— И поднял? — перебил жену боярин.
— А то. Маленький-маленький, а сил-то у него — ого!
Боярин довольно заулыбался.
— Мой сын вырастет настоящим воином — уже к мечу тянется.
По лицу Людмилы пробежала легкая тень.
— И чего ты печалишься, милая? спросил боярин.
— Года через два придется его отдавать на воспитание дядьке. Совсем мамку забудет, — сказала Людмила.
— Ну и что? Таков обычай, — сказал боярин.
— Но он же маленький, — сказала Людмила.
— Если меч поднимает, то уже не маленький — он мужчина, он будущий воин! — сказал боярин и его взгляд посуровел. — А ушел ли князь на разбойников?
— Ушел, еще два дня назад, — сказала Людмила.
— И как — разве не вернулся еще? — спросил Медвежья лапа.
— Не вернулся, — сказала Людмила.
— И известий нет? — спросил боярин.
— И известий нет. Ночью на море была буря, наверно, из-за нее и задержался, — сказала Людмила.
Боярин пошатнулся. Сил у него все же оказалось еще мало.
Людмила встревожилась:
— Ты чего это? Тебе лучше лечь.
Солнце багровой слезой выползало из дымного горизонта, и лизнуло нависшую дремотную тучку пунцовым заревом. Та испуганно исчезла.
От бури не осталось и следа — вода стала зеркалом.
Датские корабли медленно двигались по сверкающей воде. Паруса едва шевелились под попутным ветром.
Готлиб стоял на носу струга.
Голова с длинными молочно-белыми шелковистыми волосами обнажена.
Все даны черноволосые, только у Готлиба волосы были светлые, наверно, наследство от матери. Готлиб гордился своими волосами: они отличали его от других и придавали ему королевский вид. И как только буря утихла, он приказал служанке вымыть ему и расчесать волосы.
С данами на кораблях были женщин.
Ветер шевелит шелковые пряди легкой волной.
Готлиб также переоделся, теперь на его плечах парадный пурпурный парчовый плащ с вышитым золотым львом. Под плащом блестящие доспехи. На поясе меч в золотых ножнах.
Рядом с конунгом его верный воевода — Рыжий Харальд. Он в черной кольчуге, поверх кольчуги простой шерстяной плащ.
Над мачтами вьются и о чем-то рыдают жирные белые чайки.
Взглянув на них, Готлиб сказал:
— Они чувствуют, что сегодня наши мечи напьются досыта крови.
— Берег, — сказал Харальд, показывая рукой на ярко-зеленую полосу на горизонте.
Зеленая полоса сверкнула золотом.
— Однако, похоже, племя словенов сказочно богато — дома кроют золотом, — с удивлением проговорил Харальд, пытаясь рассмотреть далекий город на берегу.
— Город возьмем наскоком, пока там все спят, — сказал Готлиб.
— Верно, сейчас сторожа спят. Но надо торопиться, — кивнул лысой головой Харальд.
— Пусть воины сядут на весла, — сказал Готлиб.
— Всем на весла! — громко приказал Харальд.
Люди зашевелились, и через несколько секунд весла метнулись вверх.
— Ингвар! — распорядился Готлиб, — правь прямо на город.
Кормчий Ингвар, — суровый старик с жестким просоленным лицом, подал команду, — весла вонзились в воду, — и Ингвар начал счет.
Тишину разорвало тяжелое дыхание и ритмичный скрип десятков весел.
Готлиб окинул взглядом следовавшие сзади струги, там не спали, вовремя заметили действия на струге конунга и также опустили весла в воду.
— Никто не отстает! — с удовлетворением отметил Харальд.
— Быстрее пусть гребут! — недовольно проговорил Готлиб.
Харальд прикрикнул на кормчего:
— Ингвар, не спи! Чаще счет.
Кормчий участил счет.
— Погоди. Я хочу посмотреть на море. Пора бы княжескому войску появиться, — сказал Медвежья лапа.
Людмила подставила плечо.
— Возьмись-ка за мое плечо, — сказала она.
Медвежья лапа с сомнением взглянул на хрупкую фигуру жены.
— Однако... — неуверенно проговорил он.
— Я сильная, не сомневайся, — попыталась развеять его сомнения Людмила.
— Ну, ладно, — пробурчал боярин и осторожно положил руку на плечико жены.
Людмила и в самом деле не обманула — она как стальной стержень: гнулась, но не ломалась.
Поднявшись, боярин, опираясь на плечо жены, подошел к открытому окну.
Из высокого терема открывался вид с одной стороны на лес, с другой стороны на Нево-озеро. Лес сиял яркими зелеными красками. Пахло горьковатым запахом сосны. Нево-озеро, сонное и умиротворенное, ничем не напоминало о ночной буре.
Боярин провел взглядом по сверкающей воде; потом прищурил глаз и вгляделся вдаль озера.
Боярин показал рукой вдаль, туда, где синело море.
— А ну-ка, Людмила, молодым взглядом присмотрись, что там за черные точки.
Людмила пригляделась.
— Да вроде струги, — неуверенно проговорила она.
— Князь, наверно, возвращается? — обрадовано предположил боярин.
Людмила еще раз посмотрела вдаль.
— Не похоже — не видно княжеской ладьи, — сказала она.
— Как — не видно ладьи? — встревожился боярин. — А сколько у него было ладей?
— Говорили — три. И струги, — сказала Людмила.
— А что на мачтах-то? Какие флаги? — спросил Медвежья лапа.
Людмила опять бросила взгляд на море, и теперь она уже встревожилась.
— На мачтах нет княжеского знамени! — дрожащим голосом проговорила она.
Боярин ухватился за грудь и застонал.
— Да никак это разбойники! А что же с князем? — спросил он.
Людмила, бледная, едва вымолвила страшную догадку:
— Неужели наше войско погибло?
— Не каркай! — зло рявкнул боярин так, что Людмила присела от страха.
Уверенный в том, что к городу подходят разбойники, опытный воин знал, что предпринимать.
— Вот что, — приказал он Людмиле, — отправь людей к городскому воеводе, пусть соберет у меня всех городских старшин и дружинников, тех, кто остался в городе. Да пусть ударят в набат — звать всех горожан на стены защищать город. И пусть поторапливаются — разбойники уже скоро будут на причале.
Людмила выскочила из комнаты, бросив дверь открытой, и из коридора послышался ее властный голос, — одних слуг она посылала к городскому воеводе, других отправляла искать оставшихся княжеских дружинников.
Старшина купеческого ряда Лисий хвост, худощавый муж с бритым острым лицом, похожим на лисью мордочку, и бегающим взглядом, в это утро встал рано и ушел на причал.
У причала стояла готовая к отплытию ладья: гребцы уже на судне, но трап еще перекинут на берег.
Рядом стоят Лисий хвост и его приказчик Ворон. У Ворона лицо смуглое, волосы смоляные.
— Ворон, слушай меня, — напутствовал на дорогу приказчика Лисий хвост, — как знаешь, два дня назад, разбойники ограбили княжескую ладью с товаром. Этот товар князь собирался отправить с караваном к грекам.
— Князь побьет разбойников, — сказал приказчик.
— Надо быть дальновидным, Ворон! — укоризненно сказал Лисий хвост. — Я не сомневаюсь, что князь Буревой побьет разбойников, однако своего товара он все равно уже не вернет. Разбойники народ хитрый, знают, что воинское счастье переменчиво, поэтому добытые богатства сразу прячут в тайники. Прячут хорошо, не найдешь эти тайники. А может, уже и отправили товар-то к себе домой.
— И что? — спросил Ворон.
— А то, что товаров на складе у князя в городе не так уж много. Поэтому, когда князь вернется, то окажется, что ему нечего будет отправлять с караваном, — сказал Лисий хвост.
— У него есть склады в других городах. Он сгоняет туда струги. И привезет товар, — сказал Ворон.
— Есть склады, и товар есть, и, конечно, он сгоняет людей в другие города, — согласился Лисий хвост, — но на это понадобится не меньше дух недель. Тем временем купцы уйдут, не могут они ждать больше, — до зимы им надо быть у греков.
Ворон покачал головой.
— В таком случае, князь, не сможет в этом году послать товар. Ох и убыток у него будет.
— Выход у князя, думаю, будет один, — занять или купить товар у тех, у кого он есть, — сказал Лисий хвост.
— Так у кого он есть, товар? Все тоже отправляют Товар к грекам. Нет ни у кого товара, — сказал Ворон.
— Вот именно, что ни у кого товара в городе нет! — с торжеством проговорил Лисий хвост.
— И что из этого нам? — с недоумением в голосе проговорил Ворон.
Лисий хвост с самодовольным выражением на лице, хлопнул приказчика по плечу и сказал:
— Глупый ты, Ворон. Поэтому ты и должен через два дня привезти мне товар. Смотри, не задерживайся, — дорога ложка к обеду. Опоздаешь — отправлю коров пасти.
Ворон восхищенно цокнул языком и сказал:
— И хитрый же ты, Лисий хвост!
— Корабли идут с моря! — крикнул дозорный с ладьи.
Лисий хвост опять похлопал Ворона по плечу, подтолкнул его и сказал:
