа.
«По счастливому совпадению биограф Хорнблауэра оказался хорошо знаком с реками и каналами Англии и других стран. Задолго до того, как такие путешествия снова вошли в моду, он проделал на лодке путь из Лондона в Лланголлен и обратно; пассажиром на борту был его старший сын, тогда нескольких месяцев от роду. <…> Эти беспечные дни омрачало одно-единственное рискованное обстоятельство: капитаном лодки был литератор, сочинявший роман, что совсем не просто на суденышке с командой из трех человек, одному из которых не исполнилось и полугода. По крайней мере, полученный опыт позволил ему впоследствии описать путешествие Хорнблауэра по рекам и каналам в компании маленького сына».
Людвиг Хойзе, член Форестеровского общества, который в 2004-м прошел по Луаре маршрутом, описанным в «Путешествии „Анни Марбл“» [91], в 2009-м повторил путь Хорнблауэра по каналу Темза-Северн. Его рассказ позволяет понять, насколько писатель точен в одних деталях и насколько вольно обращается с другими. «Форестер слегка подогнал факты, как и в других своих романах. <…> В 1805-м, когда Хорнблауэр восхищался скоростью „Королевы Шарлотты“ и удобством этого способа передвижения, быстроходного пассажирского сообщения на каналах еще не было (оно началось лишь в 1820-м, незадолго до появления сети железных дорог), и по каналу Темза-Северн ходили только медленные грузовые баржи». Подробное описание того, как Хорнблауэр проходит шлюз, основано на личном опыте Форестера, только не английском, а французском — в «Путешествии „Анни Марбл“» есть сцена, очень похожая на аналогичный эпизод в «Атропе». Едва ли это важно — куда важнее, что описание похоронной процессии Нельсона написано человеком, который и впрямь проделал этот путь на лодке под проливным дождем, когда западный ветер дул навстречу приливу,
