Графиня постаралась ободрить Наполеона, вдохновить его еще больше на выполнение этого намерения. Она обещала ему самым тщательным образом осведомиться о настроении умов во Франции.
Тогда Наполеон сказал ей, по обыкновению все предвидя и предусматривая:
– На обратном пути постарайтесь осведомиться и как следует сориентироваться в симпатиях и настроении гренобльского гарнизона. Если французы вновь призовут меня, то мне придется быть очень осторожным, в особенности в самом начале путешествия. Я теперь слишком хорошо знаю провансальцев, чтобы вторично довериться им. Дофинцы – совсем другой народ; они порядочны, храбры, преданны. Если когда-нибудь я решусь вернуться во Францию, то это возвращение произойдет через Гренобль.
– Хорошо, ваше величество, я побываю там. Там стоит полк полковника Анрио. Быть может, мне удастся через его жену Алису войти в сношения с некоторыми из офицеров гарнизона.
– Черт возьми! – сказал император. – Этот храбрец Анрио скучает здесь. В данный момент он вовсе не нужен мне; ему, вероятно, очень хочется расцеловать свою жену, вот я и пошлю его в Париж… через Гренобль. – Наполеон задумался на мгновение, а затем прибавил: – Чтобы не привлекать ничьего внимания, я дам ему поручение в Вену.
Графиня Валевская вздохнула. Значит, Наполеон все-таки думал о том, чтобы вновь завоевать расположение Марии Луизы! То, что она ему сообщила, не смогло уменьшить его страсть. Ее сердце сжалось, и, не в силах долее сдерживать свои истинные чувства, она попросила у императора дозволения сейчас же удалиться с острова.
Наполеон предложил ей остаться, чтобы отобедать у него с ребенком, прибавив, что вечером она сможет уехать на одном из связных судов.
Послали за полковником Анрио, и Наполеон дал ему соответствующие инструкции. Он должен был отправиться в Вену, попробовать увидеть де Меневаля, секретаря императрицы, а если будет возможно, то добиться личного свидания с нею; он скажет ей, что император чувствует себя хорошо и надеется на скорое свидание. Затем, исполнив это поручение, полковник направится в Гренобль, где стоит его полк. Там он постарается разузнать у офицеров, как они относятся к Бурбонам и продолжают ли они чтить память императора. Графиня Валевская, которую будет сопровождать полковник Анрио, позаботится о том, чтобы сведения, добытые полковником Анрио, были переправлены в полной тайне и сохранности на остров Эльба.
После обеда, во время которого император был в очень хорошем расположении духа, графиня покинула Марсиану и отправилась в маленькую бухту, где ее ждала лодка. Вместе с полковником Анрио и сыном ее отвезли на борт связного судна, на котором она и добралась до Ливорно.
Там, предъявив свой паспорт, она оказалась объектом особенного внимания со стороны английского комиссара Нейла Кэмпбела, тайного тюремщика Наполеона.
Он посовещался с английским консулом, был страшно любезен с красавицей полькой и спросил у нее, выпадет ли ему на долю счастье когда-нибудь снова увидать ее, будь то в Лондоне или на острове Эльба.
Графиня подумала, что из впечатления, которое произвела ее красота на стража царственного узника, можно будет извлечь кое-какую пользу. Ведь она могла бы усыпить его бдительность, отвлечь его внимание и тем способствовать бегству императора. Поэтому она не стала обескураживать галантного англичанина и обещала увидеться с ним в последних числах февраля, когда она, по всей вероятности, будет в Италии у неаполитанского короля.
Кэмпбел, влюблявшийся все более и более, поклялся графине, что при первом известии о ее присутствии в Италии он примчится туда. Прекрасная полька запомнила это обещание и решила воспользоваться им.
Из Ливорно она собиралась отправиться на английском корабле в Триест, откуда должна была проследовать в обществе Анрио в Вену. Когда она уезжала, Кэмпбел провожал ее до пристани, откуда еще долго махал платком, причем из глаз этого влюбленного вояки катились слезы.
После отъезда графини Наполеон погрузился в глубокую задумчивость. В его глазах заблестел огонь надежды, его лицо порозовело, и – редкое явление со времени его поселения на острове Эльба – он улыбался! Король Ивето умер, император вновь воскрес к жизни!
В последние месяцы 1814 года всю Францию охватило чувство глубочайшего разочарования. Все жалели об эпохе Наполеона. Войны, налоги, страдания, лишение свободы были забыты; вспоминали только былую славу времен Наполеона и сравнивали прежний нравственный подъем с теперешним нахождением под опекой духовенства и необходимостью переносить наглость старинной родовой аристократии.
Бурбонскому правительству плохо удавалось поддерживать свой авторитет в магистратуре и армии. Духовенство под покровительством герцога де Берри совершало ошибку за ошибкой, а маршал Сульт, ставший военным министром вместо Дюпона, пускался в такие авантюры, которые окончательно роняли престиж правительства.
Все офицеры империи чувствовали себя под надзором целой армии сыщиков, стороживших и выслеживавших каждое их движение. Они не могли даже и вздохнуть свободно. О малейшем слове немедленно доносилось, их переписка вскрывалась. В результате по всей Франции начался ряд конфликтов и скандалов между военными частями и офицерами запаса, получавшими лишь половину прежнего содержания и посылаемыми в различные, специально для них назначаемые местности. Между прочим, много шума наделал процесс генерала Эксельмана.
Эксельман получил приказ отправиться в Бар-сюр-Орнэн, место своего рождения. Это была ссылка. За отказ подчиниться этому несправедливому и беззаконному требованию маршал Сульт велел арестовать Эксельмана. В Суасоне последнему удалось ускользнуть от конвоиров; он укрылся в надежном месте и написал оттуда министру письмо, в котором требовал назначения над ним, Эксельманом, правильного суда, обещая немедленно отдаться в руки властям, как только для расследования его дела будут назначены беспристрастные судьи.
Заседание военного суда 16-й дивизии состоялось 23 января 1815 года в Лилле. Суд единогласно вынес Эксельману оправдательный приговор, который был встречен с неописуемым торжеством. Отныне офицеры запаса уже могли, значит, распоряжаться своей свободой по собственному усмотрению, ездить из города в город, как и куда заблагорассудится, не навлекая на себя репрессий.
Подобные происшествия с каждым днем все более и более выставляли напоказ, насколько призрачна власть и неустойчиво могущество реставрированной королевской власти. Недовольная, мятежно настроенная армия ускользала из-под ее влияния.
Да и общественное мнение тоже возмущалось все более и более. Наглое поведение королевской лейб-гвардии в Париже, вызывающий образ действий провинциального дворянства, вмешательство духовенства в домашние дела мирян, убытки торговцев, разоряемых англичанами, угрозы по адресу собственников земель, приобретенных у нации, подавление бурбонским правительством либерального духа – все эти беспорядки и притеснения возмущали офицерство и даже буржуазию, и в их среде уже развивались ферменты революционного движения, которое должно было вскоре превратиться в могучее и единодушное движение в пользу возвращения Наполеона.
Наполеон был в курсе всех этих событий и настроений: газеты, сообщая о различных эпизодах и инцидентах, рисуя картины внутренней жизни страны, давали ему основание быть твердо уверенным, что Франция уже жалеет о нем и готова вновь призвать его как законного повелителя.
Таково было настроение в стране, когда полковник Анрио ехал в Гренобль, где стоял его полк.
Согласно инструкциям императора, он поехал через Вену, чтобы поговорить с де Меневалем, секретарем Марии Луизы. Однако в момент приезда Анрио Меневаля не оказалось в Вене, а потому полковнику пришлось поговорить только с де Боссэ, камергером императрицы. Аудиенции он не получил, да и не добивался ее особенно. Нейпперг зорко следил за императрицей, и было бы более чем неосторожно открывать ей хотя бы в общих чертах надежду Наполеона снова свидеться с женой во Франции, во вновь отвоеванном Тюильрийском дворце.
Из Вены полковник Анрио и графиня Валевская отправились в Дофинэ через Альпы. Прошло уже две недели, как они ехали по дороге в город Гренобль. Они двигались очень медленно, принимали массу предосторожностей, вплоть до сокрытия своих настоящих имен. В это время стояли сильные холода, особенно в этих альпийских областях; всюду лежал снег. Однажды, подходя к дому, где они должны были переночевать, графиня Валевская, внезапно упав духом, ухватилась за руку Анрио и сказала ему сквозь рыдания:
– О, полковник, я хотела бы умереть! Я слишком устала… Хотя бы это кончилось поскорее!
– Смелее, графиня, смелее! – ответил Анрио, поддерживая молодую женщину. – Почему вы вдруг загрустили? Ведь мы вскоре доедем до цели нашего путешествия, и все наши трудности и усталости останутся позади!
