Рамзес подарил сыну новые краски и футляр для кистей. Подарок очень обрадовал мальчика, и он тотчас погрузился в рисование. Отец не мешал ему. Рамзес был счастлив от возможности провести прекрасные, но такие редкие минуты с сыном.
С удовольствием наблюдая за сыном, Фараон задумался. Только что он был свидетелем ужасной смерти управляющего Роме, лицо которого прямо на глазах сморщилось, как у старика.
Вор умер от испуга, не открыв имени человека, приведшего его к смерти.
Какая-то загадочная тень старалась навредить Фараону. И этого врага следовало опасаться не меньше, чем хеттов.
Шенар ликовал.
Внезапная смерть Роме, явившаяся результатом сердечного приступа, обрывала след, ведущий к Офиру. Маг не ошибся. Его колдовство убило толстяка-управляющего, не вынесшего строгого допроса.
Кончина Роме никого во дворце не удивила. Поедая чрезмерное количество пищи, он не переставал толстеть и суетиться. Заплывшее жиром, снедаемое постоянной тревогой, его сердце не выдержало.
К радости по поводу исчезновения сложной проблемы, которую представляло само существование Роме, прибавлялось другое не менее радостное известие. Сирийский торговец Райя вернулся в Пи-Рамзес и желал видеть Шенара, чтобы предложить его вниманию замечательную вазу. Встреча была назначена на ноябрьское утро, нежное и солнечное.
— Твое путешествие на юг было удачным?
— Оно очень утомило меня, господин Шенар, но принесло большую выгоду.
Остроконечная бородка сирийца была очень аккуратно подстрижена. Его маленькие живые карие глаза внимательно осматривали приемный колонный зал, где Шенар выставлял произведения искусства.
Райя снял ткань, закрывающую пузатую бронзовую вазу, украшенную стилизованными ветвями и листьями виноградной лозы.
— Она доставлена с Крита. Я перекупил ее у одного богатого жителя Фив, которому она надоела. Теперь таких, как эта, больше не делают.
— Превосходно! Я покупаю ее, мой друг.
— Я очень рад, господин, но…
— Существуют какие-нибудь затруднения?
— Нет, но и цена довольно высока… Ведь речь идет об исключительной вещи, действительно, единственной в своем роде.
— Поставьте это чудо и прошу в мой кабинет. Я уверен, что мы сумеем договориться о цене.
Плотная и толстая дверь из смоковницы закрылась за ними. Здесь никто не мог их слышать.
— Один из моих помощников сообщил мне, что вы приезжали в Мемфис, чтобы купить у меня вазу. Я сократил мою поездку и как можно скорее вернулся в Пи-Рамзес.
— Это было необходимо.
— Что произошло?
— Серраманна выпустили из тюрьмы, и он снова пользуется доверием Рамзеса.
— Досадно.
— Этот ловкач Амени засомневался в достоверности улик, а потом в дело вмешался Аша.
— Не доверяйте молодому дипломату. Он очень умен и хорошо знает Азию.
— К счастью, Рамзес наградил его и направил в наши провинции с целью укрепления оборонительной системы.
— Очень тонкая, я бы даже сказал невозможная, работа.
— Аша и Амени пришли к очень волнующим меня выводам. Они узнали, что кто-то подделал почерк Серраманна, чтобы заставить власти поверить в его сотрудничество с хеттами. Также они знают, что этот кто-то — сириец.
— Очень досадно, — с сожалением сказал Райя.
— Нашли тело Ненофар, которую ты использовал, чтобы обвинить воина.
— Необходимо было избавиться от нее. Эта идиотка могла проговориться.
— Я одобряю твои действия, но ты допустил одну неосторожность.
— Какую?
— Выбор места убийства.
— Я его не выбирал. Ненофар собиралась всполошить весь квартал, поэтому я вынужден был действовать быстро и бежать.
— Амени ищет владельца дома. Для допроса.
— Это много путешествующий торговец, я видел его в Фивах.
— Он назовет тебя?
— Боюсь, что да, ведь я снимаю его дом.
— Это катастрофа, Райя. Амени уверен, что сеть хеттских шпионов работает на территории Египта. Хотя он и арестовал Серраманна, теперь они, кажется, объединились и представляют для нас большую опасность. Поиск того, кто заставил несправедливо обвинить Серраманна и убил его любовницу, стал делом государственной важности. Многие улики прямо указывают на тебя.
— Еще ничего не потеряно.
— Что ты намереваешься делать?
— Найти египетского торговца.
— И…
— И убить его, конечно.
Приближалась зима, дни становились короче, солнце уже не светило так ярко. Фараон предпочитал летний зной и жар своего покровителя — солнца, на которое он один мог смотреть, не прикрывая глаза. Но этот чарующе прекрасный осенний день доставлял ему редкую радость. В компании Нефертари, их дочери Меритамон и его сына Ка Рамзес отдыхал в саду дворца.
Сидя на складных стульях около бассейна, Рамзес и его супруга наблюдали за играми детей. Ка пытался заставить Меритамон читать трудный текст о необходимых чиновнику моральных качествах. Меритамон же хотела научить Ка плавать на спине. Несмотря на упорный характер, мальчик уступил, не переставая, однако, утверждать, что вода слишком холодная и что он простудится.
— Меритамон так же опасна, как и ее мать, — сказал Рамзес. — Она сумеет очаровать весь мир.
— Ка — будущий маг… Смотри, он уже усадил ее за папирус. Его сестра прочтет текст по доброй воле или по принуждению.
— Их наставники довольны?
— Ка — необычный ребенок. По мнению Неджема, земельного управителя, по-прежнему занимающегося его образованием, мальчик уже может сдать экзамен на должность начинающего писца.
— Ка хочет этого?
— Он думает только об учебе.
— Дадим ему пищу, в которой он нуждается, чтобы увидеть расцвет его внутреннего мира. Конечно, ему придется выдержать много испытаний, так как посредственные люди всегда стремятся уничтожить того, кто выходит за рамки заурядности. Но я хочу, чтобы жизнь Меритамон была поспокойнее.
— Она смотрит только на отца.
— А я уделяю ей так мало времени…
— Забота о Египте стоит над личными интересами, таков Закон.
Лев Боец и пес Дозор охраняли вход в сад. Никто не смог бы приблизиться к саду незамеченным.
— Иди ко мне, Нефертари.
Молодая царица с распущенными волосами присела на колени к Рамзесу и положила голову ему на плечо.
— Ты аромат моей жизни, дарящий счастье. Мы могли бы быть супружеской четой, как многие другие, и наслаждаться такими часами, как этот, постоянно.
— Как прекрасно мечтать в этом саду. Но боги и твой отец избрали тебя Фараоном, и ты посвятил свою жизнь народу. То, что тебе дано, невозможно забрать.
— В эти мгновения для меня не существует ничего, кроме ароматных волос женщины, в которую я безумно влюблен. Ее волосы, танцующие от дуновения вечернего ветерка и ласкающие мою щеку…
Их губы слились в страстном поцелуе молодых влюбленных.
Теперь Райя должен был действовать сам.
Именно поэтому он отправился в порт Пи-Рамзеса, который был меньше по размеру, чем гавань Мемфиса, но по напряженной деятельности был того же уровня. Речная стража прекрасно справлялась с поддержанием порядка во время швартовки и разгрузки кораблей.
Райя пригласит своего собрата Ренуфа на обильный завтрак в хороший постоялый двор, где будет присутствовать множество свидетелей, которые в случае необходимости подтвердят, что видели торговцев развлекающимися и веселящимися. Таким образом будет установлено, что они находились в прекрасных отношениях. Вечером же Райя проникнет на виллу Ренуфа и задушит его. Если какой-нибудь слуга вмешается, то его постигнет та же участь. В хеттских лагерях в Северной Сирии торговец научился убивать. Конечно же, новое преступление будет приписано убийце Ненофар. Но какая разница? Когда Ренуф умрет, Райя будет вне опасности.
На набережной мелкие торговцы продавали фрукты, овощи, сандалии, отрезы тканей, фальшивые колье и браслеты. Покупатели оживленно торговались, и удовольствие от этого являлось непременным составляющим удачного приобретения. Если бы у Райя было немного больше времени, он бы упорядочил эту неорганизованную торговлю с целью получения большей прибыли.
Сириец обратился к одному из охранников порта.
— Прибыл ли корабль Ренуфа?
— Причал номер пять, рядом с баржей.
Райя ускорил шаг.
На палубе корабля дремал матрос. Сириец поднялся по сходням и разбудил его.
— Где твой хозяин?
— Ренуф… Я не знаю.
— Когда вы прибыли?
— Рано утром.
— Вы путешествовали ночью?
— У нас было специальное разрешение из-за творога. Некоторые местные вельможи предпочитают только свежий творог из Мемфиса.
— После выполнения всех формальностей разгрузки твой хозяин, должно быть, поехал к себе?
