— Отличным. Прости меня, но я очень люблю Мемфис.
— Кто станет тебя корить за это? Это — исключительный город, и Пи-Рамзес никогда не сравнится с ним. Если бы угроза со стороны хеттов не приняла такого размаха, мне не надо было бы строить новую столицу.
— Управление Мемфиса остается примером профессиональной добросовестности.
— Различные службы Пи-Рамзеса прекрасно работают. Не является ли твоя служба лучшим тому доказательством?
— Я не скрываю реального положения вещей, поверь мне. Не поступало ни одного тревожного донесения. Хетты бездействуют.
— Нет никаких сообщений от наших осведомителей?
— Хетты сражены твоим вмешательством. Они не ожидали, что египетская армия окажется такой стремительной и побеждающей.
— Возможно.
— Зачем сомневаться? Если бы хетты были уверены в своей непобедимости, они, по крайней мере, заявили бы решительный протест.
— Чтобы они уважали границы, установленные Сети… Я в это не верю.
— Вы становитесь пессимистом, Ваше Величество?
— Единственное намерение Хеттской империи — это захват территорий.
— Но не является ли Египет слишком большим куском, который не по зубам даже очень проголодавшемуся врагу?
— Когда военные решительно настроены на войну, — возразил Рамзес, — ни мудрость, ни разум не могут их разубедить.
— Только серьезный противник заставит хеттов отступить.
— Ты что, будешь приветствовать усиление вооружения и увеличение числа воинов?
— Что может быть лучше?
— Не будет ли это расценено хеттами как объявление войны? — встревожился Рамзес.
— Хеттам понятен только язык силы, если я правильно понял высказанную тобой мысль.
— Я также хочу укрепить нашу защитную систему.
— Создать из наших провинций буферную зону, я знаю… Тяжелая работа выпала на долю твоего друга Аша.
— Эта задача кажется тебе невыполнимой?
— Аша молод, ты недавно наградил его и назначил одним из главных людей государства. Такой быстрый взлет может вскружить ему голову… Никто не оспаривает его прекрасные качества, но можно ли полностью доверять ему?
— Я знаю, все военачальники считают, что им не оказали достаточных почестей. Но Аша имеет положение и вес в обществе.
— Есть одна мелочь, я не придаю ей особого значения, но мой долг рассказать тебе о ней. Ты знаешь, что дворцовая прислуга имеет склонность болтать о чем попало, однако некоторые слухи, возможно, заслуживают интереса. По рассказам моего управляющего, испытывающего явные симпатии к одной из служанок царицы, эта женщина видела, как Роме украл шаль Нефертари.
— Она может подтвердить это?
— Роме запугал ее. Она боится, что он будет грубо с ней обращаться, если она его обвинит.
— Разве мы не живем в стране, где правит богиня Маат, с её законом и справедливостью? — воскликнул Рамзес.
— Может, тебе надо сначала заставить Роме сознаться, а уж потом эта малышка даст свидетельские показания.
Высказывая критику в адрес Аша, особенно, выдавая Роме и стараясь заставить Рамзеса ускорить военные действия, Шенар вел опасную игру. Но благодаря этому он становился человеком, все более заслуживающим доверие Фараона.
Если колдовские заклинания Офира окажутся недейственными, Шенар задушит Рамзеса своими собственными руками.
Роме нашел единственно верный способ, как успокоить свою тревогу. Он решил приготовить несказанно вкусный маринад, названный «деликатесом Рамзеса», секрет приготовления которого передавался от мастера к ученику. Управляющий закрылся в просторной дворцовой кухне. Он собственноручно выбрал сладкий чеснок, самый хороший лук, доставленное из оазиса красное вино, оливковое масло из Гелиополиса и соленый уксус. Роме также взял несколько видов тонких ароматных трав, необыкновенно нежное филе окуня, выловленного в водах Нила, и мясо, достойное служить пищей богов. Маринад придаст блюдам неповторимый запах, который понравится правителю и сделает Роме незаменимым.
Несмотря на отданные им властные указания его не беспокоить, дверь кухни отворилась.
— Я же потребовал, чтобы… Ваше Величество! Ваше Величество, здесь вам не место!
— Разве существует в государстве хоть одно место, куда мне запрещено входить?
— Я не это хотел сказать. Простите меня, я…
— Ты позволишь мне попробовать?
— Мой маринад еще не готов, я только начал его готовить. Но это будет замечательное блюдо, которое войдет в историю египетской кухни!
— Ты любишь секретничать, Роме?
— Нет, нет… Но настоящее поваренное искусство требует соблюдения тайны. Я ревностно оберегаю мои рецепты и готов это признать.
— Может быть, ты хочешь еще в чем-нибудь признаться?
Взгляд Рамзеса давил на Роме. Управляющий опустил глаза.
— В моей жизни нет ничего таинственного, Ваше Величество. Я живу во дворце, чтобы служить вам, только чтобы служить вам.
— Ты так в этом уверен? Говорят, что у каждого есть свои слабости, а у тебя?
— Я… Я не знаю. Пожалуй, обжорство.
— Ты недоволен оплатой?
— Нет, конечно, нет!
— Должность управляющего — завидный и желанный пост, но он не приносит богатства.
— Уверяю вас, что моя цель не деньги!
— Но кто откажется от выгодного подарка в обмен на незначительные услуги?
— Служба Вашему Величеству — такая большая награда, что…
— Не лги мне больше, Роме. Ты помнишь о том досадном случае, когда скорпион был подкинут в мою комнату?
— К счастью, он вас не тронул.
— Тебе пообещали, что его укус не будет для меня смертельным и, что ты никогда не будешь наказан, не так ли?
— Это — ложь, Ваше Величество, все — ложь!
— А ведь ты не должен был уступить, Роме. К твоему слабоволию воззвали во второй раз, требуя, чтобы ты украл любимую шаль Нефертари. И, конечно, ты замешан в похищении кувшина с рыбой.
— Нет, Ваше Величество, нет…
— Тебя видели.
Роме задыхался. Крупные капли пота выступили у него на лбу.
— Это невозможно…
— Твоя душа на самом деле так черна, Роме, или же ты стал игрушкой в чужих руках?
Сердце Роме сжалось. Ему захотелось все открыть Фараону, облегчить душу от мучивших его угрызений совести. Внезапно он почувствовал острую боль в груди.
Роме упал на колени, ударившись лбом о край стола, на котором были разложены продукты, необходимые для приготовления маринада.
— Нет, Ваше Величество, я не такой плохой человек… Я слаб, слишком слаб. Простите меня, Ваше Величество.
— При условии, что ты, наконец, расскажешь мне всю правду, Роме.
Перед затуманившимся взглядом Роме встало лицо Офира. Лицо стервятника с крючковатым носом, терзавшее его плоть и пожиравшее его сердце.
— Кто приказал тебе совершить эти преступления?
Роме хотел сказать, но имя Офира не слетело с его губ. Липкий страх душил его, страх, приказывающий ему кануть в небытие, чтобы избежать наказания.
Управляющий поднял на Рамзеса умоляющий взгляд, его правая рука зацепила блюдо с маринадом и перевернула его. Острый соус брызнул ему в лицо, и управляющий замертво рухнул на пол.
— Он очень большой, — сказал Ка, глядя на льва.
— Ты его боишься? — спросил Фараон своего сына.
В свои девять лет Ка, сын Рамзеса и Красавицы Изэт, был серьезен не по годам. Игры детей его возраста были скучны для него. Он любил только читать и писать и проводил все свободное время в дворцовой библиотеке.
— Он немного пугает меня.
— Ты прав, Ка. Лев — очень опасный зверь.
— Но ведь ты его не боишься, потому что ты Фараон.
— Этот лев и я, мы стали друзьями. Когда он был совсем маленьким, его укусила змея в Нубии. Я его нашел, а Сетау вылечил, и с тех пор мы с ним неразлучны. В свою очередь Боец спас мне жизнь.
— С тобой он всегда любезен?
— Всегда. Но только со мной.
— Он разговаривает с тобой?
— Да — глазами, движениями, звуками… И он понимает то, что я ему говорю.
— Я хотел бы погладить его гриву.
Лежа в позе сфинкса, огромный лев наблюдал за мужчиной и ребенком. Когда лев зарычал низким и глубоким голосом, маленький Ка прижался к ноге отца.
— Он злится?
— Нет, он согласен, чтобы его погладили.
Приободренный спокойствием отца, Ка подошел к животному. Вначале дрожащая маленькая рука слегка коснулась великолепной гривы, затем мальчик осмелел. Лев замурлыкал.
— Я могу залезть ему на спину?
— Нет, Ка. Этот лев — воин и очень гордое животное. Не зря я дал ему такое имя — Боец. Он проявил по отношению к тебе большую благосклонность, не надо требовать от него большего.
— Я запишу его историю и расскажу ее моей сестре Меритамон. К счастью, она осталась в саду дворца с царицей… Маленькая девочка была бы очень напугана видом такого большого льва.
