На всех языках лопочут. Муж пострадавшей голландки истерит, претензии предъявляет, кричит, что в суд подаст — на кого? На управляющих, что у них в здании старички с крыш падают? Сами падают? Или кто-то им помогает?
Мануэла снова звонит в полицию, пытаясь угадать, какую на этот раз положено звать? Как на труп, PJ — Policia Judiciaria, или обычной Полиции общественной безопасности — PSP — Policia де Seguranca Publica — будет достаточно.
— У нас труп или не труп?! — пытается добиться от всех, собравшихся у бассейна, Мануэла.
— Не труп! — отвечает сын Героя Революции, которого я ранее заподозрила, что это он с пострадавшим по телефону разговаривал. Проверяет у упавшего с крыши «Мистера Бина» пульс. — Жив, но без сознания. Но скорая помощь нужна как можно скорее!
— Две скорые помощи! — требует голландец, муж дамы, на чей тент упал старичок.
Дама тоже пострадала, но не сильно — парусность большого тента спасла обоих, для старичка выступила батутом, амортизировала падение с высоты, а даму накрыло меж двух спиц, в то время как старичок упал на другой его сектор. Скорее всего, дама себе ничего даже не сломала, максимум ссадины и испуг. Но муж ее вопит, возмущается.
— Нужно звать охранника! — вспоминает английский адмирал.
И то верно. Зря нас, что ли, взаперти всех держат! Не выпускают, но и не охраняют, раз снова трупы, ладно, полутрупы в «Барракуде».
— И лаундж наверху проверить, — четко рассуждает сын Героя Революции. — Вдруг злоумышленник еще там.
Мануэла бежит звать поставленного около главного въезда полицейского охранника, адмирал с сыном Героя идут к лифту нашего блока «С», чтобы подняться наверх, а я поднимаю голову вверх, пытаясь просчитать траекторию падения.
Постаревший «Мистер Бин» падал откуда-то сверху прямо над нашим балконом. Не хватало еще, чтобы снова на меня подумали. Теперь еще и дочка здесь, и ее под замок засадят, а ей по своим делам раньше меня в Лиссабон ехать надо, слышала, как она с кем-то ругалась и говорила, что приедет, разберется.
Над нами апартаменты мозамбикской приемной дочки богатой Марии Жардин. Но «дочка» с дочкой ушли загорать на виллу приемной матери еще до падения «Мистера Бина». Над ее апартаментами общий лаундж на крыше, доступ к которому есть у любого из обитателей «Барракуды».
Старичок упал явно не с моего этажа, хочется верить, что даже португальские полицейские вычислить это смогут. Надо ж было Мануэле уйти за несколько минут до этого, и на балконе осталась я одна. На балконах напротив кто-то был? Сын Героя, кажется, на своем балконе оставался, со своим сыном разговаривал. Должен был видеть, что я была одна, постаревший «Мистер Бин» ко мне не заходил и я старичка с моего балкона не выбрасывала?
Упал он, судя по всему, с бо́льшей высоты.
Но как он упал? Решил покончить с собой? Тогда почему бросился не со своего балкона? Типа, с его второго этажа не разбиться, пойду-ка я с крыши падать? Или его сбросили? Кто? Успеть бы посмотреть записи камер до того, как полицейские их изымут!
Британский адмирал и сын Героя уже наверху, выглядывают с лаунджа на крыше. Отрицательно машут головой — там никого.
Иду в каморку консьержки, куда выведены камеры. Но, увы, сегодняшний дежурный охранник оказывается не таким медлительным, как вчерашние, и он уже там. Вместе с Мануэлой смотрит записи с разных камер. Пока на меня не обращают внимание, стою на входе и смотрю вместе с ними.
Вот наш «Мистер Бин» мелькает на лестнице своего блока «А», вниз спускается пешком. Вот он пересекает холл первого этажа и направляется не к выходу из здания, а к лифту блока «С» — наверх пешком по лестнице не хочет идти. В главном холле в то же самое время и сын адмирала с женой — уходят от бассейна, и старая дама с внушительной грудью, не очень понятно, в какую сторону идет, и сама Мануэла, разговаривающая с невесткой Героя Революции: «Она спрашивала, долго ли нас в заточении держать будут и откуда лучше продукты с доставкой заказать, раз уж нас даже в супермаркет не выпускают».
Охранник просит Мануэлу перемотать записи с камер блока «С».
Вот наш «Мистер Бин» около лифта. Мануэла чуть больше нужного перемотала, и видно, что минутами раньше в лифт этого блока входит красивый Профессор Жозе. Странно, зачем ему в наш блок? Через минуту примерно подходит к нашим лифтам «Мистер Бин».
Теперь нужны камеры с этажей. Мануэла разводит руками — на жилых этажах камер нет, есть одна около лифтов на верхнем, где вход в пентхаус и в лаундж на крыше. Отматывает записи той камеры на несколько минут назад.
Вот они оба, Профессор Жозе и «Мистер Бин», видны в общем лаундже наверху. Разговаривают, прохаживаясь из стороны в сторону, то исчезая из кадра, то появляясь снова. Сначала вполне спокойно разговаривают, потом все более резко. Профессор Жозе входит в раж. Слов, ясное дело, не слышно, но видно, как темпераментный мулат распаляется, что-то доказывает старичку «Мистеру Бину». Тот угрюмо молчит.
В таком распаленном состоянии оба выходят из кадра и больше не появляются. Время на записи 12:48. Старичок пролетит мимо меня примерно в это время. Самого момента падения на записях нет — слепая зона.
Получается, красивый Профессор Жозе сбросил старичка вниз?! Или сказал что-то такое, что старичок сам решил закончить свои дни?
И где теперь сам Профессор Жозе? В суете вокруг упавшего его видно не было.
Возвращаемся к другим камерам. Ни на одной из них Профессора Жозе больше не видно. Где же он? Остался наверху? Но, поднявшись в лаундж на крыше, Адмирал Кинг и сын Героя Революции никого там не застали.
На трех с половиной языках — португальском, который не понимаю я, английском, который не понимает полицейский, плохом английском Мануэлы, который не понимает полицейский и с трудом разбираю я, и с использованием отдельных особо экспрессивных элементов русского нелитературного — пытаемся понять, куда же делся Профессор Жозе — теперь он главный подозреваемый!
— Но если охранник сейчас здесь и просматривает записи с камер, главный вход остался без присмотра! — соображаю я.
Охранник в переводе Мануэлы отвечает, что закрыл ворота и калитку, когда побежал за Мануэлой, да и камера от ворот выведена сюда, никого на ней не видно.
— Через ворота перелезть невозможно! — машет руками полицейский охранник. — И мимо нас он бы не проскочил, мы же навстречу бежали.
«Бежали» в исполнении местного полицейского значит «шли чуть быстрее обычного», а в обычном
