не спрашивать!
Дослушав до этого места, Цзя Юй-цунь потеребил усы и вздохнул.
– Скажите мне, святой наставник, – после некоторого молчания произнес он, – будут ли снова процветать дворцы Жунго и Нинго?
– Добрым посылается счастье, а злым – бедствие, – изрек Чжэнь Ши-инь, – таков неизменный закон! Обитатели дворцов Жунго и Нинго, которые творили добро, получили вознаграждение, а все те, кто чинил зло, понесли наказание. В будущем же, когда «расцветет орхидея и будет благоухать корица», к семье Цзя вновь вернется прежнее благополучие. Таков непреложный закон!
Цзя Юй-цунь опустил голову, долго думал, а потом, вдруг оживившись, воскликнул:
– Ну конечно! В семье Цзя есть внук по имени Лань – «орхидея», – который уже выдержал экзамены на цзюйжэня. Святой наставник, очевидно, вы его имели в виду, когда сказали: «Расцветет орхидея и будет благоухать корица»? И потом вы еще сказали, что яшма «высоко вознесет знатного юношу». Как это понимать? Или это означает, что во чреве жены Бао-юя сейчас находится младенец, который сделает стремительную карьеру, по быстроте своей равную галопу знаменитого коня Фэй-хуана?
– Все, о чем вы говорите, – дело будущего, – загадочно улыбнулся Чжэнь Ши-инь, – заранее ничего сказать нельзя.
Цзя Юй-цунь хотел задать еще один вопрос, но тут Чжэнь Ши-инь приказал накрыть на стол и пригласил его поесть.
После еды Цзя Юй-цунь хотел расспросить Чжэнь Ши-иня о своей дальнейшей судьбе, но Чжэнь Ши-инь, как бы угадав его намерение, вдруг сказал:
– Отдохните в моей хижине, почтенный друг! Я ненадолго отлучусь; одна нить связывает меня с бренным миром, но сегодня она прервется.
– Вы достигли совершенства! – воскликнул Цзя Юй-цунь. – Что может связывать вас с бренным миром?!
– Моя любовь к дочери, – ответил Чжэнь Ши-инь.
– Позвольте, – изумился Цзя Юй-цунь, – о ком вы говорите?
– О моей дочери Ин-лянь, которую когда-то похитили, – отвечал Чжэнь Ши-инь, – и вы сами, едва лишь вступив в должность, выносили судебное решение по делу, связанному с нею. Она находится в семье Сюэ и сейчас рожает сына, который продолжит жертвоприношения предкам семьи Сюэ. Но от тяжелых родов она умрет, и мне нужно встретить ее, чтобы проводить в лучший мир.
С этими словами Чжэнь Ши-инь взмахнул рукавами и встал. Что касается Цзя Юй-цуня, то неожиданно он почувствовал какую-то вялость, опустился на циновку и уснул.
Между тем Чжэнь Ши-инь удалился освободить Сян-лин от пут бренного мира и проводил ее в «область Небесных грез», чтобы доложить бессмертной фее Цзин-хуань, что девочка пережила все, предписанное ей судьбою. Но едва Чжэнь Ши-инь приблизился к арке, как навстречу ему вышли два монаха – буддийский и даосский, – и Чжэнь Ши-инь, завидев их, воскликнул:
– Святые отцы, поздравляю вас! Какая великая радость! Вы закончили дело, связанное с развратом!
– Не совсем! – ответил буддийский монах. – Однако тот заблудший вернулся к нам. Нужно проводить его туда, откуда он пришел, да растолковать ему смысл того, что он пережил, чтобы он понял, что его приход в мир не был напрасным.
Чжэнь Ши-инь сложил руки, поклонился монахам и расстался с ними.
Буддийский монах взял «драгоценную яшму» – «бао юй», отнес ее к подножию хребта Цингэн, положил ее на место, где когда-то богиня Нюй-ва выплавляла камни для починки неба, а сам растаял подобно облаку. Отныне стали считать, что:
Письмо из далекой страны сообщило
о жизни в далекой стране, —
И люди, живущие в разных краях,
как будто бы встретились вдруг.
В тот день даос Кун-кун снова проходил у подножия хребта Цингэн и снова увидел камень, который когда-то не был использован при починке небосвода. Он лежал на прежнем месте, следы иероглифов по-прежнему отчетливо виднелись на нем, но на обратной стороне его при внимательном рассмотрении можно было обнаружить после буддийской гаты длинную запись, в которой рассказывалось о треволнениях, испытанных этим камнем в людском мире.
Покачав укоризненно головой, Кун-кун вздохнул:
– Брат-камень, в прошлый раз, когда я встретился с тобой, мне показалось, что история твоя удивительна и ее можно поведать миру. Поэтому я переписал ее, но никогда не думал, что ты снова вернешься туда, откуда ушел. Когда же успели сделать на тебе эту новую запись? Только сейчас я понял, что ты побывал в мире смертных, избавился от своих заблуждений, усовершенствовался, и теперь тебе больше не придется роптать на свою судьбу! Только я боюсь, что иероглифы, написанные на тебе, потеряют четкость и их будут ошибочно толковать, поэтому я решил снова переписать твою историю, найти человека, свободного от мирских страстей, и попросить его поведать твою историю миру, чтобы все поняли, что в самом удивительном нет ничего удивительного, в простом нет ничего простого, в истинном – нет истинного, в ложном – ложного. Возможно, ты, побывав в мире людском, по зову чудесной птицы лишь на время вернулся сюда, и дух священной горы вновь заставит тебя претерпеть превращение? Этого знать никому не дано!
Затем он переписал историю камня, спрятал ее у себя в рукаве и отправился в мир роскоши и процветания на поиски нужного ему человека. Он побывал во многих местах, но повсюду встречал людей, которые думали только о славе и богатстве, мечтали о хорошей одежде, сытной еде. Да разве способен был кто-либо из них заниматься историей какого-то камня?!
Наконец праведник попал в камышовую хижину у «брода Заблуждений» на «переправе Стремительного течения», где увидел спящего человека. Решив, что это и есть тот человек, какого он ищет, праведник решил разбудить его и отдать ему записанную им «Историю камня».
Он стал дергать спящего за рукав, но тот и не думал просыпаться. Кун-кун дернул сильнее, и человек наконец открыл глаза и сел. Приняв от даоса его записи, он бегло просмотрел их, а затем сказал:
– Я был свидетелем всех событий, о которых здесь говорится. Вы все записали правильно. Я могу указать вам человека, который поведает эту историю людям.
Даос Кун-кун тотчас же осведомился, что это за человек.
– Когда наступит такой-то час, такой-то день, такого-то месяца, такого-то года, – говорил проснувшийся, – явитесь на «террасу Скорби по ушедшему счастью», там вы найдете господина Цао Сюэ-циня. Скажите ему, что Цзя Юй-цунь просит его рассказать людям историю камня. – С этими словами человек лег и снова уснул.
Даос Кун-кун запомнил слова Цзя Юй-цуня, через несколько веков и калп отыскал «террасу Скорби по ушедшему счастью» и увидел на ней господина Цао Сюэ-циня, который перелистывал какую-то древнюю книгу. Кун-кун передал ему просьбу Цзя Юй-цуня, а затем дал прочесть «Историю камня».
Господин Цао Сюэ-цинь улыбнулся и промолвил:
